Мероприятие не предполагало рукопожатий, дружеских объятий и поцелуев. Они стояли на берегу пруда, лицом к лицу, их глаза смотрели пристально, изучающе… и чуточку настороженно.
– Значит, ты в курсе, кто я?
– Ни-и важно, что я знаю, да? Ни-и важно, что ты знаи-ишь а-аба мне! А-абйдемся без имен! Ты какой выбрал си-ибе па-азывной?
Вольф на секунду задумался. Этот кавказец, кажется, имеет опыт по проведению подобных акций. Действительно, с учетом всех обстоятельств светить их прозвища – не говоря уже об их настоящих именах и фамилиях – не только нет нужды, это еще и небезопасно.
– Мой позывной – «Патриот»! Запасной – «Москвич». Под позывным «Москвич» на связи будет мой человек.
– Очень ха-арашо… Патриот! Удачно придумал! Мой а-аснавной па-азвной буди-ит такой – «Ка- андапога»!
– Кондопога? – уточнил Вольф. – Интересный выбор.
– Запасной – для ма-аего чи-иловека – «Ставрополь»!
Вольф криво усмехнулся – а неплохо варит голова у этих кавказцев. Такие названия, как Кондопога и Ставрополь, после известных событий, после случившихся там столкновений на межэтнической почве, звучат громко. И, несмотря на усилия властей, уже вошли в политический и бытовой лексикон. Стали «именем нарицательным», стали синонимами – особенно «кондопога» – тех гнойников и нарывов, тех опасных процессов, которые способны взорвать общество, всколыхнуть людские массы в любом уголке страны и в любое время.
Или им все же кто-то подсказал? Может, кто-то направляет и х? Точно также, как направляют е г о? На эти вопросы он не получит ответы. Да и зачем ему чужие тайны, ему свои бы кончики основательно спрятать…
– Договорились, – сказал Бочаров. – А теперь… Кондопога, давай пройдемся по конкретным деталям предстоящего нам дела.
Разговор занял около получаса. Обо всем, кажется, договорились, все согласовали: по времени и месту, по количеству участников, по транспорту и оружию, по управлению и связи.
Бочаров хотел было уже попрощаться со своим собеседником, но тот вдруг остановил его жестом.
– Еще а-адно дело есть к ти-ибе, Патриот.
– Вроде обо всем договорились?
– Ха-ачу спросить об а-адном человеке… А-адном из ваших. Его имя…
– Договорились же, Кондопога, что обойдемся без имен.
– Его имя – Дмитрий Краснов. Знаешь такого?
Вольф пристально посмотрел на него сквозь затемненные линзы, слегка покачал головой. Во-первых, его удивило то, что всплыла именно э т а фамилия. Во-вторых, у него на этого приехавшего из Воронежа парня имеются свои виды.
– Может, и знаю, – сказал он. – А может – и не знаю. Почему ты о нем спрашиваешь?
Тахир Сайтиев некоторое время молчал. По-хорошему, думал он, тебя бы, «Патриот», следовало бы и самого прирезать – заслужил самой свирепой казни. Но он был не властен над судьбой этого человека. Даже его дядя, Руслан Сайтиев, человек очень уважаемый, если бы попросил у своих покровителей, то и он вряд ли получил разрешение на ликвидацию этого субъекта. Слишком высоки ставки, слишком видное место «Патриот» занимает в том раскладе, который должен привести в конечном итоге к громкому скандалу, к серьезному кризису. Но фигуру масштабом поменьше, вроде этого Краснова, чья фамилия в последнее время регулярно всплывает в ходе предпринятого «хасавюртскими» расследования, могут и о т д а т ь – в качестве разменной монеты.
И еще есть один момент, заставивший Тахира произнести вслух фамилию воронежского парня, в недавнем прошлом старшего сержанта контрактной службы.
Ваха клянется, что видел Краснова в среду утром, когда была проведена не совсем удачная акция против одного из братьев Искандаровых.
В тот день дядя Руслан не привлекал к работе племянника и его команду – акцию осуществили какие-то другие люди, про которых даже Тахиру не положено знать подробностей. Но Сайтиев-старший велел выделить двух человек в качестве наблюдателей.
У Вахи и Саита, который тоже приехал вместе с ними в Москву, имеются очень надежные документы. К тому же сами они весьма сообразительные и осторожные парни.
Именно Ваха, изображая из себя обычного прохожего, з е в а к у, наблюдал с безопасного расстояния за тем, что происходило в то утро возле офиса братьев Искандаровых.
А потом, спустя несколько часов после этой акции, когда они встретились вновь на городской квартире, он и сообщил Тахиру удивительную новость о том, что своими глазами видел неподалеку от офиса Парвиза того воронежского парня, который не так давно едва не раскроил ему череп ударом бутылки шампанского…
– Патриот, ти-и несколько минут назад сам сказал, что мы да-алжны да-аверять друг другу! Что наши жизни зависят а-ат взаимного да-аверия! Так?
– Не понимаю, к чему ты клонишь?
– Краснов! Для ми-иня это ва-апрос… крови! И ма-аей чести! Если хочи-ишь, чтобы я полностью дови-ирял тебе… То расскажи мне, как я ма-агу запа-алучить эта-аво парня! Только правду га-авари, да?
Теперь уже Вольф призадумался. В принципе, он понимал, чем вызван интерес кавказцев к этому парню. Вернее, у него имелись кое-какие предположения на этот счет. Все дело в той акции, которая состоялась в Выселках. Ну и плюс к этому, – как сообщил ему Шульц – как-то так получилось, что у этих двух молодых людей, у Краснова и этого кавказца, на двоих – одна зазноба, из-за которой у них еще раньше случился какой-то конфликт. Вольф, проанализировав ситуацию, понял, что он может извлечь выгоду из просьбы этого крутого кавказца. Воронежский парень способен стать тем самым связующим звеном, которое соединило бы в единую цепь события последних дней в Воронеже и Воронежской области с теми событиями, которые вот-вот должны произойти здесь. И уже происходят, учитывая сегодняшние «точечные» акции столичных и подмосковных соратников. Он сам, это бывший контрактник, угодил в волчью пасть. В связи с задуманным, Краснов нужен был – покамест – живым и невредимым. Но после того, как эта карта будет с ы г р а н а, как только будут отфиксированы некоторые вещи с его участием, которые должны произойти и которые придадут дополнительный эффект всему, что должно случиться – он так и так должен будет перейти из разряда живых – в покойники.
– Я знаю, где находится тот чел, о котором ты спрашиваешь. Я сделаю так, чтобы он оказался среди участников «акции». Для меня это важно. А потом… потом ты его получишь, Кондопога. Но с одним условием: он должен умереть в ту же ночь и в том же месте, где мы с тобой осуществим наше мероприятие…
Глава 8
Вольф и Паук, сделав еще кое-какие дела, выехали в Лыткарино, где на «явке» их дожидались «отборные кадры», лучшие из лучших.
Транспорт они сменили еще нынешним утром. «Патрул», на котором в последнее время передвигался Бочаров, остался припаркованным возле дома в Желдоре. А в качестве разъездной тачки использовали подержанный, но надежный и обкатанный прежде внедорожник «Cherokee», записанный по документам на Паука.
В этот день как минимум трижды Бочарову пытался дозвониться его куратор по линии МВД, подполковник Романенко. Первый звонок последовал в десять утра – по-видимому, жирный боров притащился на службу и из сводки узнал о стычках скинов с мигрантами. А также о том, что есть человеческие жертвы. Вольф не ответил. А после третьего звонка, – сами по себе факты этих звонков от
