Федор Сологуб
'Цветы для наглых, вино для сильных,
рабы послушны тому, кто смел.
И не засыпят землей могильной
того, кто это постичь сумел.
Возьми от мира, его соблазнов
ты всё, что сможешь, бери сполна.
К тому фортуна лишь беззотказна,
кто груб и крепок, ведь жизнь трудна.
Будь беспощадным, пусть конкуренты
тебя боятся, поменьше слов.
А стыд и совесть – не аргументы,
они годятся для слабаков.
Я буду сильным, я смелым буду,
подвальный воздух для тех, кто хил…'
И вы хотите, о люди, люди,
чтоб жизнь такую я полюбил?
Марина Струкова
М. Струкова
Казачка из славного рода Донского,
свидетель невольный того непростого
и смутного времени нашей страны,
где лица темнели под солнцем войны.
Не выйти никак ей из плотного строя
и, в поисках долгих мечты и героя,
считает, что Пушкин, кулак, АКМ –
и есть лучший способ решенья проблем.
Пусть знамя в пыли и разорвано в клочья,
все спят уж давно этой темною ночью,
но некуда деться от русской тоски…
И цепи натерли запястье руки.
Арсений Тарковский
'Не высоко я ставлю силу эту:
и зяблики поют. Но почему',
не подчиняясь воле и уму,
я возвращаюсь к этому поэту?
Любви там вовсе нет, пейзажей мало,-
там одиночество, мешок обид,
но как душа красиво говорит…
И тот же вечный поиск идеала.
Я чувствую здесь звонких рифм биенье.
Что из того, что голос глух и груб?
Поэзия без сердца – просто труп,
букет цветов, где проступает тленье.
Дни хмурые идут и грусть земная
всё шепчет: и тебе настанет срок.
Но я теперь уже не одинок;
я счастлив был, его словам внимая.
Николай Туроверов
Еще не скрылся берег Крыма
в дыму и пламени огня,
а ты стрелял, стрелял все мимо,
с кормы в плывущего коня.
Тогда тебе хотелось плакать,
но не осталось больше слез.
А в прошлом – бой, и дождь, и слякоть,
и у дороги тень берез.
Далекий кров родного дома
ты часто вспоминал потом.
Тоска и скорбь, – как все знакомо
в Париже, предосеннем, том.
Стоят навытяжку у гроба
в годах, седые, юнкера.
