Серый кивнул.
– Когда он развернется, – тихо скомандовал Крюк, дождался нужного момента и первым шагнул за линию ворот.
Скоротечный бой закончился легкой победой. Раздолбав зомби, Крюк обследовал скворечник и прилегающие территории, попутно собирая завоеванные трофеи: оружие, патроны, припасы. В специально оборудованном подвале скворечника нашли тело ученого со странными записями в толстой ученической тетради. Все это сгребли в кучу и поделили согласно способностям и потребностям.
Всего на посту обнаружилось четверо бойцов, плюс мертвый ботаник в подвале. Не сразу нашелся только стрелок с вышки. Пятый боец на КПП все-таки был, и пулемет у него тоже, вот только…
Нашел их Птица, точнее, сначала он нашел непонятный черный холм у подножия вышки и радовался так, что хотелось настучать ему по морде. Любой старатель и на двадцать метров не приблизился бы к лоснящейся черной поверхности, вздувшейся над гладью земли. Когда Птица, вопреки уговорам, подошел к подозрительному вздутию и убедил всех в его абсолютной безопасности, рядом обнаружились следы существования вожделенного пулемета – будто отсеченный от остальной части, отрезок ствола валялся рядом. Само вздутие оказалось теплым и упругим и чуть заметно прогибался под рукой.
– Пулемет там, внутри, – объяснил Птица и, указав на вышку, добавил: – И этот, сверху, тоже. Этот холм – не что иное, как пузырь Данилевского. Был у нас такой лаборант, год назад погиб, но незадолго до смерти он математически высчитал, что в темпоральном контуре возможно образование однооболочных пузырей, как в воде, когда ее куда-нибудь наливают. Получаются пузырьки воздуха – в данном случае нетемпорализованного пространства…
– Короче, Склифосовский! – остановил его Крюк. – Что нам это дает?
– Нам? – Птица озадаченно посмотрел на товарищей, немного поразмыслил и признался: – Ничего не дает. Просто пулемет и солдат этот как бы остались в том пространстве, вне контура. Видимо, во время расширения контура башня сыграла роль разрыхлителя и образовался такой пузырь, а они в него попали, потом пузырь упал, и они вместе с ним… А дуло в момент окончательного формирования контура снаружи пузыря торчало и мембраной пузыря отрезалось.
– Дуло… – передразнил Крюк. – Башку тебе надуло! Достать его оттуда можно?
– Пулемет?.. А, нет, нельзя, – спохватился Птица. – Тут ведь какое дело: помните, я говорил о двух слоях наружной оболочки темпорального контура? Вспоминайте: одна наружная, силовая, отвечает за постоянство материи внутри контура, ничего не запускает внутрь и дает сигнал к обновлению контура, если ей не удается справиться с задачей. Эта оболочка существует только, опоясывая весь «мешок», она формируется в самый последний момент, накрывая весь контур снаружи. А в таких вот пузырях этой оболочки нет, здесь оболочка только одна – аномально-энергетическая, внутренняя. Она действию ДП почти не поддается, только растягивается, как резина, но и впускать-выпускать материю не будет, здесь у нее активны обе стороны, значит, и работает она на оба фронта. Будь у нас ДП, мы бы могли пулемет даже потрогать, может быть, даже пострелять из него, но достать и забрать с собой – нет.
– Как это пострелять? Он же внутри?
– Оболочка, смотрите, как жесткая резина, туго, но прогибается. – Птица оперся на холм на уровне средней линии, оболочка под его рукой утонула на пару сантиметров. – Это нормально, пузырь, как воздушный шарик, может прогибаться, растягиваться, но внутренний воздух с наружным никогда не соприкасается. А ДП делает энергетическую мембрану мягче и податливей, оболочка будет прогибаться гораздо больше.
Мы, когда темпоральные контуры под Проклятым лесом исследовали, пытались при помощи ДП, выскочить из контура, не срывая образующего кристалла. Пробивали силовую мембрану и пытались выбежать из контура через пролом. Так вот, эта оболочка становилась мягкая-мягкая, можно было из контура метров на пять выбежать. Сначала было легко бежать, потом ее сопротивление увеличивалось, и в конце концов приходилось останавливаться. Потом, по мере сворачивания действия ДП, упругость оболочки повышалась и нас затягивало обратно в контур, как сетью. Если бы у нас был ДП, мы бы могли продавить оболочку, нащупать внутри пулемет, может быть, даже курок отыскать и выстрелить, только пули наружу не вылетят.
– Тогда они должны в месте попадания растянуть пузырь метров на двести, – сделал вывод Санитар.
– Не сомневайся, так и будет – проверено. И если кто-то в этот момент на пути окажется, то пробьет его, как обычной пулей, а потом она еще и назад вернется.
– Все это, конечно, интересно, но нам это, я так понимаю, ничего не дает, – еще раз повторил Крюк.
– Ничего! Я же говорю, это просто пузырь, с нами он никак не контачит. Моя радость связана исключительно с научным интересом. Мы уже год пытаемся убедить научное сообщество в том, что пузыри Данилевского неизбежны, а они нам говорят, что мы ничего в науке не понимаем.
Крюк сильно хотел зарядить Птице в глаз, но сдержался. Что с него, с убогого, взять? Каждый в Зоне сходит с ума по-своему. Он собирает артефакты-уникумы, которыми почти никогда не пользуется, но и не продает их, хотя умники за каждый выложат и миллионы, и душу. А Птица радуется, что в природе есть какие-то пузыри, видите ли, его самолюбие тешит, что они оказались умнее всех. Что ж, пусть.
– То есть вы теперь крутые, а все остальные полные лузеры, – подытожил Крюк, получил кивок от Птицы и переключился на другую тему: – Как думаете, умники, услышав выстрелы, притормозят?
– Наверняка, – ответил Серый. – Главное, чтобы они оставались на месте. Что ты там нашел?
Крюк меж тем вытащил из кармана зомби толстую черную коробку, похожую на телефонную трубку конца прошлого века.
– Это самые первые и примитивные портативные детекторы, – прокомментировал он, – созданы на базе многофункциональной рации МНК-66. В Зоне не прижились, потому что улавливали только «электросети» и «мясорубки», да и те не всегда. Короче, бесполезная штука. Зато на «вечной батарейке».
Крюк вывернул заднюю стенку прибора, там, в гнезде для аккумуляторов, покоился небольшой серый артефакт с маслянистыми вкраплениями, прикрученный к контактам обычной изолентой, – «вечная батарейка».
– Странный какой-то артефакт, – заметил Макс. – Я таких мелких не видел.
– Тогда они такими и были. Первые «батарейки» все были маленькие, – ответил Крюк.
– Откуда ты знаешь, ты же позже пришел? – Макс, который с интересом разглядывал «древний хабар», потрогал антиквариат пальцем.
– Книжки умные читать надо, – пошутил Крюк, возвращая артефакт на прежнее место. – Сейчас попробуем прощупать почву. По сторонам кто-нибудь смотрит?
– Все в порядке, – отозвался Серый, его меньше других интересовала находка. Но вокруг действительно не было никаких признаков опасности. Санитар и Макс вернулись к охране прилегающей территории – на всякий случай.
Крюк снова повернул рацию, пощелкал тумблерами, пробежался по настройкам. Работает. На то, что у спасаемых умников окажется такая же, он не сильно рассчитывал, но чем черт не шутит, вдруг, войдя в контур, они тоже нашли что-то подобное.
– Вокруг слишком много электричества, – сказал Птица, поняв, чего добивается Крюк. – Даже если они подают сигнал, помехи его гасят.
– Заткнись! – оборвал его Крюк. – Слабый волновой сигнал.
– Где? – Умник вытянулся за спиной Крюка, остальные хоть и навострили уши, остались на местах, почти не шевелясь.
– Оттуда. – Крюк повернулся к вышке, всполохи-помехи на экране сменились более четкой картинкой. В этих графиках Крюк ничего не понимал, но было ясно, что сигнал идет из-под того самого пузыря, которому так обрадовался умник. – Подожди-ка, давай выведем на звук.
Рация или древняя ПКДА запищала шершаво, глухо, но вполне различимо. А главное – прерывисто. Даже ничего не понимающий в этом Птица узнал «морзянку».
Несколько секунд Крюк слушал, лицо его, поначалу отражавшее интерес, вскоре приняло удивленное донельзя выражение.
