– нас, потерянных, тысячи. О чем только думает небесная канцелярия, куда смотрит? Бардак.
– А ты хотела бы найти свое тело? – спросил священник.
– Зачем? – удивилась Душа. – Нет, конечно, иногда мне становится тоскливо – почему я такая одинокая? И тогда мне хочется узнать, чьей душой я являлась. А с другой стороны – я сменила, вероятно, множество тел, так какая разница, что случилось с последним моим прибежищем? Видимо, не так уж безгрешно оно жило – раз меня потеряли.
– Наверное, так и есть, – согласился отец Конрад.
Арикона укладывалась поудобней на траве, ставшей влажной от ночной росы. В уставшем теле приятно подрагивали мышцы, кололись иголочками наработавшиеся за день плечи. Стоило только ей закрыть глаза, как моментально налетел сон, и она засопела. Отец Конрад поднялся неслышно, поднял брошенный плащ Ариконы и осторожно, стараясь не разбудить ее, укрыл. Потерянная Душа невнятно бормотала на дубу, белея туманным одеянием. Страшась диких зверей, священник развел еще один костер, подбросив самые толстые поленья, и после этого уютно устроился возле дубового ствола, усевшись между выпирающих корней, как в кресле. Через минуту уснул и он.
Глава 15
«…Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Своего…»
Арикона ударила ногой в дверь и распахнула ее. Ее взору предстала картина всеобщего разврата – орден праздновал день рождение своего покровителя, и ради такого случая была приглашена компания разного возраста и разной сексуальной ориентации. Члены ордена – разжиревшие потные боровы с лысыми макушками и волосатыми брюхами, – развлекались на расстеленных коврах с девочками, хрюкали, ржали и стонали. Малолетки носились друг за дружкой по залу, лупцевали спины плетками, швырялись кусками мягкой глины и визжали, когда кому-нибудь удавалось схватить их за ноги, повалить и овладеть тут же, на глазах у остальных.
Горели черные свечи и ароматические палочки, но их сладкий запах не мог заглушить зловония разгоряченных потных тел братьев. Свечи не полностью освещали большой зал, однако только по одним звукам, несущимся из темных углов, нетрудно было догадаться, даже при отсутствии всякой фантазии, что там царит групповой разврат с использованием цепей и плетей.
Арикона остановилась на пороге, расставив ноги в блестящих ботинках, и вынула кинжал. Покачав его в руке, как бы взвешивая, она резко метнула его в потолок, и он с противным скрежетом вошел в камни. Ярко-белая кривая трещина поползла в обе стороны от вонзенного по самую рукоятку кинжала, брызнули лучи света и высветили братьев ордена во всей красе.
Они не ожидали света. Вскрикнув, многие зажмурились, скрываясь от него, некоторые уткнулись лицами в ковры или в своих партнеров по утехам, другие подняли руки и отгородились от лучей, как от материальной опасности. Возня и шум стихли.
Арикона обвела взглядом зал. Тотчас же найдя нужного человека, она скрестила руки на груди и нехотя шевельнула бровью. Без лишних слов вскакивали люди, хватая одежду, попавшую под руку, – своя или чужая, уже не было важно, – и торопливо покидали зал через многочисленные двери. Согнувшись и стараясь казаться незаметными, проскочили мимо Ариконы малолетние проститутки, пряча испуганные взгляды. Одну такую малолетку, с исхлестанной в кровь спиной, Арикона схватила за руку и дернула к себе. На нее воззарились круглые глаза истерзанного ребенка, готового к любым испытаниям и привыкшего к унижениям и пыткам, маленький рот перекосился в немых рыданиях, и Арикона оттолкнула от себя это создание, брезгливо отряхнув ладонь.
Зал опустел. Сквозняк потушил свечи и освежил воздух.
Бенедикт с мрачным лицом натягивал длинную коричневую рясу с глубоким капюшоном, и искоса поглядывал на Арикону. Она же спокойно прошествовала к креслу возле камина, уселась в него и положила ноги на высокую подушку.
– Слушаю тебя, Бани, – сказала она. – Порадуй меня своими знаниями. Пять дней прошли еще вчера.
