— Бегом марш! — и отчаянная гонка наперегонки со смертью продолжилась.
До взорванного люка в шлюз крыла президентской администрации отряд успел добежать, опередив мчащихся по пятам инфицированных на какие-то секунды. Бойцы ворвались внутрь шлюза и мгновенно заняли оборону. Толпа каннибалов рванулась следом, но нарвалась на свет прожектора, бьющего во весь люковый створ, и откатилась назад, яростно хрипя от боли. Несколько замешкавшихся инфицированных срезало автоматными очередями, и они покатились под ноги остальным. Через несколько секунд вокруг ярко освещенного входа забурлила полуголая масса давно потерявших человеческий облик грязных тел.
— Освещение разбито! — Ершов резким движением развернулся вглубь помещения. — Днем лампы горели! Бармалей, остаешься со своими держать вход! Остальные — за мной!
Он осторожно двинулся вглубь темного коридора, но не успел пройти и пяти метров, как ему навстречу из боковых дверей и коридоров молча хлынул поток инфицированных. Автоматные очереди и лучи фонарей ударили в упор, но дистанция до противника оказалась слишком короткой, и атакующие захлестнули передовую группу. Вновь вспыхнула рукопашная, и Виолетта, забившись в угол, с ужасом смотрела на облепленных каннибалами бойцов, катающихся по полу под ногами у тихо хрипящей от бешенства оборванной серокожей толпы. В эфире рычали, кричали от боли, сипели, булькая горловым кровотечением, выплевывали матерную ругань… Она почувствовала, что скоро скрюченные костлявые пальцы и гнилые оскалы доберутся до неё, и впервые в жизни пожалела, что у неё нет оружия.
Из беснующейся кучи каннибалов вынырнула мощная фигура в армейском скафандре, отшвыривая от себя тощие тела. Ершов отпрыгнул назад, вскинул автомат и дал длинную очередь, дважды перечеркивая стволом коридор от стены до стены и полностью опустошая магазин. Не дожидаясь, пока пробитые пулями тела инфицированных рухнут на пол, он перехватил автомат за ствол и начал наносить им страшные удары, замахиваясь от плеча. Стальной приклад дробил черепа и отбрасывал каннибалов друг на друга, перед инвазивным лейтенантом быстро образовалась груда мертвых тел, позади из-под кучи трупов, пошатываясь, выполз Репей и включил погасший прожектор. Яркий луч света ударил в кипящую схватку, инфицированные попятились, с хрипом боли отворачиваясь от прожектора и пряча глаза за окровавленными руками, и чаша весов смерти качнулась в другую сторону. Уцелевшие штурмовики поднимались на ноги, выхватывая боевые ножи, и сухой хруст вспарываемой клинками плоти отдавался у неё в ушах жутким треском. Через минуту яростная резня закончилась. Коридор был густо залит кровью и усыпан трупами инфицированных, из куч которых штурмовики выкапывали своих товарищей. Одного из них Ершов с Наждаком перенесли в шлюз.
— Малевич, ты цел? — Ершов посмотрел на забившегося в угол старшего лейтенанта, вцепившегося в автомат, и, получив утвердительный ответ, обернулся к Виолетте: — Док?
— Я… — она потрясла головой, пытаясь избавиться от стоящего в ушах хруста рассекаемой ножами живой ткани, — я в порядке. У вас раненый? Дайте, я посмотрю! Посветите мне!
Она оторвалась от стены, заставила себя встать и поспешила к лежащему без сознания солдату. Скафандр раненого был разорван в нескольких местах и густо залит кровью, но разобраться, его ли это кровь и где именно находится рана, оказалось непросто. Освещения не хватало, лохмотья резинопластика мешали осмотру, через заляпанный кровью гермошлем видимость была ещё хуже. Виолетта скривилась от досады, понимая, что так она ничего не увидит, и принялась тереть лицевой щиток встроенным в рукав скафандра очистителем.
— Сними шлем, док, — посоветовал Ершов. — У тебя все равно лицевой щиток пробит, — он коротко стукнул её пальцем в край лба, указывая на пробоину. — Так будет проще смотреть.
В первую секунду она замерла от нахлынувшего испуга, но быстро поняла, что дыра в гермошлеме ничего не изменит. Эпидемии больше нет, и таскать на себе неуклюжий скафандр нет смысла. Без него она смогла бы бежать гораздо быстрее. Виолетта расстегнула гермозащелки, стащила с головы пробитый гермошлем и отбросила его в сторону. Видеть без него действительно стало гораздо лучше, и она занялась осмотром раненого.
