Скрастин, А.И. Спринг); военные атташе в Турции (А.В. Емельянов-Сурик), в Финляндии (П.И. Иванов), в Чехословакии (Л.А. Шнитман); командиры механизированных бригад (Н.Н. Андрушкевич-Шепель, М.Б. Залкинд, А.Б. Слуцкий, В.П. Стольник); командиры танковых бригад (П.Н. Мельников, В.В. Фавицкий, М.С. Факторович); командиры авиационных бригад (Д.Д. Зимма, А.Д. Иванов, М.В. Малахов, Н.П. Милешкин, П.М. Монархо, Н.С. Разумов, П.А. Санчук); команир 13-й авиадесантной бригады А.О. Индзер. Среди уничтоженных капитанов 1-го ранга начальник штаба ТОФ О.С. Солонников, командиры соединений подлодок В.С. Воробьев, К.Н. Грибоедов, П.А. Штейнгаузен… Какой же это был готовый, опытный и ближайший резерв для пополнения высшего комсостава РККА!
Всего к настоящему времени мне удалось выяснить судьбу 459 военнослужащих РККА полкового звена (см. табл. 12) и 19 капитанов 1-го ранга, ставших жертвами политического террора в предвоенные годы.
Таблица 12[69].
Очевидно, данные табл. 12 – это далеко не все, но все же что-то. С выявлением других представителей старшего начсостава дело обстоит еще труднее. Пока мне удалось найти сведения только о таких истребленных в эти годы лицах, как 9 капитанов 2-го ранга, 31 военинженер 2-го ранга, 19 интендантов 2-го ранга, 10 военврачей и 3 военветврача 2-го ранга, 2 военюриста 2-го ранга, 108 майоров, 4 капитана 3-го ранга, 34 батальонных комиссара, 25 военинженеров 3-го ранга, 10 интендантов 3-го ранга, 11 военврачей и 6 военветврачей 3-го ранга. Кроме того, удалось выявить 81 человека из старшего начсостава (без учета полкового звена), сумевших живыми выйти из тюрьмы.
Что касается лиц среднего начсостава, попавших в железные зубья сталинской мясорубки, то их выявление сопряжено с еще большими затруднениями. Утверждение В. Рапопорта и Ю. Геллера о том, что командиры среднего звена были изведены «более чем наполовину»43, не опирается на документы, и мне представляется недостоверным, завышающим истинные потери. Но какими именно они были в действительности? Это надо еще исследовать, и выявить истину здесь очень нелегко. В самом деле, кто из историков, сейчас, 60 лет спустя, может подсказать, где найти фамилии и имена умерщвленных юных лейтенантов, безвинно убиенных в цвете лет, на заре еще нерасцветшей жизни? К настоящему времени мне удалось установить фамилии расстрелянных в эти годы 47 капитанов, 13 старших политруков, 48 старших лейтенантов, 15 политруков, 10 воентехников 1-го ранга, 4 техников-интендантов 1-го ранга, 7 лейтенантов, 3 воентехников 2-го ранга, 9 техников-интендантов 2-го ранга. Я прекрасно понимаю, что это – далеко не полные данные. Предстоит новый, дополнительный поиск. Но даже эти скудные данные дают возможность понять, что, хотя ретивые охотники за «врагами народа» стреляли прежде всего по крупной дичи, попутно не брезговали истреблением и всякой «мелочи», попадавшей «под горячую руку» погромщиков.
И уж совсем худо в нашей исторической науке обстоит дело с выявлением младших командиров, красноармейцев и краснофлотцев, ставших безвинными жертвами кровавой деспотии. Кстати, это не мог не заметить такой внимательный исследователь, как Роберт Конквест. Совершенно справедливо он еще 30 лет тому назад отмечал, что в советских источниках гораздо больше материалов о пострадавших партийцах, чем о судьбе «простого советского человека». Конечно, основной удар человекоубийственной машины «ВКП(б) – НКВД» был направлен против начсостава и прежде всего на высокопоставленных «заговорщиков». Но попадали «в расход» и рядовые. Мне удалось установить, что 4 сентября 1937 г. Военная коллегия Верховного суда СССР по обвинению в участии в военно-фашистском заговоре приговорила к расстрелу трех красноармейцев Московской Пролетарской стрелковой дивизии (Н.Я. Балашов, Г.Е. Лопато, А.И. Польщиков). Их расстреляли, а в мае 1956 г. выяснилось, что несправедливо, приговор отменили, красноармейцев посмертно реабилитировали. Так же обстояло дело и с краснофлотцем М.Ф. Клунко, расстрелянным по приговору Военной коллегии в мае 1938 г.
