Время «Ч»

вернул трубку агентессе, вяло козырнул и, сделав знак своему коллеге из столичного главка, отправился искать другое место для своего транспорта.

По правде говоря, они трое, Мокрушин, агентесса и примкнувший к ним Ганс, – хозяйка хотела оставить своего дружка в салоне джипа, но Рейндж потребовал, чтобы пес светился здесь наряду с ними – были единственными, кто ни черта не делал, кто слонялся внутри зоны оцепления без всякой видимой и внятной цели (Рейнджа, впрочем, нисколько не интересовало, что о нем думают понаехавшие сюда сотрудники различных ведомств, потому что он, на свой лад, делал свою собственную работу).

– Влад, я тут отлучусь на несколько минут, – сказала, передавая ему поводок-рулетку Измайлова. – Ганс, будь умницей.

Мокрушин кивнул, а когда она отошла, пробормотал:

– О-о, черт, мне тоже не помешало бы отлить!

По его прикидкам, до ближайшего туалета было примерно такое же расстояние, как до Луны. И вообще, он сейчас при исполнении, а значит, может позволить себе оправиться вольно, по-полевому.

Но не на виду же у всего народа это делать?

…Рейндж, обойдя с тыла громоздкий штабной фургон, – тот самый, ментовский – приподнял куртку, вжикнул зиппером и стал справлять малую нужду. Чуть правее, выбрав поводок сразу метра на четыре, аналогичным делом, задрав правую ногу у заднего колеса припаркованной рядом черной «ГАЗ-31», занимался в данную минуту и дружище Ганс.

Когда из-за фургона послышались чьи-то шаги и следом прозвучал басистый говорок, Рейндж быстро вжикнул «молнией» брюк обратно и еще быстрее – одернул куртку.

– Это что еще такое! – загремел начальственный голос. – Черт знает что, форменное безобразие!! Вы чем тут все занимаетесь я вас спрашиваю?!!

Выяснилось, что, пока Мокрушин искал укромное местечко, где можно было бы более или менее спокойно облегчить мочевой пузырь, на место недавнего взрыва прибыла еще одна группа начальников, среди которых – именно он, направляясь со своей свитой к штабному фургону ГУВД, подал эти громогласные реплики – выделялся своей сановитой округлой фактурой и самой высокой из всех присутствующих тульей фуражки уже знакомый Рейнджу генерал-лейтенант Н.

– Мокрушев! – Подойдя к нему почти вплотную, генерал Н. забросил руки за спину и уставился на агента взглядом, который тому ничего хорошего не сулил. – Это-опять-вы?!

– Так точно, товарищ генерал, – отчеканил Рейндж, глядя на высокую тулью генеральской фуражки (правой рукой, в которой у него был поводок, он попытался подтянуть к себе Ганса, но тот неожиданно уперся, ну не вредная ли тварь? – разве можно так вести себя перед высоким начальством?!). – Это опять я. Вот только фамилия моя не Мокрушев, а – Мокрушин.

– Я объявляю вам строгий выговор в связи с неполным соответствием занимаемой должности! – строгим тоном сказал генерал Н. (кто-то из стоящих за спиной «свитских» сделал отметку в появившемся словно из воздуха блокнотике). – А теперь в сторону – дайте мне наконец пройти!!

Пока он говорил эту последнюю фразу, Ганс, которого совершенно, кажется, не смущало присутствие по крайней мере десятка полковников и генералов, одетых в форму и штатское, опять задрал ногу и возобновил прерванный процесс, причем брызги полетели и на колесо «Волги», и на чьи-то начищенные до зеркального блеска ботинки…

– Что за черт, чья это собака, черт побери?! – наливаясь гневным румянцем, воскликнул генерал Н. – Я вас кажется спрашиваю, Мокрушин??!

Поскольку поводок, соединенный с ошейником вредной твари по прозвищу Ганс был зажат в правой руке Мокрушина, то отпираться или объяснять что-либо, – например то, что это не его собака, а Измайловой, и что хозяйка этой скотины отлучилась с целью пописать, оставив ему своего совершенно безбашенного пса – было не только глупо, но и бесполезно.

