— И тогда прольется кровь, — очень серьезно подытожила она. — Волки Сноу-Данс?
— Есть такая опасность. Но у них и без того огромная территория. Наши шпионы говорят, у них просто не хватит ресурсов нас потеснить.
— Но они не единственные, верно? — Засунув руки в карманы ярко-красной куртки, Рия кивнула налево. — Вот в том проулке он меня схватил. Я возвращалась домой после курсов. Точнее, я их как раз закончила.
— А почему ты шла одна? — Эммет чуть слышно зарычал. — Ведь уже стемнело.
— Да было едва ли восемь часов. — Она снова разозлилась — Эммет начинал вести себя совсем как ее родители. — Я уже взрослая, на тот случай, если ты не заметил.
Он медленно моргнул:
— О, я заметил.
3
Жар, собравшийся глубоко внутри, растекся по рукам и ногам, угрожая заодно затопить краской лицо.
— Тогда хватит меня опекать. — Выпрямив спину, Рия встретила взгляд этих потрясающих глаз. — Это было осознанное решение. Здесь всегда много людей, кто-то возвращается с работы, кто-то гуляет. А тот бандит просто воспользовался тем, что толпа буквально на секунду рассосалась.
— Это значит, что он, возможно, за тобой следил, выжидая момент.
Прищурившись, Эммет посмотрел в темный проулок.
Интересно, он вообще слышал первые два предложения?
— Я тоже так подумала. Я всегда начеку, когда выхожу из поезда, но в такой толпе за всеми не уследишь.
Прошлой ночью людей было много, но все они растеклись в разные стороны, мало обращая внимание друг на друга.
— Пока мы не разберемся с «Ви», — пробормотал Эммет, все еще глядя в проулок, — ты никуда не будешь ходить одна.
— Что? — У нее отвисла челюсть.
— «До самой смерти», — повернулся к ней Эммет. — Это их девиз. Они преследуют своих жертв до конца. И будут подстерегать тебя снова и снова. Можно сказать, для них это вопрос так называемой «чести». — Он сплюнул. — Какая «честь», черт возьми, допускает, что можно поднять руку на женщину?
От непоколебимой уверенности, прозвучавшей в его словах, все внутри сладко сжалось. И все же…
— Я не могу сидеть дома. Мне надо ходить на собеседования. — Работа была ее билетом на свободу; она так много ради этого трудилась. — А еще я должна водить бабушку…
— А кто сказал, что тебе надо сидеть дома? — Пристальный взгляд.
Запугать Рию было не так-то просто.
— Ну, я не могу ходить одна, да и бабушку я опасности не подвергну, тогда что мне остается — нанять телохранителя?
Отец наверняка воспользуется этой ситуацией как предлогом, чтобы помешать ей устроиться на работу.
Саймон и Алекс Уэмбли очень любили свою единственную дочь. Так сильно, что не могли допустить мысли, что ее кто-нибудь обидит. Они сдували с нее пылинки. Если бы не бабушка, Рия выросла бы избалованной эгоисткой. Вместо этого она научилась ценить родительскую любовь… и понимать, что ей не дают и лишнего шагу ступить лишь потому, что за нее переживают. Именно поэтому она не поступила в колледж, как Кен — родители бы этого не пережили.
Однако она не могла жить в коконе вечно. Ей всегда было несколько неуютно от такой опеки, и рано или поздно родительская забота просто задушила бы ее.
Жаль, они этого до сих пор не поняли. Саймон и Алекс считали, что брак с Томом укроет ее от всех невзгод — как жене Кларка, ей придется заботиться лишь о том, какое купить платье и какие повесить шторы.
— Эммет? — окликнула его Рия, потому что он внезапно замолчал.
— Я буду тебя защищать.
Сердце у нее замерло.
— И как долго?
— Сколько потребуется.
Рия чуть не отступила под наплывом чистейшей дикой силы, заключенной в этих словах.
— Ты же не можешь быть со мной двадцать четыре часа в сутки. Хотя я не возражаю, чтобы поздним вечером меня провожали до дома.
Она ценила независимость, но дурой не была.
— «Ви» известны своим умением похищать людей средь бела дня. — На его скулах заиграли желваки. — Они запугивают всех свидетелей, так что жертвы будто испаряются в воздухе.
Желание заполучить свободу разбивалось о логику его слов.
— А как же моя семья?
— Мы уже разместили несколько постов возле магазина твоей матери и вокруг дома. Обычно «Ви» выбирают в качестве мишени женщин, так что в опасности лишь твоя мать, бабушка и невестка.
— Эмбер ведь на восьмом месяце… — начала Рия.
— Да ну? — Дразнящая улыбка. — А я все думал, что это она выглядит как-то странно?
У Рии вспыхнули щеки.
— Она и так почти не выходит. Думаю, если мы расскажем ей о «Ви», она предпочтет и вовсе посидеть какое-то время дома.
— Это определенно облегчит нашу задачу. А твоя мама?
— Она не согласится. Все равно будет ходить на работу — ее не запугать.
— Почему-то меня это не удивляет. — Эммет покачал головой. — О бабушке и спрашивать не стану. Просто убедись, что она знает: наши люди будут присматривать за ней, когда она решит прогуляться.
— Не сомневаюсь: она наверняка заставит их таскать ее пакеты с покупками.
— А что ты? — Глаза у Эммета сверкнули.
— Я просто не буду обращать на тебя внимание, — отозвалась она, чувствуя, однако, странное волнение внутри.
Он не улыбнулся, даже краешком губ.
— Что ж, попробуй.
Эммет позвонил матери, как только закончил налаживать компьютерную систему ее автомобиля.
— Я привезу его завтра. Ничего страшного, всего лишь короткое замыкание.
— Спасибо, мальчик мой.
Мать была единственной, кто мог называть Эммета «мальчиком». Однажды он попытался поговорить с ней об этом, но одного ее взгляда хватило, чтобы он, вздохнув, сдался.
— Папа еще не вернулся?
— Нет. — Ее голос зазвучал яснее. — Он устроил дополнительную пробежку — тренирует своих новобранцев. Если все будет продолжаться в том же духе, думаю, рано или поздно нам придется выступить против Пси. Мы должны быть к этому готовы.
В Стае мать была историком, так что ее слова имели вес.
— Что ты заметила?
— Я с детства слежу за действиями Совета Пси, — ответила она, — и вижу, как из года в год их мир заполоняет тьма. Они становятся не просто холоднее — то, к чему они идут, заставляет меня бояться за
