высказать последнюю просьбу. Прошу вас присматривать за Мурамацу, которого я назначаю своим преемником в клане Дэвая. Я прошу вас помогать ему развивать свою карьеру и наш общий бизнес, прошу принять его как собственного младшего брата. Пусть ваши отношения будут уважительными, как подобает старшему и младшему, как соотносятся грани костей в игре, если на одной кости выпадет шестерка, а на другой — четверка. А коли будет нужда, у вас есть полное право сменить это соотношение на шестерку и тройку…
Его слова были равнозначны завещанию, все это понимали, как понимал и сам господин Сэкинэ. Потому он отвечал нашему боссу с большим тактом:
— Хорошо, я приложу все силы, чтобы клан Дэвая сохранил свое доброе имя. Мурамацу — человек весомых достоинств, я уверен, что ему будет сопутствовать большой успех и весь клан Дэвая ждет процветание. Так что вам нет нужды беспокоиться — я начал присматривать за Мурамацу уже с той минуты, как только услышал вашу просьбу!
Похоже, эти слова внесли мир в душу босса, он успокоился и весь остаток дня лежал в постели, ожидая конца. Боль становилась все сильнее и сильнее — болезнь поразила его суставы и кости, адские приступы пронизывали их при каждом движении, у босса уже началась агония. Доктор сделал ему обычную инъекцию обезболивающего, но этого оказалось слишком мало, боль никак не утихала, а конца страданиям не предвиделось. Тогда босс попросил у врача некоторое количество морфия.
В прежнее, довоенное время никто не поднимал шума из-за употребления опиума и тому подобных веществ, полиции даже в голову прийти не могло схватить и посадить человека из-за жалкой ампулы морфия! Вся эта ерунда с наркотиками началась уже после войны — Япония проиграла, на острова пришли оккупационные войска, стали рассказывать людям про большой вред опиума и развернули борьбу с наркотиками. А до войны наркотики, тот же морфий, можно было купить в любой аптеке по рецепту или попросить у знакомого врача — что босс и сделал. Это привело к трагическому исходу.
С каждым днем босс все больше слабел, а боли усиливались, тогда он подозвал к постели свою женщину и зашептал:
— Я благодарен тебе за все, что ты для меня сделала… Тебе пришло время жить собственной жизнью, ведь ты еще так молода… Без меня тебе будет сложно, моя родная… Некому будет о тебе позаботиться, тебе самой придется принимать решения… Только помни, жить надо так, чтобы людям не было за тебя стыдно…
Камэдзо и еще несколько ребят неотступно сидели у постели босса и слышали все, что он говорил подруге. Слова босса наполняла такая безысходная печаль, что все, кто мог его слышать, не могли сдержать слез. Да как босс мог даже подумать такое? Кому из ребят пришло бы в голову притеснять “старшую сестру” после смерти босса?
Подруга босса Дэвая любила шить и собственными руками изготовила почти весь его гардероб, и у каждого из нас было как минимум по одной вещи, сшитой ее бойкой иглой. Она была обаятельной и милой женщиной, все без исключения ребята тепло к ней относились. В нынешние времена сказали бы что она “была популярной”. И даже если ей случалось быть резкой, все ее приказы исполнялись без обсуждения и промедления. Сразу после похоронной церемонии она уединилась в своей комнате, перетянула руку медицинским жгутом и ввела себе смертельную дозу морфия.
Присутствовавшие на церемонии боссы из других кланов нашли довольно странным, что подруга покойного внезапно исчезла, и Мурамацу послал ребят разыскать женщину, опасаясь, что клан потеряет лицо из-за ее отсутствия. Ребята старательно обшаривали весь дом, пока не обнаружили безжизненное тело женщины на полу в ее комнате. Поднялся настоящий переполох, все были потрясены этой новостью. Некоторые гости недоуменно качали головами:
— Зачем ей было сводить счеты с жизнью? Она что, считает себя ровней вдове генерала Ноги [22]?
Другие считали, что она покончила с собой, не в силах пережить собственного позора — ведь это она трижды в день делала боссу инъекции морфия и в конце концов убила его. Вот такая печальная история. После ее смерти я впервые испытал к боссу чувство, похожее на осуждение, мне хотелось крикнуть ему: зачем? Зачем ты захотел забрать ее с собой?