Конечно, расстрельные приговоры по отношению к красноармейцам применялись гораздо реже, чем к высшему, например, начсоставу. В основном их судили по ст. 58–10 УК РСФСР («антисоветская контрреволюционная пропаганда и агитация»).
Данные о количестве осужденных военными трибуналами РККА красноармейцев и краснофлотцев см. в таблице 13. Данные по начсоставу от среднего и выше показаны без учета осужденных Особым совещанием НКВД СССР и другими несудебными органами.
Таблица 13[70].
В заключение хотелось бы отметить очень высокий процент расстрельных приговоров при осуждении начсостава, особенно высшего, в 1937–1938 гг. и их немедленное исполнение. Это было явное «усовершенствование», внесенное «сталинской юстицией» в дело безжалостного скорейшего физического уничтожения своих «неблагонадежных» классовых оппонентов. Для сравнения напомню годы массовых казней в России в 1905–1909 гг. Царизм беспощадно мстил плебеям, осмелившимся замахнуться на помазанника Божьего. Повсюду по стране действовали военно-окружные и военно-полевые суды, которые с 1905 по 1908 г. и за три месяца 1909 г. вынесли революционерам (в том числе и тысячам террористов, особенно эсеровских) 4797 смертных приговоров. Но казнено было меньше половины приговоренных – 2353 человека. Таким образом, процент исполнения смертных приговоров в годы столыпинской реакции, после кровавой революции равен 49,3 %44.
Совершенно по-иному (по крайней мере, что касается военных) обстояло дело с приведением расстрельных приговоров в 1937–1938 гг. – в, казалось бы, идиллически мирные годы 20-летия Октябрьской революции. Как уже говорилось ранее, в 1937–1938 гг. приговоренным к смертной казни официально запрещалось не только обращаться с кассационной жалобой, но даже с просьбой о помиловании. И такой приговор должен был приводиться в исполнение в течение 24 часов с момента его вынесения. И приводился неукоснительно. А чтобы не было какого-либо промедления, Сталин (по некоторым свидетельствам) лично справлялся по телефону, приведен ли в исполнение приговор над двумя родственниками Тухачевского45. По моим данным, все расстрельные приговоры 1937 и 1938 гг. были немедля исполнены.
Так беспощадно и безжалостно гасился светоч жизни многих тысяч безвинных военнослужащих Рабоче-крестьянской Красной армии.
УВОЛИТЬ ПО ПОЛИТИЧЕСКИМ МОТИВАМ…
Физическое истребление тысяч армейских и флотских командиров и начальников нанесло неизлечимую рану армии, флоту и всему делу обороноспособности страны. Одним из губительных последствий кровавой «чистки» явилось массовое огульное увольнение начсостава из рядов РККА по политическим мотивам. Действовали совершенно примитивно: обвиненных в заговорщичестве немедленно осуждали к расстрелу; а всех более-менее знакомых или хоть как-то общавшихся с «разоблаченными врагами народа» чуть ли не автоматически выгоняли из армии. Замечу, что при всей неприятности подобной операции, она все же просто несравнима с арестом, осуждением и тем более расстрелом.
Процесс подобного увольнения носил явно кампанейский характер. Это вынужден был признать в своем заключительном слове на Всеармейском совещании политработников (август 1937 г.) новый начальник Политуправления РККА П.А. Смирнов. Призывая усиленно и дальше продолжать корчевательную работу, он в то же время довольно проницательно узрел элементы кампанейщины в процессе увольнения: «Вот в Черноморском флоте уволено 300 чел(овек). Спрашиваем, а сколько вы вызывали? Оказывается, из 300 вызывали только 10 человек, о всех остальных вопрос решают по бумаге»46.
Уже на этом совещании буквально стон стоял по поводу образовавшегося недопустимого для мирных условий недокомплекта командного состава в армии:
– Член Военного совета СибВО дивизионный комиссар Н.А. Юнг: «…есть случаи, когда лейтенанты назначаются начальниками штабов полков»47.
– Член военного совета КВО корпусной комиссар Е.А. Щаденко: «…лейтенантов и политруков мы двигаем, а заместить нечем. Нам не хватает до 1000 политруков и секретарей. Нам не хватает до 1000 лейтенантов (это – одному округу! –
