— Что собираешься делать с Варей? Она ведь любит тебя.
— Я написал ей записку своей кровью в ванной.
— Ты ебаный мудак. Знаешь про это?
— Уже слышал от нее.
— Что написал, хотя я сам отгадаю, — «вскрой себе вены, шлюха»?
— Я написал: «Если в течение трех дней не получу сообщение, что ты клянешься прекратить принимать наркотики, то я…»
— …Отелло с толстым хуем…
— …то я отрежу себе мизинец и пришлю его тебе, сука, по почте!!!!!!!
— Нет-нет… Ты не ебаный мудак… Я недооценил тебя. Ты — ебаный-ебаный мудак-мудак. Скажи мне, Рич, это же понты. А?! Это же просто так, скажи?! Я твой друг, мне по хрену на Варю… Мне на тебя не по хрену, чувак! Ты же не сделаешь это?!
— Если не получу от нее обещания, то в Таиланде отрежу мизинец и пошлю его ей.
— Дурак… Дурак ты и мудак, блядь… Псих, сука конченая… Он же будет прислан позднее, чем ты сам вернешься домой. Давай сделаем так — ты не рубишь свой ебаный палец, а прибережешь его для Вариного клитора. Возвращаешься — разговариваешь с ней и только потом принимаешь решение. Сука ты, Ричард, меня пожалей. Что я буду паниковать там с тобой без пальца? Меня твой отец выебет, да что там выебет — выгонит с работы, что не уследил за тобой.
— Так он разговаривал с тобой, чтобы ты следил? Ты — гондон сраный. Это правда?! И ты, блядина, согласился, да?! Отвечай, Герка! Ты же мой друг?!
— Я твой друг. Да!!! Я — твой друг!!!!! Помнишь, когда распределялись операторы на телепроект «Последние Герои» на островах, а я очень хотел быть там. Это бы мне помогло вырасти, и в своих глазах… И во всех, блядь, глазах… Я попросил тебя поговорить с отцом, чтобы меня зачислили в операторскую группу. Ты сказал, что гордость не позволяет тебе просить его об одолжении. А на следующий день ты пришел ко мне и просил денег взаймы, потому что твоя ебучая гордость не позволяла тебе просить у отца. У того, кто кровь твоя, и заботится о тебе до сих пор, несмотря на твое к нему блядство?! И я, если помнишь, дал тебе денег. Последние свои деньги отдал, блядь…
— Я не знал, Гер…
— Да не перебивай ты меня, ебаный свет! Ты хоть сейчас послушай… Последние копейки тебе отдал, а на следующий день пешком на работу шел. Сейчас скажу тебе все, что было. Мне плевать, потому что твой эгоцентризм уже всех заебал. Ты только один, блядь, такой несчастный в огромной квартире с богатыми родителями… Отказываешься от проектов… выбираешь что-то… Да заеб ты уже всех! И Варю свою заеб! Придумал тоже, Ван Гог хуев, палец себе отрезать. Да хуй себе отрежь и сожри его, я и глазом не моргну. Заеб… Все… я сплю. И, блядь, не лезь ко мне. Я — оператор телекомпании твоего отца и буду слушаться тебя. Но только в рабочих моментах. Усвоил, пидор?!
Герка закрыл лицо руками и заплакал. И еще… Две женщины в салоне самолета… Тоже.
Юрий Исаакович закрыл дверь кабинета, прошел мимо Славы и достал из шкафа сигару «СОНІВА».
— Вы не против? — Он к дочери.
— Пап, если можно, не кури пока, а? Мне не нравится запах сигар.
— Молодец, что заботишься о ребенке.
— В смысле?
— В прямом, дочь! Мне Варя все рассказала.
— Что рассказала?
— Про секс в Большом городе. Ты что такая непонятливая или будешь продолжать мне врать?! Смотри, я не стану долго терпеть. Говори. Я хочу, чтоб ты рассказала сама.
Славка упала и схватила отца за ноги. Заревела.
— Папочка, прости, я не хотела, папочка, это впервые…
— Впервые что?
— Я впервые была с мужчиной, после клуба…
— Пьяная?
— Это впервые, папочка, прости…
Юрий Исаакович сел с ней рядом, обнял и поцеловал в голову. Голос его стал совершенно спокойным и заботливым.
— Он кончил в тебя?
— Не знаю, папочка.
Славка плакала, как в детстве.
— Вытри сопли.
Варя стала вытирать заплаканные глаза. Юрий Исаакович улыбнулся.
— Да я в прямом смысле этого слова «вытри сопли».
Сам достал платок и вытер нос дочери. Потом поднялся, открыл портфель и достал коробку. Налил в стакан воды и протянул Славке.
— На, выпей одну таблетку для профилактики.
— Что это?
— Постинор.
— Но это же вредно?!
— Хорошо, не пей.
Слава схватила таблетку и засунула в рот. Жадно запила.
— Откуда у тебя «постинор», пап?
— Принимаю после заседаний Центробанка страны. Шутка. Заехал и купил тебе. Я ж тоже был молодым, прикинь. Давай иди, я почитаю немного. И еще… Варвара мне ничего не говорила. Она тут ни при чем.
Славка стала выходить из кабинета. Уже в дверях обернулась. Посмотрела на отца, кинулась и запрыгнула на него. Обняла и стала целовать во все щеки.
— Я люблю тебя, папочка… Спасибо тебе, миленький…
В комнате Слава надела пижаму и забралась в кровать. Потом немного оттянула резинку на штанах, как будто думала увидеть что-то там новое. Посмотрела на свое, до боли знакомое, как на личного врага, и тяжело вздохнула.
В дверь постучали. Мама.
— Можно, кис?
— Конечно, мамочка.
— Я тут кое-что принесла.
Мама вытянула руки из-за спины. В них была бутылка шампанского «Moet» и два бокала.
— Держи бокал, — сказала и стала его наполнять. — Я не рассказывала тебе, как мы познакомились. Точнее, я тебе правды не рассказывала. Я говорила, что мы познакомились на дне первокурсника Универа — это правда. Что мы танцевали и влюбились друг в друга — это правда. Что мы в тот же день уехали к нему и провели вместе ночь, что я стала женщиной с ним — это все правда. Проблема была в том, что утром мы проснулись и не поняли, почему лежим голые в обнимку. Имен друг друга даже не помнили. В предыдущий праздник были пьяные в хламину. Про все это нам рассказали, восстанавливая события, — друзья.
— Это попадос, мам.
— Не попадос, милая. Юрка — прекрасный муж и заботливый отец…
— Это уж точно.
— Понимаешь, чем попадос отличается от Юрки?
— Да, мам.
— Все, целую тебя, — она заговорщицки подмигнула. — Он уже в ванной. Пойду, потру ему спинку.
