трусости. Подобным же образом мягкий, слабохарактерный человек, вроде императора Нерона, мог превращаться в демона — только для того, чтобы сохранить в неприкосновенности свою слабохарактерность. Нерон, как считал Брогг, не был по натуре своей демонической личностью в духе Калигулы. Он стал чудовищем в результате длительной постепенной эволюции. В некотором роде это не соответствовало его характеру, точно так же, как удивительный по смелости поступок Квеллена дисгармонировал с образом человека, который создал Брогг.
Брогг обнаружил величайшую тайну Квеллена чисто случайно, хотя тут и присутствовала некоторая доля вероломства. Он уже давно подозревал, что у Квеллена есть некий секрет, но не имел ни малейшего представления, что это такое. Возможно, незаконная религиозная деятельность. Может быть, Квеллен был приверженцем одного из запрещенных культов, группы, поклонявшейся хаосу, или членом одной из банд, о которых ходили слухи, что они собираются по темным углам, чтобы распевать молитвы в честь поджигателя-убийцы Флеминга Бесса.
Не зная подробностей, но учуяв обеспокоенность в поведении Квеллена, Брогг стал искать способ, как обратить к своей личной выгоде сложившееся положение. У него были большие расходы. Брогг был человеком с претензиями на ученость. Поглощенный изучением древних римлян, он окружил себя книгами, настоящими римскими монетами, историческими предметами той эпохи. Чтобы приобрести что-нибудь подлинное, нужны были немалые деньги. Брогг проживал без остатка все свое жалованье. И тут ему пришло в голову, что Квеллен мог бы стать дойной коровой для него.
Для начала Брогг переговорил с тогдашним напарником Квеллена по комнате, Брюсом Мареком, — тогда Квеллену еще не был присвоен седьмой разряд и он, как всякий неженатый мужчина его разряда, должен был делить квартиру еще с кем-нибудь. Марек, хотя и подтвердил, что происходит нечто странное, не мог, однако, привести никаких доказательств. Похоже, ему было известно немногое. Затем Квеллен получил повышение, и Марек перестал интересовать Брогга.
Тогда он прицепил “ухо” к своему боссу и затаился, прислушиваясь.
Правда открылась довольно быстро. Квеллен потворствовал тому, чтобы ломоть Африканского континента был зарегистрирован на имя, которое будет вписано впоследствии, и сделал все, чтобы стать кандидатом на это место. Большая часть Африки была оставлена в качестве резерва для членов Верховного Правления — в особенности ее тропическая часть, которая почти полностью обезлюдела после бактериологической войны полтораста лет тому назад. Квеллен отхватил свой ломоть. Он устроил так, чтобы там был выстроен дом и установлен незарегистрированный стасис-транспортер, который мог за одно мгновение перенести его через Атлантический океан. Разумеется, небольшая хитрость Квеллена со временем будет обнаружена при очередном размежевании. Но эта часть мира не должна была подвергаться размежеванию еще добрых полсотни лет, так что пока Квеллену мало что угрожало.
Несколько недель Брогг выслеживал Квеллена. Сперва он посчитал, что Квеллен, должно быть, брал с собой женщин в свое прибежище для участия в запрещенных религиозных обрядах. Но нет, Квеллен отправлялся туда один. Он просто искал покой и уединение. В какой-то степени Брогг сочувствовал своему начальнику в этой потребности. Но тем не менее у Брогга были свои собственные потребности, и он не был сентиментальным. Настало время, и он пошел к Квеллену.
— В следующий раз, когда отправитесь в Африку, — сказал он напрямик, — подумайте обо мне. Я завидую вам, комиссар.
У Квеллена от удивления отвисла челюсть. Затем он пришел в себя.
— Африку? О чем это вы говорите, Брогг? С чего бы это мне отправляться в Африку?
— Чтобы не видеть всего этого, — Брогг сделал рукой полукруг.
— Так?
— Я отметаю все ваши обвинения. Они ничем не подтверждены. Понятно?
— У меня есть доказательства. Хотите услышать?
