Чуланчик в дальнем конце лаборатории скрывал хорошо оборудованный маленький бар. Хармон набрал код двух бокалов “соур чокер”, и когда они отстоялись, подал один из них Мантеллу. Тот жадно выпил.
— Что вы имели в виду, говоря, что висели на волоске? — спросил Мантелл.
— Я имел в виду тех, кто мог жестоко поплатиться, узнай Зурдан истинные данные психопробы твоего мозга.
Мантелл изумленно заморгал глазами:
— Выходит — вы один из наших?
— Я был первым, — улыбаясь, кивнул Хармон. — Затем подключилась Майра и остальные. Если бы Зурдан увидел твою настоящую психопробу и узнал все, что тебе известно, пришлось бы плохо всем нам.
— Но как же вам удалось избежать этого?
— Я вколол Полдерсону гипнотик, пока он настраивал аппарат. Остальное было проще простого, я только приказал ему увидеть то, что нужно было увидеть. Он сделал пробу, в которой не было сказано ни слова о заговоре.
Внезапно Мантелл выпрямился.
— А как быть с историей Космического патрульного? Что это — просто бред или в нем есть доля правды? Его слова пробудили во мне какие-то странные воспоминания…
Хармон отрицательно покачал головой:
— Твоя первая психопроба и эта показали одно и то же: последние семь лет ты провел на Мульцибере. Если только не изобрели какую-нибудь новую технику, вводящую ложные воспоминания.
Мантелл удовлетворенно кивнул: крошечная доза реальности досталась ему в вознаграждение за недавнее испытание. Он спустился с кушетки, чувствуя, как дрожат ноги.
— А как насчет того, что повторная психопроба причинит вред мозгу?
— Такое иногда случается, — подтвердил Хармон. — Но в данном случае этого не произошло. И слава богу.
Облегченно вздохнув, Мантелл натянул свою скомканную одежду и последовал за Хармоном назад в кабинет Зурдана. Бен восседал за своим столом. Он всегда казался чересчур громоздким — сидел он или стоял. Мантелл каждый раз заново поражался его габаритам: рост шесть с половиной футов, вес не менее двухсот семидесяти фунтов. При этом Бен Зурдан имел грубый нрав и всегда лез на рожон и ввязывался в драку, несмотря на свой шестидесятилетний возраст.
— Как ты себя чувствуешь? — пророкотал Зурдан.
— Немного лучше.
Мантелл упал в пенную релаксационную люльку и, растирая лоб пальцами, постарался унять пульсирующую боль. Каждый толчок крови, каждое сокращение сердца отдавалось гулким эхом в его черепе.
— Могу я удалиться? — спросил Хармон. — Мне надо отдохнуть.
— Останься, — сказал Зурдан ровным спокойным голосом, которому было трудно не подчиниться. — Ты ученый, Эрик. Я хочу, чтобы ты услышал, о чем Мантелл собирался мне сообщить. Тебе должно быть интересно. Джонни, я полагаю, Майре и доктору Хармону будет полезно услышать, над чем ты работал последние недели в лаборатории.
Мантелл посмотрел на Хармона.
— Я разрабатывал личный защитный экран, — сказал он. — Невидимое поле, соразмерное человеческому телу. Своеобразная оболочка, которую человек мог бы носить, оставаясь совершенно неуязвимым, пока он в ней находится.
Майра бросила заинтересованный взгляд. Зурдан расстегнул папку, которую он получил несколько часов назад с докладом о проделанной Мантеллом работе и ее результатах.
Хармон выглядел несколько удивленным.
— Вы сказали “личный экран”? — негромко переспросил он. — Разве такое возможно?
— Расскажи им, Джонни!
— Пока не построю хотя бы один и не удостоверюсь сам, я не берусь утверждать, что это возможно.
— Но ты веришь в успех?
— Пока не могу сказать, — поспешно возразил Мантелл. — Потребуется еще не меньше недели. Но если экран получится, то он…
— …обеспечит мне полную безопасность, — закончил за него Зурдан. Он испытующе оглядел три фигуры, сидящие вокруг стола. — Вы понимаете? Понимаете, что значит для меня Джонни? И все-таки я пошел на риск разрушить его мозг — ради безопасности Стархевена!
Никто ему не ответил. Зурдан, казалось, испытывал чудовищное напряжение. Его сильные пальцы играли с дорогой и хрупкой безделушкой на столе.
— Что ж, ладно! — сказал он наконец, и его голос разорвал натянутую атмосферу. — Можете идти, вы все. Оставьте меня одного.
После этого им не оставалось ничего другого, как удалиться. Мантелл, Майра и Хармон молча покинули кабинет Зурдана, даже не оглянувшись. Они не проронили ни слова, пока не достигли внешнего коридора. Мантелл уже один раз поплатился за пренебрежение подслушивающей аппаратурой, которой Зурдан наводнил свой холл.
Майра и Хармон направились каждый в свои апартаменты. Мантелл вызвал кабину лифта и спустился вниз. Снаружи у входа остановилось такси, он сел в него и направился в “Номер Тринадцать”.
Ему необходимо было отдохнуть. Психопроба измучила его и истощила его силы.
Через несколько минут он добрался до номера, чувствуя себя так, словно его выпачкали в грязи. Он принял душ, живительная игра ионов на коже освежила и очистила его. Он принял снотворное и растянулся на кровати совершенно без сил.
“Ну и денек!” — подумал он.
Только сообразительность Хармона, быстрота его реакции спасли их от провала. А где гарантия, что вскоре какой-нибудь слепой случай не выдаст Зурдану информацию о заговоре? Тогда им всем конец! Бен активен и безжалостен, и он не пощадит никого ради господства над Стархевеном.
Зурдан должен умереть. Мантелл испытывал неприкрытое восхищение перед старым тираном, но логика жизни на стороне Майры и ее группы. Зурдана нужно убрать именно сейчас, пока не подняли голову другие претенденты на власть, предвосхитив свару, которая сделает мирную жизнь на Стархевене невозможной.
Мантелл задремал. Прошло какое-то время, он с трудом представлял себе сколько именно. В дверь позвонили, и прежде, чем он сонно спустился с койки и ответил, позвонили во второй раз.
За дверью в коридоре стоял робот-посыльный. В резиновых зажимах он держал сверток.
— Мистер Мантелл, вам посылка.
— Большое спасибо, — сказал Мантелл. Взяв сверток у робота, он захлопнул дверь.
Судя по форме и размерам, в свертке была книга. Теперь он знал наверняка, что там содержится еще одно послание, по-видимому, это был самый удачный способ сообщения между людьми в мире, где один человек имел доступ ко всем электронным средствам коммуникации.
Он развернул сверток. Это была книга, переплетенная в отвратительного цвета дешевый сафьян. Называлась она “Этиология и эмпиризм”, некоего доктора Ф.Г.Сзи. Перелистав ее, Мантелл обнаружил между восемьдесят шестой и восемьдесят седьмой страницами записку следующего содержания:
