Я – книга

К моменту вручения меня Леночке я кое-как смогла прийти в себя, чтобы не выглядеть мокрой дурочкой в глазах других подарков. Момент этот наступил вечером: меня вытащили из пакета, и от неприятных запахов закружилась голова. Пришлось притупить обоняние, которое и так не баловало меня своим талантом, а также отключить слух. Я перелетела из одних рук в другие, а затем — на тумбочку с подарками. До самой ночи люди отмечали свой праздник, а я отдыхала и не откликалась на прикосновения других подарков. Одним глазом я посмотрела на них: три Открытки, Фотоаппарат, Набор и несколько непонятных, завёрнутых в блестящую бумагу, Существ. Из Книг я была единственной, но это не особо утешало.

Когда пиршество людей окончилось, я, наконец, открыла глаза и рассмотрела силуэт Леночки. Высокий, длинноволосый и неспокойный. Леночка уже давно распаковала все подарки, а ко мне даже не притронулась. Позже она всё-таки обнаружила меня, взяла и отнесла в другую комнату. Там стоял письменный стол, и Леночка положила меня на него.

Я осмотрелась — никаких Существ на расстоянии контакта со мной. Правда, на другом конце стола я разглядела спящий Пенал, а в стопке Тетрадей слева — пару Учебников. Докричаться до них не было физической возможности. Я решила, что перед сном стоит подумать о чём-нибудь позитивном.

Меня подарили, но вселенской радости от этого не чувствовалось. Я не понимала также, насколько я нужна тому, кому меня подарили: Леночка же меня не покупала! Если Тамаре показалось, что я нужна Леночке, то я тем более ничего не понимаю, ведь Тамара меня даже не читала! В чём тогда моя Судьба?

Если бы меня подарил Николай или Серж, я бы примирилась. Они — Читатели. А теперь… что со мной будет дальше? Неизвестность и разлука с Апологетикой отдавались болью во всех моих страничках…

А на утро Леночка разбудила меня, взяв в свои тёплые руки. Она листала меня, а я тёрла глаза и пыталась понять, сон это или уже нет. Потому что снилась мне полная ерунда наподобие фантастических галлюцинаций из воображаемого мира грёз. Будто я — вовсе не я, а какая-то другая Книга, которая пытается открыть собственные страницы, а ничего хорошего из этого не получается. Книга разваливается на части, переплёт превращается в труху, и меня поглощает чёрная пустота, из которой очень сложно проснуться.

Полистав мои странички, Леночка вернула меня на стол, а сама начала складывать какие-то Учебники в свой рюкзачок.

Я всхлипнула, а Леночка ушла. И мне пришлось вспомнить навыки жизни в одиночестве. Как я предполагала, они мне теперь очень даже пригодятся.

Мир грёз всегда ждал меня с распростёртыми иллюзиями. Купание в нём было лучше, нежели ворошение воспоминаний или душевная тоска, и я с радостью погрузилась туда. Это позволяло бодрствовать и одновременно пребывать совершенно не здесь, на пыльном столе, в депрессии. Временами я переставала путешествовать по волнам нереальных образов, открывала глаза и разглядывала новую комнату. Иногда пыталась представить себя в мире полученных при чтении Сержем видений — не впервые, конечно, пыталась. Представляла, перемещалась, видела новые картинки, но прекрасно осознавала, что они не имеют ко мне никакого отношения. Мир грёз — превосходное спасительное пространство для того, чтобы плавать в нём, ни о чём не думать и воображать себя Идиот знает чем…

А вечером Леночка начала меня читать.

Когда, спустя много месяцев, я расскажу о своём пути одной Книге, она скажет что-то вроде: «Ты — самая везучая Книга на свете!». А я ей не поверю.

Прежде чем начать читать, Леночка долго разговаривала с кем-то по телефону. Я слышала лишь обрывки фраз — канал связи с Леночкой чувствовался очень слабым. В конце концов, она сказала:

— Я лучше книгу почитаю!

И бросила трубку. Затем легла на свою кровать, включила настольную лампу и взяла меня в руки.

Первое впечатление было сумбурно-противоречивым… Появилось ощущение нужности! Меня снова читают! Я долгие недели ждала этого! Но это что-то другое — ни с Сержем, ни с Николаем таких ощущений не было… Особенно с Сержем — с ним совсем иначе… и больше не повторится… ведь Леночка даже не просила меня себе подарить…

На этом мысли закончились, потому как я погрузилась в водоворот новых ощущений. Мне не было раздражающе-щекотно, как с Николаем, но не было и страстного пламени, как с Сержем. Я чувствовала себя странно, а все прежние умозаключения насчёт Богов, Читателей, Текста казались сомнительными. Мне страшно захотелось пообщаться с Читателем — во время чтения это иногда получалось. Будучи не в силах раскрыть глаза, не слыша собственного голоса, я, тем не менее, чувствовала речь и её смысл.

— Леночка, Леночка! Ты слышишь меня? Это я, твоя Книга!

— Слышу, — откликнулся мужской голос.

— Что со мной происходит? Почему я снова не могу этого понять?

— Тебя читают. Читают то, что в тебе написано.

— Леночка, это ты со мной говоришь?

— Да, — откликнулся тот же голос.

— Я тебе нравлюсь?

— Не понимаю тебя.

— Тебе нравится мой Текст?

— Не понимаю твоего Текста.

— Леночка, почему ты отвечаешь мужским голосом?

— Тебе так кажется, — ответил голос женский.

Я замолчала и прекратила расспросы. И тут же услышала:

«В каждом из нас теплится крошечная искорка света, озаряющая мрак нашего бессознательного. Это именно та божественная искра понимания, благодаря которой сохраняется живая связь Человека с Богом. Та же искра в нашей собственной духовной традиции соединяет нас с божественным учителем и с божественностью внутри наших братьев и сестёр».

Это был незнакомый мне голос — и в тоже время я ЗНАЛА, что уже слышала его. Не удержавшись, спросила:

— Ты кто?

«Деление на различные религии — пережиток этого мира. В Сознании Христа, где все люди объединены одной целью, таких границ нет».

— Ты Иисус Христос? — переспросила я.

«Христианам нужно понять, что учение Иисуса о любви и прощении было извращено и выродилось в учение о страхе и чувстве вины».

Я притихла — такое впечатление, что голос меня не слушал. Правда, никаких образов и видений у меня не возникало.

— Леночка! — позвала я.

В ответ раздалось два голоса — незнакомый знакомый продолжал бубнить:

«Последователь Иисуса не может быть сторонником никакого разделения…»

А голос Леночки — на этот раз женский — произнёс:

— Про любовь хочу.

Пришлось приложить серьёзное усилие, но я открыла глаза. И увидела глаза Леночки — но не нашла в них ни огня, ни презрения.

Мы смотрели друг на друга в полной тишине, наверное, целую вечность, и за этот вневременной промежуток Леночка, возможно, прочитала несколько моих страниц. Я вернулась в себя, отключила зрение и… нет, не услышала — прочитала:

«Любовь — единственный ответ, способный упразднить страх. Если не веришь, попробуй сам. Прояви любовь к человеку или явлению, которые вызывают у тебя страх, и страх исчезнет. Это объясняется не столько тем, что любовь — лекарство от страха, сколько тем, что страх — это, собственно, и есть отсутствие любви. Следовательно, он не может существовать там, где присутствует любовь».