В конце концов они пришли к соглашению. За щедрую плату наличными Брогг будет держать язык за зубами. Это случилось несколько месяцев тому назад, и Квеллен платил регулярно. Пока он это делал, Брогг соблюдал соглашение. По сути, он нисколько не был заинтересован в том, чтобы донести на Квеллена, который был сейчас ему гораздо полезнее как источник денег, чем как узник одного из исправительных заведений. Приобретая все необходимое для своих исследований за счет Квеллена, Брогг искренне надеялся на то, что больше никому не удастся разоблачить эту тайну, ибо это означало бы потерю его дополнительного дохода и могло даже довести его до тюрьмы по обвинению в сообщничестве. Все это время Брогг следил за Квелленом, как ангел-хранитель, прикрывая его от любопытных взглядов других.
Брогг понимал, что Квеллен боится и ненавидит его. Это его не беспокоило. Им были припрятаны в различных местах записанные на пленку донесения о беззакониях, совершенных Квелленом, и все это было запрограммировано так, чтобы оказаться в руках представителей Верховного Правления в случае внезапной смерти или исчезновения Брогга. Квеллен знал об этом и поэтому вынужден был бездействовать. Он ясно давал себе отчет в том, что в тот момент, когда датчики в этих проклятых ящиках перестанут принимать альфа-ритм Стенли Брогга, из них автоматически высунутся ножки, которые зашагают в ближайшее правительственное учреждение, чтобы выложить все начистоту. Поэтому ни Квеллен, ни Брогг ничего не предпринимали к их обоюдной выгоде.
В управлении работа шла своим чередом, хотя Брогг от случая к случаю позволял себе туманные намеки, чтобы Квеллен чувствовал себя неуютно. А вообще-то, Брогг как и раньше получал распоряжения и выполнял их.
Например, в деле с этими прыгунами. Последние несколько дней он провел, выслеживая Дональда Мортенсена, потенциального прыгуна, который должен был покинуть современность 4 мая. Квеллен попросил Брогга отнестись к делу Мортенсена с величайшей осторожностью. Брогг понимал почему. Он был достаточно умен, чтобы предвидеть последствия парадоксов времени, которые могли случиться, если бы кто-нибудь помешал убытию прыгуна, который числился уже в официальном списке убывших. Брогг сам просматривал все эти старинные архивы, составлял кассету для Квеллена, которую обозначил индексом “А”. Если такому человеку не дать оказаться в прошлом, то весь мир может перевернуться вверх тормашками!
Брогг это понимал. Несомненно, Квеллен был тоже в курсе происходящего. Весьма вероятно, что Клуфмана и Дантона может хватить инсульт, узнай они, что отдел Квеллена легкомысленно обращается с прошлым. Такое легкомыслие ставит под угрозу каждого из живущих в настоящем, и особенно тех, которые могут потерять наивысший статус, обладателей первого разряда, естественно, больше, чем других, тревожит предпринятое расследование.
Поэтому Брогг был осторожен. Он был совершенно уверен в том, что Верховное Правление тотчас же прикроет продолжение дела Мортенсена, как только до него дойдет о нем слух. Брогг просто выполнял данное ему поручение. Он мог бы сделать жаркое из Квеллена, небрежно выполняя работу и спугнув Мортенсена, но у Брогга были свои серьезные мотивы для того, чтобы предотвратить неприятности, грозящие Квеллену.
Он легко разыскал Мортенсена — худощавого светловолосого мужчину двадцати восьми лет, со светло-голубыми глазами и такими белесыми бровями, что они были почти незаметны. Прислонившись к нему при входе в вагон монорельсовой дороги, Броггу удалось прилепить “ухо”. Это была модель в виде занозы, впившейся без всякой боли в ладонь Мортенсена. Тот даже ничего не почувствовал. Через несколько дней он рассосется, но за это время передаст уйму информации. Брогг был большим специалистом по этой части.
Сейчас он настроился на Мортенсена и включил запись происходящего.
Мортенсен каким-то образом был связан с человеком по имени Ланой. Вот что удалось подцепить Броггу:
