— Ерш — Наждаку! — зашипел эфир. — Ерш — Наждаку! За нами погоня! Ловлю переговоры лигов!
— Принимаю тебя! — отозвался инвазивный лейтенант. — Они перегнали свой танк под горой?
— Не знаю насчет перегнали, — ответил боец. — Но только что один шепелявый доложил другому, что танковая рота выходит на поверхность, и предложил не рисковать пехотой!
— Танковая рота? — устало вздохнул Ершов. — Наждак, спроси у них, им, случаем, инвазивные не нужны? Я могу танки щеткой тереть и лучше всех матом орать! Если обещают вкусно кормить и дадут посмотреть на то, что у них там, под горой, я согласен на любую работу! Интим не предлагать! «Альфа»! Жми, сколько сможешь, иначе нам точно крышка!
Лиги попытались перехватить колонну у развалин Железногорска. Засада поджидала на склоне горы, в том месте, где дорога отлеплялась от неё и уходила к полю обломков, некогда бывших городом. Несколько гранатометов произвели нестройный залп, и дымные шлейфы реактивных гранат устремились к похищенным танкам. Механики-водители предприняли маневр, стремясь выйти из-под удара, и пятерка разрывов осветила ночную тьму. Горный склон вспыхнул десятками огоньков, и на колонну под многоголосые вопли лигов обрушился град пуль. Танки на ходу разворачивали башни, посылая снаряды в сторону засады, загремели взрывы, грузовик отчаянно затрясло. Виолетта прижалась к раненому, пытаясь удержать его на дне кузова, но его гермошлем оказался пробит в двух местах, и она на мгновение застыла, разглядывая паутину пулевых отверстий на забрызганном изнутри каплями крови лицевом щитке погибшего бойца. Кто-то схватил её за плечо и отшвырнул в угол, придавливая к кабине.
— Не высовывайся, док! — прокричали ей напрямую, но в темноте она не смогла разглядеть лицо бойца. — Патронов больше нет, подавить уродцев нечем, так что держись за кабиной и не поднимай голову! Если Шаро по нам не соскучилась, то прорвемся. Лиги стреляют плохо… обычно!
Виолетта послушно вжалась в ржавый пол подпрыгивающего грузовика, пытаясь не думать о том, что должно означать это «обычно». Танковые пушки произвели ещё несколько выстрелов, и колонна вышла на пустошь. Танки отвернули правее, стремясь обойти руины Железногорска со стороны Енисея, но отчаянно трясущийся грузовик не изменил направление движения.
— Кто в кузове! — прокричал в эфир «Браво». — Держитесь! Сейчас врежемся!
Но предупреждение опоздало. Машина с ходу уткнулась в гору обломков, и находящиеся в кузове люди полетели друг на друга, чертыхаясь и ругая водителя. Виолетта почувствовала, как под тяжестью навалившейся на неё кучи народа трещат ребра, но не смогла издать ни звука, в сдавленных легких не осталось воздуха. Она тщетно пыталась сделать вдох, конвульсивно содрогаясь от удушья, и царящая вокруг темнота начала заполнять собою сознание.
— Док! Баллон! — раздавливающая её тело тяжесть исчезла, и сквозь грохот отдающихся в голову замедляющихся ударов сердца пробился резкий голос.
Она судорожно вдохнула, громко втягивая воздух в пылающие огнем легкие, и поняла, что её куда-то тащат на руках. Виолетта нащупала регулятор кислорода и подала в гермошлем холодную струю. Зрение прояснилось, и она увидела стоящий танк, на броне которого сидели бойцы штурмового взвода. Несколько рук подхватили её и втянули на броню, усаживая между собой.
— Как там док? — эфир ожил, и она узнала голос Ершова.
— Придавило немного, — ответил штурмовик. — Отходит понемногу!
— Держись, док, сейчас поедем! — предупредил Ершов, шипя садящейся рацией. — Ехать будем быстро, за нами лиги на танках прут, так что смотри, не слети с брони на ходу!
Виолетта, тяжело дыша, перекрыла подачу кислорода и повертела головой в поисках поручня, но ничего подобного заметить не смогла.
— Я не вижу ручек… — неуверенно произнесла она. — Где страховочные ремни или поручни? За что держаться?!
— За что повезет, док! — сообщил инвазивный, и штурмовой взвод загоготал, в который раз ставя её в тупик столь странным весельем перед лицом смертельной опасности. Они тут все сумасшедшие психи. Ещё одна-две изобилующие кровью и ужасом ситуации, и она станет такой же.
Оставшиеся без грузовика солдаты распределились по броне танков, разбитый грузовик подожгли, чтобы пожаром засветить обзор преследователям, и колонна продолжила бегство. Но с десантом на броне держать высокую скорость было невозможно, и у озера, разделяющего развалины Железногорска на две части, танки лигов сократили расстояние до километра и начали вести огонь на ходу. Их снаряды то проносились мимо, разрываясь далеко впереди, то ложились с сильным недолетом, но пятерка вражеских танков неуклонно приближалась, и стало ясно, что очень скоро наводчики мутантов сумеют поразить цель.
— Колонне — стой! — приказал Ершов. — Не ушли. Десанту — к машине! Отходить к озеру бегом! «Альфа», разворачивайся. Танкам приготовиться к атаке!
— Ерш, их пятеро, а у нас за рычагами только один опытный механ![2] — тревожно возразил кто-то, похоже, Репей. Виолетта уже начала различать штурмовиков по голосам. — Может, «Браво» за рычаги посадим?
— Ничего, они там тоже не виртуозные танкисты, — усмехнулся инвазивный лейтенант. — Попробуем намекнуть им на то, что мы согласны на ничью. Танкам — сближение с противником под углом в сорок пять градусов, максимальная скорость! Наводчикам вести огонь на ходу! Вперед!
Танки развернулись навстречу противнику и рванулись в атаку. Три выстрела прозвучали один за другим. Поразить цели не удалось, но снаряды легли намного точнее, чем этого могли добиться экипажи лигов. Танки противника завращали башнями, пытаясь не упустить стремительно смещающиеся боевые машины, потом замедлили ход и стали менять курс, стараясь обеспечить себе прямую наводку. Наводчики людей отстрелялись вновь, укладывая снаряды более точно, и лиги занервничали, поняв, что не успевают за экипажами людей. Их танки сломали строй и начали разворачиваться на месте, беспорядочно шаря лучами прожекторов, в попытке хоть как-то навестись на слишком трудную цель.
— Ерш, мы так будем очень долго стрелять в ночи! — сообщил «Альфа». — Но если подойти ближе, они могут нам и влепить! У них со снарядами проблем никаких!
— Разворачиваемся! — велел инвазивный лейтенант. — Уходим на максимальной на исходную! Там встаем в цепь лицом к противнику и начинаем движение задним ходом. Они там на редкость сообразительные уродцы, поймут, что мы предлагаем разойтись подобру-поздорову!
Лиги намек поняли. Пятерка танков остановилась, провожая отползающих назад врагов рваными движениями башен, и в эфир вышел Наждак:
— Ерш, они запрашивают своё командование. Жалуются, что не успевают за нами, и предлагают либо отступить, либо спровоцировать нас на лобовую атаку. В этом случае они прогнозируют потерю трех своих танков и полное наше уничтожение.
— Черта с два мы спровоцируемся! — пообещал «Альфа», — потому что так и будет, Шаро их забери! — Он мгновение молчал и печально добавил: — Эх, жаль, что среди нас нет настоящих танкистов. Когда ещё доведется так погонять…
— Радуйся, что среди них их тоже нет, — хмуро буркнул Ершов. — В Центре, на велосипеде погоняешь. Вокруг нашей резервации для инвазивных, дальше тебя все равно не пустят.
— Ерш, они уходят, — сообщил Наждак. — Командование заявило, что жизни экипажей дороже потерянных танков.
— Да, Ленчик… — медленно протянул инвазивный лейтенант. — Там точно не твои родственники… — Ершов устало вздохнул и приказал: — Танкам — в походную колонну! Десанту — к машине!
На этот раз Виолетта забралась на броню сама. Она устроилась между двумя штурмовиками, вглядываясь в удаляющиеся в ночи лучи прожекторов лиговских танков, и ещё долго не сводила глаз с остающихся позади гусеничных отпечатков. Потом вокруг заунывно звучал треск перемалываемого траками гнилого дистрофичного леса, от многочасовой тряски вновь разболелось ушибленное колено, ныла затекшая от сидения на стальной броне спина… Когда колонна из трех танков вышла к руинам Красноярска, было уже совсем светло.
— Что ты наделал, идиот?!! — отец был вне себя от негодования. Он с размаху швырнул на стол перед ним пачку целлулоидных распечаток: — Износ поверхности скафандра восемьдесят семь процентов!
