русски, на каком-то южном наречии.
И опять послышались подозрительные звуки… но уже с другой стороны! Такое впечатление, что кто- то крадется в темноте… возможно, надеясь застигнуть кого-то из налетчиков врасплох, и не позволить ему скрыться, уйти безнаказанным…
Краснов хотел уже было сорваться с места, метнуться – бегом! – прочь отсюда, подальше и от горящего села и от этого водоема! Но вовремя одумался: зачем бегать по полям и кустам, если есть тачка! Рванул на себя дверцу «пассата» со стороны водителя, упал в кресло. И тут же услышал, как кто-то открыл заднюю дверь с противоположной, правой стороны! Этот некто тоже ввалился в машину… захлопнулась дверца… Но кто именно решил составить ему компанию, Краснов в этой темени и нерабезрихе так и не врубился!
– Шульц… ты?! – звенящим от напряжения шепотом спросил он. – Кто здесь?!!!
В такие мгновения человек не очень-то соображает, что он делает…
Ключ от зажигания – в замке!
В голове пульсируют горячечные мысли: «лишь бы тачка завелась! успеть бы сняться! только бы не подстрелили!!»
Есть… завелась! Теперь по газам… и ходу, ходу!!!
Краснов какое-то время гнал по проселку, как угорелый. «Попутчик», которого он подхватил в самый последний момент, вел себя как-то странно… Затих… Даже как будто не подавал признаков жизни. Одно лишь успокаивало: если бы это был «чужой», да еще и при оружии, то с таким «пассажиром» не получилось бы проехать и нескольких метров…
Наконец Краснову удалось взять себя в руки. Он сбавил скорость до шестидесяти: по этой неровной вихлястой грунтовке, на которой лишь местами встречаются участки с щебенчатым покрытием, ехать на большей скорости может решиться только человек, надумавший свести счеты с жизнью.
– Эй! – хрипло произнес он. – Кто тут есть?! Игорь… ты? Ну? Чего молчим?! Ранен, что ли?
Он свернул на боковую дорогу, сохранившую остатки асфальта. Проехал пару сотен метров, остановился. Включил в салоне свет, обернулся…
– Эт-то еще что такое, – растерянно пробормотал Краснов, разглядев наконец «пассажира», забившегося в угол салона. – Ты кто такая?! – спросил он у молоденькой девушки, чье присутствие здесь он решительно никак и ничем не мог объяснить. – Ты чё тут делаешь? С ума можно сойти!..
– Я это… эта… ваша! То есть – н а ш а! – скороговоркой выпалила девушка, на которой – как успел с удивлением отметить Краснов – почти не было одежды. – Я – Дария! Хочешь… называй меня – Даша!
– Че-его? – Краснов ощутил, что он медленно сходит с ума. – Дарья?! Наша? Чья это – «наша»?! Какого хрена… ты чего?! Откуда?! И… и что это у тебя за прикид такой?!
– Слушай, некогда болтать! Не т о р м о з и, слышь?!! Поехали!!!
Девушка, которой с виду было лет двадцать, попыталась запахнуть полотенце, частично скрывавшее ее прелести. Краснов, уставившийся на нее с немым изумлением, все же зафиксировал еще одну преинтересную деталь: на голой обнаженной руке, на левом запястье у этой невесть откуда взявшейся чумовой девицы был закреплен наручник с полуметровой стальной цепочкой, причем второй браслет был открыт…
– Потом поговорим!! – донеслось с заднего сидения. – Поехали!! Если нас догонят… убьют!!!
Глава 9
Стрельба наконец стихла; нападавшие, кто бы они ни были – отступили, убрались восвояси. Но в округе, особенно возле дома Мансура Джейкуева, добротного, современного, богато отделанного и обставленного особняка, чье строительство и обустройство было завершено лишь нынешней весной, продолжали царить сумятица, неразбериха… форменный хаос!
