из внутренних комнат длиной в шесть метров, стены которой были сплошь задрапированы каким-то серым пенящимся веществом, имевшим, вероятно, некоторую долю псевдожизни. В этом сверкающем великолепном жилище определенно не было ничего аскетического или тусклого.
В самой середине комнаты на полу, тесно прижавшись друг к другу, сидело семь или восемь человек. Джудит была среди них. К удивлению Квеллена, Джудит решила не одеваться на благочестиво-скромный манер, который предпочитали большинство последователей этого культа. Очевидно, участники причастий из высших кругов придерживались иных норм. На ней сейчас было весьма нескромно напыленное платье, синее с голубыми полутонами. Полоса материи проходила между грудей, которые оставались обнаженными, и обвивалась вокруг бедер и поясницы. Ее нагота, казалось, была прикрыта, но поскольку это был всего лишь краситель, она с таким же успехом могла сойти за совершенно голую. Квеллен понимал, что такие крайности моды разрешались только в самых утонченных кругах, придерживавшихся моды, характерной для шестого разряда или даже выше. Для Джудит, имевшей седьмой разряд, выставлять себя подобным образом было несколько преждевременно. Квеллен почувствовал, что он и Джудит, возможно, единственные в этой комнате, у кого столь низкий разряд. Он улыбнулся Джудит. У нее были маленькие груди, самые модные в эту эпоху, и она подчеркивала их, покрасив соски.
Рядом с нею сидел тучный, практически без шеи, мужчина с подстриженной синей бородой, влажными губами и безмятежным выражением лица. С другого его бока сидела еще одна женщина, чуть постарше Джудит, на тело которой была напылена одежда ничуть не скромнее, чем у Джудит. На Джудит такая одежда смотрелась хорошо, но не на этой женщине, у которой были обвислые груди и толстые ляжки. Она жеманно улыбнулась Квеллену, который, не скрывая неудовольствия, глядел на ее безвкусно выставленное напоказ тело.
У остальных был приятный, вполне интеллектуальный вид. Это были большей частью мужчины, у некоторых из них был немного бесполый вид, но все они были хорошо одеты и явно имели высокое положение в обществе. Квеллен пропустил мимо ушей большинство имен. Человек без шеи и с синей бородой был доктор Ричард Галубер, психоаналитик Джудит, или ее “фрудом”. Мясистая матрона была миссис Галубер. Интересно… Квеллен не знал, что “фруд” женат. Он давно подозревал, что Джудит его любовница. Может, так оно и есть, но зачем было Галуберу приводить свою жену, чтобы встретиться на причастии с любовницей? Этого Квеллен не понимал. Поступки “фрудов” часто были малопонятными, и, насколько Квеллен знал Галубера, он затащил сюда свою жену, возможно, исходя из какой-то неясной терапевтической цели.
— Я так рада, что ты пришел, Джо! — приветствовала Джудит. — Я боялась, что ты передумаешь в последнюю минуту.
— Но разве я не обещал прийти?
— Да, это так. Но тебе свойственно уклоняться от потенциально опасных встреч в обществе.
— Опять ты принялась за мой психоанализ! — с досадой произнес Квеллен. — Хватит, Джудит. Я здесь, чего еще надо?
— Ладно, ладно, — улыбка ее стала неожиданно теплой и очень искренней. — Я счастлива, что ты пришел. Я не собираюсь ставить под сомнение твои побуждения. Подсаживайся к доктору Галуберу.
— Обязательно? Она рассмеялась.
— Разве я не права, сказав, что у тебя тенденция держаться подальше от потенциально…
— Ладно! Веди меня к доктору Галуберу, — махнул рукой Квеллен. Они пересекли комнату. Квеллена беспокоила нагота Джудит.
Полимерная пленка красителя фактически не была одеждой. Он четко различал обе ее ягодицы под темно-синим прикрытием. Она выглядела даже более голой, чем если бы не покрывала тело полимером. Воздействие напылителя было возбуждающим и смущающим. Ее стройное угловатое тело непреодолимо влекло его к себе, особенно в этой утонченной городской обстановке. С другой стороны, миссис Галубер фактически была столь же обнаженной, и у Квеллена не проходило желание накинуть ей на плечи покрывало, чтобы прикрыть срамоту.
“Фруд” уставился на Квеллена характерным для его занятия взглядом.
— Какое счастье встретиться с вами, мистер Квеллен! Я так много слышал о вас.
— Не сомневаюсь, — нервно ответил Квеллен. Он был разочарован тем, что Галубер, несмотря на свою многообещающую тевтонскую фамилию, не подделывал ритуальный центральноевропейский акцент, как это делали большинство “фрудов”. — Я не знал, что люди вашей профессии принадлежат к подобным культам.
— Мы принимаем любые душевные переживания, — ответил Галубер. — Разве есть какая-нибудь причина, по которой мы должны их отвергать?
— В общем-то нет.
“Фруд” кивнул в сторону своей жены.
— Я и Дженифер состоим в группе публичного отрыгивания вот уже больше года. Это дало нам возможность гораздо лучше познать себя. Не так ли, дорогая?
Миссис Галубер снова жеманно улыбнулась. Она смотрела на Квеллена с такой похотью, что ему стало страшно.
— Да, это было чрезвычайно поучительно, — согласилась она. — Да…
У нее было глубокое низкое контральто.
— Любой вид общения между людьми является благом, разве не так? — продолжала она. — А здесь мы достигаем слияния душ таким способом, который в наибольшей степени удовлетворяет наши нужды.
Пышная плоть Дженифер Галубер сотрясалась от искреннего смеха. Квеллен поймал себя на том, что, не отрываясь, смотрит на уродливо торчащие горы — ее груди, и отвел глаза, чувствуя себя виноватым. Ему стало как-то не по себе. “Брак Галуберов, — подумал он, — должно быть, очень странная штука. Но я не позволю этой жирной ведьме тайком затащить меня в какой-нибудь уголок в момент слияния душ участников этого причастия. Может быть, Галубер и путается с Джудит, но мне ничего не даст, если я, в свою очередь, пересплю с его женой, так как у нас не равные роли”.
— Я уговаривала мистера Галубера, — сказала Джудит, — прийти на одно из наших причастий в течение нескольких месяцев. Но он всегда отказывался. Он чувствовал, что, пока он и я не достигнем должного успеха в моей терапии, он не может позволить себе быть вовлеченным в такое интимное действие.
— Дело было не только в этом, — благодушно произнес “фруд”. — Проблема состояла в том, чтобы ввести в группу мою жену, что требовало особой подготовки. Дженифер, понимаете ли, мутантка, лишенная галактозы. Ей нужно соблюдать диету.
— Понятно, — рассеянно кивнул Квеллен.
— Это генетический дефект, — продолжал Галубер. — Из-за нехватки ферментов она не в состоянии усваивать галактозу. Она начала бы накапливаться, и это могло привести к повреждению клеток. Поэтому ей с самого рождения приходится соблюдать свободную от галактозы диету. Отсюда проистекают другие проблемы. Поскольку у нее нехватка ферментов, она не может синтезировать галактозу из эндогенных углеводородов, и если это не компенсировать, то может произойти частичное замещение галактолипидов глюколипидами в мозгу, в крови, к ухудшению приживляемости при пересадке органов — одним словом, это чревато серьезными последствиями!
— Это излечимо? — спросил Квеллен.
— Не в смысле полной нормализации обмена веществ. Но с этим можно справиться. Наследственные дефекты галактозного метаболизма могут контролироваться с помощью синтеза ферментов. Тем не менее ей приходится все время оставаться на особой диете и воздерживаться от некоторых веществ, в частности от того, которое является существенным компонентом сегодняшнего обряда. Вот почему нам пришлось заменить его подготовленным нами самими материалами. Это является определенным неудобством для хозяина.
— Отнюдь нет, — отозвался басом Броус Кашдэн. — Сущие пустяки! Мы счастливы, что вы смогли присоединиться к нам, мистер Галубер.
Квеллен, сбитый с толку потоком клинических словоизлияний, почувствовал облегчение, когда Кашдэн объявил о том, что обряд вот-вот начнется. “Фруд” умышленно разглагольствовал об этом, —
