Крэнлоу перечислил их. Обычный список, это понимали все; даже если бы у немцев было что-то существенное, подозреваемые наверняка уже успели удрать из страны. И даже в противном случае, если бы немцы еще имели возможность выследить их, они не стали бы проявлять большого рвения. Особенно в Бонне — там было слишком много неприятных прецедентов. Арестуй кого-нибудь, посади в свою тюрьму — и сам станешь мишенью. Начнутся похищения, требования выкупа. Такое бывало неоднократно.
— Как насчет русских? — Это спросил шеф «советского отдела».
— Пока никаких оснований обвинять их в этом деле.
— Что эксперты? Изучили бомбу?
— Нет еще. Там работают немецкие власти.
— Свидетели?
— Есть несколько, но проку от них никакого.
— Подозрения? — Что подсказывает тебе чутье?
— Ничего серьезного сказать не могу.
Однако… Бретлоу заметил это. Возможно, потому, что был настороже, а возможно, потому, что Крэнлоу был его выдвиженцем.
— Как с организацией похорон?
Они углубились в детали.
— Что семья?
— Охраняем, чтобы корреспонденты не дергали.
— Хорошо. Как там Марта?
— Как и следовало ожидать. Держится молодцом. — Дальше ей будет труднее — это подразумевалось. — Ребята, которые к ней приставлены, говорят, что она благодарна вашей жене за звонок.
Совещание закончилось в девять сорок. В девять сорок пять Бретлоу снова соединился с Крэнлоу.
— Спасибо за то, что проинформировал нас. Но у меня сложилось впечатление, что ты знаешь еще что-то и не хочешь сказать.
— Это только слухи. Дайте мне еще полдня.
— Хорошо.
Он откинулся на спинку стула.
Двое американцев убиты в Бонне, а трое виновных до сих пор разгуливают на свободе и имеют возможность похваляться своей удачей — это будет выглядеть не слишком здорово, если Донахью прорвется-таки в Белый дом, а он сам выдвинет свою кандидатуру на пост ДЦР.
К тому же за ним долг.
Потому что Зев Бартольски был его другом, потому что они проработали вместе много лет. И Зев входил в ядро «внутреннего круга», был одним из его немногих доверенных лиц. Он и теперь помнил тот вечер, когда они обсуждали это, вечер, когда он сказал Зеву, что? ему от него нужно. Прямо как переписывание истории, пошутил Зев. Только это была не история — это было будущее.
Так что? он должен теперь сделать? Немцы проведут расследование, проверят своих подозреваемых. Но это ничего не даст. Впрочем, имеется и другой путь. Он подлил себе кофе, закурил сигарету. Правила есть правила, но на то они и созданы, чтобы их нарушать. Иногда в этом мире, где ты живешь и дышишь, тебе самому приходится создавать правила и самому же действовать им наперекор. Поэтому то, что он собирался сделать, могли вменить ему в вину только самые непонятливые.
Он предупредил Мэгги, чтобы ему не мешали, глотнул «Джека Дэниэлса» и вызвал по прямой связи кабинет на четвертом этаже здания, находящегося на 16-й улице рядом с Университетским клубом.
Конечно, бывает всякое, но во всем можно отыскать определенную логику. В смерти Зева — по крайней мере, на первый взгляд — логики не было. В ней не было бы логики, даже случись это в «арктическом климате» холодной войны. Даже тогда Советы вели себя более осторожно и не позволяли себе подобных открытых эскапад. Разве что намеренно — а в таких случаях они были способны на все. Но и тогда игра велась по определенным правилам. Даже тогда имелась какая-то логика.
— Это «Юниверсал экспортс». Вам посылка.
Это не могли быть Советы — или русские, как он теперь привык называть их, — но это мог быть кто- то, кого они финансировали, либо в настоящее время, либо прежде. А если так, если их пособники зарвались, то разобраться во всем этом столько же в интересах Москвы, сколько и Вашингтона.
— Время?
— Девять часов.
Киролев был не просто старым комитетчиком — ныне, при новом порядке, он занимал такой высокий пост, какой едва можно было себе вообразить. Прежде Киролев был приближенным Маленко, а в последние годы смуты и перемен Маленко блестяще разыграл свою партию, продемонстрировав смекалку и расчетливость, которые были свойственны ему и в прошлом. Но мало того. Киролев был не только глазами и ушами Маленко в Вашингтоне — Киролев был связующим звеном между старыми врагами и новыми друзьями. А может быть, и не друзьями, даже не союзниками. Бретлоу не мог придумать подходящее слово.
— Отлично, значит, в девять, — согласился он.
И еще одно, решил он. Он заказал комнату на ночь в Университетском клубе, потом позвонил домой и сказал Мэри, что, скорее всего, не вернется ночевать и сегодня.
Последний звонок от Крэнлоу раздался в восемь вечера — в два пополуночи по боннскому времени.
— Есть кое-что новенькое. — Новый шеф Боннского отделения говорил спокойно, уверенно. — Утром я сказал, что мишенью, видимо, был не Зев, а первый секретарь.
— Да.
— Возможно, что ею не были ни тот ни другой.
— Подробнее.
— Визит первого секретаря не был запланирован, сведения о нем не могли просочиться в прессу, а в списке приглашенных не было ни его, ни Зева.
— И?..
— В числе приглашенных были несколько западно-германских политиков и промышленников. У одного из них машина той же марки, что и у первого секретаря, того же цвета. У немцев есть сведения о том, что четыре недели назад на него уже было совершено покушение. Они думают, что террористы ошиблись автомобилем.
Черт побери — Бретлоу почувствовал гнев. И слава Богу — одновременно пришло облегчение. По крайней мере, ничто из связанного с Зевом не выплывет наружу и о «Ред-Ривер» можно не беспокоиться.
Кстати, вспомнил он, Майерскоф еще не знает о деньгах, связанных с «Ред-Ривер»; ладно, это можно отложить до утра. Конечно, Зев все-таки мертв и виновные должны поплатиться за это, однако все концы снова спрятаны в воду, все снова шито-крыто.
Из Лэнгли его привезли в Университетский клуб. В его портфеле лежали телефон и шифратор — на случай, если он понадобится кому-нибудь сегодня вечером. Звонить ему по клубному телефону было нельзя, и об этом знали как его коллеги, так и члены его семьи. Шоферу он сказал, чтобы тот снова приехал за ним в пять тридцать утра. Получив ключ от номера, он поднялся на пятый этаж, принял душ и переоделся, затем спустился на лифте в полуподвал.
Дверь, ведущая в оздоровительный центр, была перед ним; он повернул направо, по коридору, потом снова направо и прошел в первые вращающиеся двери. За ними была темно-зеленая металлическая дверь для служащих; миновав ее, он вышел наружу, где его ждал второй «шевроле». Ключи от машины находились под булыжником в двух футах от заднего колеса с ближней стороны.
Он завел автомобиль, выбрался на 15-ю улицу через стоянку позади здания «Вашингтон пост», переехал реку по Ки-бридж и свернул на Паркуэй; дорога здесь шла в гору, Потомак был внизу справа. Сумерки быстро сгущались, машин было мало. Он миновал первую придорожную стоянку — местные называли ее смотровой площадкой, так как с нее открывался прекрасный вид на долину реки Потомак, —