Один из очагов возгорания, а именно, штабель дров, сложенных с тыльной стороны особняка и закрытых брезентом, удалось потушить довольно быстро и без серьезного ущерба для самого дома. Спасло то, что огонь не успел перекинуться, перебраться в сам дом, внутрь особняка; один из молодых таджиков, племянник Мансура, успел раскрутить шланг, из которого обычно поливают цветочные клумбы, газон и молоденькие деревца, высаженные с тыльной стороны участка и включить насос… Этот парнишка, которому только-только исполнилось восемнадцать, несмотря на опасность, на выстрелы, которые еще совсем недавно доносились со стороны лесопосадки, сумел погасить, залить занявшийся было пожар. Который мог бы – если бы не самоотверженность и героизм Расула – превратить новенький особняк Джейкуева и хозпостройки в выжженные изнутри и снаружи, обугленные кирпичные коробки…
Но опасность еще сохранялась, огонь способен перекинуться на строения в любую секунду!
Всего в десятке метров от торца дома пылали машины: полыхали кабины «траков», горели колеса, адское пламя плавило, корежило металл кузовов, контейнеров… Горел джип, полыхали еще три легковушки, выстроенные в ряд под деревянным навесом, пылал, выбрасывая высоко в небо языки оранжевого пламени, и сам навес и деревянные столбы, на которых он был укреплен…
Этот пожар тоже пытались тушить… но куда там! Во-первых, воду здесь можно брать лишь из двух источников: из старого, но вычищенного колодца и еще из артезианской скважины, которую пробурили уже при Мансуре. А с помощью одних лишь огнетушителей с таким пожаром не управиться… даже не стоит пытаться! Во-вторых, какое-то время было потеряно на то, чтобы дать отпор неизвестным налетчикам… К тому же, уже с первых секунд полыхнуло с такой силой, с такой яростью, что о том, чтобы отстоять от всепожирающего пламени припаркованные под навесом траки и легковой транспорт, попросту не могло быть и речи.
Теперь этот самый парнишка Расул, племянник хозяина, попеременно направлял струю из шланга, подключенного к мощному насосу, черпающему воду из глубин артезианской скважины, то на ближний угол и на саму глухую, лишенную окон и дверей торцевую стену особняка, то на черепичную крышу, откуда вода ручьями лилась уже обратно на землю… Периодически он направлял струю и на себя – от полыхающих машин накатывала такая адская волна жара, что временами приходилось пятиться, отступать, чтобы самому не обвариться, не получить смертельные ожоги.
На площадке и возле кафе метались какие-то люди, слышны были вперемешку мужские и женские крики… В доме находились жена и трое дочерей Мансура, а также еще одна девушка, о которой племянник мало что знал. Когда начался весь этот шум, гам, когда затеялась стрельба и откуда-то из темноты стали швырять бутылки с зажигательной смесью, все они в одном лишь нижнем белье повыскакивали из дома – это обстоятельство тоже внесло изрядную долю сумятицы в действия тех мужчин, что пытались, сохраняя остатки выдержки, противостоять этому хаосу!..
Часть мужчин, среди которых были и гости, знакомые Мансура, и охранники, местные, а также те, кто сопровождал прибывшую в Выселки около десяти вечера автоколонну из пяти траков и двух машин сопровождения, при первых же звуках выстрелов похватались за оружие… Хотя, следует признать, и элемент паники, неразберихи в первые минуты нападения тоже присутствовал. Ведь никому и в голову т а к о е не могло прийти: за последние несколько лет, с той поры, как открылись первые уличные кафе, здесь не было никаких серьезных ЧП, если, конечно, не считать отдельных мелких инцидентов с участием выпивших граждан.
Что касается самого хозяина, то он носился по участку, как полоумный. Мансур то пытался организовать тушение пожара, из-за чего сам чуть не сгорел, когда ринулся с огнетушителем к полыхающим тракам, то, когда его оттащили силком от горящих машин, вдруг побежал в дом, как будто он забыл там что-то важное, как будто хотел вытащить оттуда напоследок что-то ценное… или же для того, чтобы самому сгореть там заживо.
Кто-то подбежал сзади к Расулу и попытался вырвать у него шланг. Парнишка отшатнулся, попятился… Он не сразу узнал в всклокоченном, что-то бессвязно кричащем человеке своего дядю. У Мансура был безумный взгляд, а сам он в своей перепачканной, покрытой хлопьями сажи одежде, с перекошенным от ярости лицом, напоминал злого джина из страшной детской сказки.
– Ты… глупый ишак! – проорал Мансур в лицо своему юному племяннику. – Я тебе что сказал?! Я