Он сердито запахнул рясу и шумным залпом выпил воду из серебряной чаши. Потом он вынул какие-то бумаги из сейфа, который открывал немыслимо долго, бренча ключами, и сел напротив Ариконы.
– Сведений немного, королева, – сказал он хмуро. – Информация о книге тщательно охраняется. То, что я узнал, вряд ли тебе понадобится.
– Это мне решать, – бросила Арикона. – Говори.
– Книга судеб – сборник пророчеств, которые расписывают события веков намного вперед, и которые объясняются и расшифровываются, кому как угодно. Пришествие бога, антихриста, судный день… Подробные описания неприятностей, ожидающих человечество до конца дней его. «И видел я в деснице Сидящего на престоле книгу, написанную внутри и отвне, запечатанную семью печатями… И никто не мог ни на небе, ни на земле, ни под землей раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее. И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного… И один из старцев сказал мне: не плачь, вот, лев из колена Иудина, корень Давидов победил раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее. И я взглянул, и вот… стоял Агнец… Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле…»
Выражение лица Ариконы приняло скучающее выражение.
– Восставших царей и все такое я опущу, – сказал Бани, заметив это. – Еще там говорится о звере, который выходит из воды, и о спасителе, идущем к нам…
– Бани, Бани, Бани, – Арикона протянула руку к потолку и кинжал, выскочив из камней, прыгнул в ее ладонь. Бенедикт перевел взгляд на кинжал и нервно сглотнул. – Дорогой мой, если бы мне была интересна вся эта дребедень, оставленная для людей, я бы не стала пачкаться общением с тобой, а просто бы взяла в библиотеке «Апокалипсис». Изучайте такие полезные вещи со своими учениками и поклонниками. Я не для того платила золотом, Бани. Не разочаровывай меня.
И она провела лезвием кинжала по своей ладони.
– Но что ты хочешь знать? – судорожно спросил Бенедикт, дрожащей рукой потирая шею. – Что нужно тебе?
– Мне нужно то, что скрыто в книге судеб. И не той, что писана людьми и для людей. Ты ведь знаешь, о чем я говорю, верно?
Он сжал кулаки.
– Прикоснувшись к этой тайне, ты вызовешь гнев Лорда, – проговорил он. – Ты понимаешь, что он уничтожит и тебя, и меня, и все, чего мы с тобой касались когда-либо? Это величайшая тайна и страшная тайна, охраняемая могущественным генералом Лорда.
– Нет такого генерала, с которым нельзя было бы договориться, – небрежно ответила Арикона. – Я жду, Бани. Не испытывай мое терпение.
– «…и я увидел жену, сидящую на звере багряном… это есть зверь – дух, действующий в людях, в «сынах противления, и воды, где сидит блудница, суть люди и народы, и племена и языки…», – произнес Бенедикт, опустив голову.
– Что? – переспросила Арикона. – Это опять читанное-перечитанное «Откровение».
– Да, это «Откровение», – кивнул Бенедикт. – Но те же самые строки есть и в Первой книге судеб. Хранится она в сокровищнице ада, под надзором и защитой огня. С нее не сводят глаз, и прочитать ее человеку невозможно – язык книги нам не подвластен.
– Продолжай.
– Это оригинал «Откровения». Все, что изложено в человеческом варианте книги судеб, списано с Первой книги, но с некоторыми изменениями.
– То есть человеческое «Откровение» – переработанное издание Первой? Ха, это забавно.
– Имена и жизнь демонов, в том числе и самого Лорда, описана там в подробностях. Что будет с адом в судный день, и кто из демонов возвратиться в объятья бога, а кто навсегда будет выброшен в вакуум и забыт. Каждому обитателю неба и ада указаны строгие сроки существования, и никто не сможет прожить дольше, чем говорит книга. Даже Отец знает, когда придется ему сложить полномочия. Но книга говорит также, что если Отец и сын его примут предосторожности, то Страшного суда для них самих можно избежать… Сказано там: придет мертвец без имени и души, откроет книгу и начнет писать новые буквы и