– Моя, то есть служебная! – сказал Мокрушин, которому наконец удалось схватить тварь непосредственно за ошейник (к счастью, Ганс был в наморднике… ну а генерал Н. и его свитские, судя по всему, то ли пока не знали всех деталей сегодняшнего инцидента на Братиславской, то ли были не в курсе, что Мокрушин и этот вот песик успели и там как следует отметиться). – Это у нее… у него от нервов, товарищ генерал.

– У вас даже собака ведет себя как идиот!

К счастью, откуда-то, словно из-под земли, появился Юрьич и разрядил ситуацию. Генерал Н., произнеся напоследок свое любимое: «Гнать-таких-надо-сраной-метлой-из-органов!», направился к группе милицейских начальников, а за ним потянулись и все свитские…

– Та-ак… – сказал задержавшийся возле него Юрьич. – Отметились вы сегодня, Мокрушин, герррой, нечего сказать! Про засаду на Братиславской уже знаю, доложите позже! Сейчас меня интересует другое. Объясните, зачем вы потребовали канал экстренной связи? Почему вы не на явке, а здесь, на «Рижской»?! И чем вы тут занимаетесь… помимо того, что мочитесь на генеральские ботинки?!

В этот момент нарисовалась агентесса, сначала она взяла поводок у Рейнджа, тихо скомандовав: «К ноге!», а затем насторожила ушки.

– Ну?! – нетерпеливым тоном произнес Шувалов. – Так что вы тут делаете?

– Маячим, – сказал Мокрушин.

– Что? В каком смысле?

– Маячим, – повторил Мокрушин. – Светимся. Торчим у всех на виду! Не знаю, будет ли от этого какой- то толк. Надеюсь, что будет… уверен, что где-то у них здесь поблизости есть «глаза»…

– Милицейские говорят, что взрыв – результат криминальной разборки, – сказал Шувалов. – Их представитель уже сделал соответствующее заявление перед телекамерами.

– А как в эту их схему вписывается Че?! – понизив голос, спросил Мокрушин. – Или я что-то не так понял в переговорах на волне нашего оператора?

Шувалов, задумчиво пожевав губами, сказал:

– Нам нужно серьезно поговорить! Долго еще собираетесь тут маячить?

– Полагаю, что мы достаточно засветились…

– Значит, так, Мокрушин, и вы, Измайлова! Я через несколько минут освобожусь, поедем в контору, там и обсудим наши текущие дела!

Когда они – Шувалов, Мокрушин и Измайлова – уединились в секретной комнате, устроенной позади совбезовского кабинета Сергея Юрьевича, на агентов обрушился целый шквал информации. Часть ценных сведений стала известна от коллег из ФСБ, – не зря Юрьич первую половину дня провел на Лубянке, вернулся оттуда с богатой добычей! – другие не менее ценные сведения добыли, пользуясь своими каналами, собственными силами. Агентам, понятно, тоже было о чем рассказать начальству, к этому времени уже кое-что прояснилось на тему дерзкой засады, в которую едва не угодил возле собственного дома спецагент Мокрушин, плюс к этому кое-что любопытное – в свете последних событий – сегодня сообщил московский вайнах Руслан, которого Рейндж, пользуясь удобным случаем, развел, можно сказать, на ровном месте.

Агенты от своего начальника узнали следующее:

…что взрывы – первый, на Никольской, и сегодняшний – это однозначно спланированные теракты, но какие конкретно цели перед собой ставят их организаторы – на горизонте, к примеру, появился некий Че, – пока совершенно непонятно (есть разные версии – политические, экономические и сугубо финансовые).

…что имеются очень любопытные сведения о закулисной стороне деятельности московского финансиста Александра Паскевича, связанного с крупным строительным бизнесом, в котором полно темных пятен. «Газель», начиненная взрывчаткой, взлетела на воздух как раз в тот самый момент, когда в переулок свернул «мерин» московского магната (вряд ли это случайное совпадение).

…что в ходе сегодняшнего теракта был убит полковник милиции Новосельцев, замглавы одного из милицейских департаментов, – ему оторвало голову – и был ранен, там же, в «бистро», старший опер того же департамента Артем Хаванов.

…что первыми, кто оказался на месте взрыва, были – почему-то сразу четверо сотрудников того же