Но кричать, даже мысленно, не имело смысла. Я никак не мог повлиять на ход событий, да и сам я был слишком далеко — отбывал срок за толстыми тюремными стенами. Что я мог сделать в сложившихся обстоятельствах? Только примерно вести себя в заключении, чтобы как можно скорее оказаться на свободе, вернуться в Асакусу и делом поддержать свой клан. Мне казалось, что босс не сможет упокоиться с миром, пока я лично не положу букет цветов на его могилу и не зажгу курений в храме, почтив, таким образом, его память…
С того дня я всерьез взялся за работу и скоро стал работать лучше других. Средняя норма выработки для заключенных составляла сто бумажных пакетов за смену, и администрация была в восторге, если кто-то с нею справлялся. Но я старался изготавливать в день не меньше двухсот. И не думайте, что я позволял себе халтурить, — все изготовленные мною пакеты были одного размера, проклеены с должной аккуратностью, так, чтобы клей не выглядывал по краям и на самих пакетах не было ни единого пятнышка грязи или клея. Я работал не покладая рук достаточно долго — целый год и еще несколько месяцев, но таки добился своего — стал одним из лучших работников, и охрана изменила свое отношение, мне даже присвоили новый статус.
В тюрьме все заключенные были разбиты на несколько групп, по рангам. Всего рангов было пять, и для каждого предусматривались различные условия содержания. Людей с низшим пятым рангом называли “новички” или “зелень”, потому что преимущественно это были новоприбывшие заключенные. По мере отбывания срока их повышали до четвертого ранга, потом до третьего и так далее. И так постепенно некоторым удавалось дойти до самого высшего, первого ранга — заключенных первого ранга называли “доверенными”. Тюремная жизнь “доверенных” была существенно легче. Начнем с того, что таким заключенным разрешалось получать продуктовые посылки. А еще им было позволено носить нормальную чистую одежду, а не замусоленную рабочую робу или тюремную униформу. Им позволяли выбирать одежду на свой вкус — разумеется, в разумных пределах. Например, можно было купить себе свитер и расплатиться за него деньгами, заработанными на проклейке конвертов или бумажных пакетов. Можно было купить новое нижнее белье.
Едва мне присвоили первый ранг, я первым делом купил шерстяную нательную рубаху и длинные теплые подштанники. Благослови Господь того, кто придумал делать нательное белье из шерсти! Я чувствовал себя так, словно на небеса взлетел…
Почему администрация тюрьмы придумала систему рангов? Это была часть системы наказаний и поощрений, только и всего. Тюремное начальство как бы намекало: если хотите снова почувствовать себя людьми, прекращайте прохлаждаться, принимайтесь за дело, работайте на пределе сил и соблюдайте правила. Заслужить первый ранг было очень сложно, а вот потерять его и снова оказаться среди отщепенцев — проще простого. Достаточно было начать отлынивать от работы или хоть в чем-то нарушить тюремные предписания.
Мне повезло — я больше ни разу не был разжалован в низшие ранги. Вместе со статусом “доверенного” заключенному выдавали специальный значок. К концу срока у меня было два таких значка одновременно — невиданная честь, которой не удостаивался больше ни один из обитателей тюрьмы.
Кроме того, меня назначили “старшим” в мастерских.
На практике быть старшим по мастерским означало помогать охране надзирать за тем, как заключенные соблюдают порядок в цеховом помещении. Помещение было огромным, но за него отвечали всего два охранника в смену. Один охранник имел статус начальника, а второй считался его заместителем. Начальник восседал за столом на специальном возвышении, с которого просматривалась вся мастерская, и оттуда наблюдал за работой. А помощник постоянно расхаживал по мастерской, иногда останавливался и наблюдал за работой отдельных заключенных.
Кроме тюремной охраны в мастерских работало несколько инструкторов — так называемых вольнонаемных. Они были свободные люди, которые каждое утро приходили в тюрьму как на обычную работу и за одно это заслуживали большого уважения! Они не только обучали заключенных, но самое главное — приносили нам известия с воли. Самые свежие новости о том, что случилось вчера или даже сегодня, а не те новости, которые успевали устареть и забыться, пока доходили до нас в письмах.
