– Сначала спросите, какую партию мы готовы взять.
– Считайте, что спросил.
– Десятую часть годового трансграничного трафика. Пятую часть тех объемов, что контролируют – суммарно – ваши кла... ваши структуры.
– Пятую часть? Двадцать процентов... Какого города? – Рахимбаев в который уже раз промокнул платком влажный лоб. – Или какой области?
– Всего трафика, я сказал.
– Но... Вы понимаете, о каких цифрах идет речь?
– Да, конечно. Мы готовы закупить... четыре тонны товара. В течение января месяца. Чтоб не складывать яйца в одну корзину, и работать спокойно – делим на пять-шесть партий. За первую мы готовы выплатить авансом половину стоимости... При наличии страхующих механизмов, естественно. Деньги чистые. Механизм банковских проводок тоже отработан скрупулезно. Первая поставка не позднее пятнадцатого января.
– Так быстро? – Рахимбаев нервно облизнул губы. – Не слишком ли мы торопим события?
– Товар уже находится в стране, на ваших складах, на складах ваших партнеров-оптовиков, – сказал Антонов. – И товарные запасы у вас суммарно превосходят цифру, которую я озвучил. При желании и при обоюдном интересе, товар весь или частично, но крупной, интересной для нас партией, может быть передан нашим людям. Да хоть в ближайшие три-четыре дня, я полагаю... Вам стоит лишь дать команду, и ваши люди сформируют нужную по объему партию. И доставят в то место, о котором можно будет договориться. Разве не так?
– А у вас что, есть своя сеть дилеров? – спросил Рахимбаев. – Ведь такие крупные партии товара еще нужно реализовать в мелком опте и в рознице.
– Извините, Джамшед, но это не слишком уместный вопрос. Мы готовы купить товар. Остальное вас совершенно не касается.
– Джамшед, давай выслушаем уважаемого Виктора, – сказал Фарход.
– Если договоримся по цифрам, – продолжил Антонов, – то мы должны уговориться и о следующем. Ваши структуры не станут увеличивать поставки на тот обьем, который мы у вас приобретем. Я понимаю, что такое желание может возникнуть...
– Продолжайте.
– В короткой перспективе это даже принесет вам какие-то дополнительные деньги. Но рынок, сами знаете, чутко реагирует на такие вещи. Цены и без того заметно просели, кризис, опять же. Рухнут цены... последствия будут катастрофическими. Ну и мы, естественно, не будем рады такому вот варианту. Хотелось бы вести бизнес честно. Тем более, что мы можем стать для вас уже в ближайшей перспективе главными партнерами...
– Замечательно. Но не все так просто, уважаемый Виктор.
– В чем проблема, Джамшед?
– С этого бизнеса кормятся сотни... или даже тысячи... Изымая часть объемов оборота, мы лишаем этих людей части или всего дохода.
– А вас что, это сильно заботит? – удивился Антонов. – Пусть займутся другим делом. Я бы вообще об этом не думал. А подумал о другом: вы-то будете иметь свою маржу в полном объеме. Ваши личные доходы могут даже вырасти. И, что немаловажно, без дополнительных инвестиций.
– А «крышам» кто будет отстегивать с этой вот доли?
– Это тоже пусть вас не заботит. Джамшед, если кто-то людей в погонах, где бы они ни служили, в каком бы уголке страны ни происходило дело, что-то вам попытается предъявить... Сразу дадите знать. Как только сообщите конкретные данные на персону, мы быстро и четко разрулим эту тему.
– Это... гм... Это очень, очень большие перемены!
– Революционные, да?
– Вроде того. Не знаю даже, что сказать. Тут надо хорошенько подумать, уважаемый Виктор.
Антонов заметил, что Фарход, внимательно слушающий их диалог, несколько раз с раздражением поглядывал на своего соплеменника. Такое впечатление, что он не совсем доволен, как тот ведет переговоры. Да, так и есть: следующий вопрос задал Седой.
– Меня интересует цена, которую вы предлагаете. Сколько вы сможете заплатить, если будете брать товар таким крупным оптом?
– Треть цены того благородного металла, из которого сделаны подаренные только что нашей очаровательной даме часы... В известной вам вечнозеленой валюте. Оплата – серия проводок на те счета, что укажете. Деньги, повторяю, чистые. Товар возьмем в европейской части страны.
– Треть цены золота? – переспросил Рахимбаев. – Маловато будет... Вы ведь наверняка знаете оптовую цену. Она выше названной вами в два, а то и в три раза, в зависимости от...
– Зато – без геморроя, – перебил его Антонов. – Это касается не только конкретной сделки, но и перспектив некоторых бизнесов в целом.
Седой, бросив – уже не в первый раз – недовольный взгляд в сторону Джамшеда, сказал:
– Предложение по цене действительно выглядит скромным. Да и сроки вы назначили довольно жесткие. Но сам подход довольно интересный...
Антонов почти демонстративно посмотрел на часы. Разговор занял ровно столько времени, сколько он и планировал. Кстати, пора бы уже вернуться за стол Анне.
До полуночи и до наступления Нового года оставалось уже менее четверти часа, когда Козакова вышла из дамской комнаты. Она сделала лишь несколько шагов по направлению к залу панорамных стекол, как вдруг увидела мужчину, того самого, который, сидя за соседним столиком, с момента появления в «Серебряной башне» парочки русских, эдак ненавязчиво и с явным интересом за ними наблюдал.
У Анны мозги сработали мгновенно. Из раскрытой сумочки, которую она держала в руке, что-то выпало на ковер...
Она, гордо неся себя, с высоко поднятой головой, шла ко входу в зал, как вдруг за спиной раздался мужской голос:
– Мадмуазель?.. Мадам? Миссис? Минутку! Вы что-то потеряли.
Анна остановилась. Обернулась. Чуть приподняв брови, посмотрела на незнакомца, на лице которого, как ей показалось, застыла чуть скошенная влево ироничная полуулыбка.
Он подошел к ней. Протянул тюбик ланкомовской помады.
– Извините... кажется, это ваше? Мне показалось, что вы уронили этот предмет.
– Что? Ах, да... Выпала из сумочки, наверное. Спасибо!
Их глаза на секунду встретились. Анне показалось, что этот джентльмен, говоривший по-английски без акцента, сейчас скажет ей что-то важное.
Он слегка кивнул и, прежде чем покинуть ее общество, произнес:
– Happy New Year!
– Thanks...[21]
Анна шла по проходу среди праздной публики, уже поглядывающей на циферблаты своих дорогих часов и часиков, как вдруг увидела, что Антонов поднялся из-за стола. А следом встали и двое мужчин южной наружности, один из которых выделяется седой шевелюрой.
– У вас есть время подумать, – сказал Антонов. – Если ответ будет «нет»... мы будем искать альтернативу.
– Вы что... уходите? – Рахимбаев удивленно уставился на москвича. – Но... Почему?
– Сколько я должен за столик, господа? – Антонов сделал такой жест, словно намеревается достать из кармана портмоне.
– Что вы... все оплачено!
– Тогда всего доброго, уважаемые! – Антонов напоследок взглянул на Седого. – Надеюсь, наша следующая встреча, если она состоится, будет более продуктивной...
Антонов и Козакова вышли из парадного ресторана «Серебряная башня» за пять минут до наступления Нового года, который на их родине уже встретили на всех ее гигантских просторах: от Камчатки и Владивостока до Москвы, Питера и наиболее удаленного на запад Калининграда.