— Бармалей, Наждак, что у вас? — инвазивный лейтенант отошел от Виолетты к замершим на позициях бойцам. — Что за стук?
— Штук двадцать уродов в луч света кидаются чем ни попадя, — ответил Бармалей. — Пытаются прожектор разбить. Мозгов не хватает понять, что он далеко. Они считают, что большой круг света в дверях шлюза, это и есть прожектор. Швыряют в шлюз всякий хлам и хрипят от боли, когда лучом по глазам получают. Остальные устроили драку за трупы своих дружков, теперь жрут их. Те, кому еды не досталось, толпятся у шлюза, там давка нарастает, того и гляди, снова полезут.
— У меня такая же хрень, — Наждак, засевший с автоматом и прожектором в сторону центрального коридора гермокорпуса, коротко и зло выругался. — Кидаться не кидаются, но собираются в толпу. Как осмелеют, будет вторая атака. Судя по звуку шагов, их там ещё много, мы перебили далеко не всех, с верхних этажей подходят новые группы.
— Господин лейтенант! — окликнула Ершова Виолетта. — Раненого необходимо как можно быстрее освободить от скафандра! У него множественные рваные раны, они требуют дезинфекции и зашивания! Иначе кровотечение не остановить! Мне нужна помощь и больше света, фонаря недостаточно!
— Нельзя снимать прожекторы с позиций, — Ершов болезненно поморщился, и она увидела, как с его руки из разодранного рукава скафандра на грязный пол капают капли крови. — Не удержим уродов. Двух фонарей хватит? Или трех? Я подержу.
— Надо пробраться в ЦУ, — вдруг подал голос Малевич. — Там тоже открыт только один вход и есть автономное аварийное освещение. Я знаю, как включить. Оно в порядке, я видел.
— Это минус седьмой этаж, — возразила Виолетта, представляя толпы каннибалов, затаившихся в темных помещениях гермокорпуса. — Мы не дойдем! Их там тысячи!
— Дойдем, — устало произнес Ершов. — Главное, чтобы освещение заработало. Ты уверен, что генераторы запустятся? А если топливо разложилось за четырнадцать лет?
— Там применена система бесперебойного питания, — ответил Малевич. — При потере основного энергоснабжения питание идет с аккумуляторов. Раз ток с ГЭС идет, значит, они заряжены! Даже если генераторы не заработают, этого хватит на двенадцать часов! Аккумуляторы, конечно, старые, но и нагрузка не будет максимальной, мы же не всё крыло осветим, а только центр управления!
— Пойдет! — одобрил инвазивный лейтенант. — Нам лишь бы до дневного света продержаться. На улицу мы прорвемся, до выхода из Центра дойдем свободно. До ГЭС два километра, аварийных баллонов хватит, а там нас ждёт кислородный запас.
Он подошел к выходу из шлюза и, не покидая светового пятна прожектора, вышел на улицу. Десятка два инфицированных качнулись в его сторону, но обожглись о свет и отшатнулись. Тут же в человека полетели обломки валяющегося повсюду мусора. Ершов уклонился от летящего камня, быстро осмотрелся и заскочил обратно.
— Убитых берем с собой, не будем оставлять мужиков падальщикам, — Ершов склонился над телом одного из бойцов. — Бармалей, отходишь крайним, Репей прикроет. Наждак, на вас боковые коридоры. Я иду первым. Дистанция два шага, не растягиваться! Док! Надевай! — он снял с убитого гермошлем и бросил его Виолетте.
— З… зачем? — Она с ужасом смотрела на шлем покойника. — В… вирус не опасен…
— Обратно как пойдешь? На задержке дыхания с закрытыми глазами? — поинтересовался здоровяк. — И от ударов по голове эта штука, кстати, иногда неплохо помогает. Надевай, твою мать! — неожиданно рявкнул он. — И без соплей! За раненого башкой отвечаешь! У него теперь надежда только на тебя!
Виолетта торопливо закивала, дрожащими руками надевая на себя гермошлем убитого, и усилием воли заставила себя не смотреть на свежий кровяной потек на внутренней поверхности пластика возле самой щеки. Он прав, он прав, убеждала она себя, он прав. Это защитит её от ударов, гнилых зубов и скрюченных пальцев с запекшейся под ногтями кровяной коркой. И из Центра она сможет выйти. Не смотреть на кровь. Не смотреть. Гермозащелки издали тихий щелчок, сообщая об укупорке скафандра, и Виолетта услышала в головных телефонах шипение эфира.
— Продувка, док! — Ершов постучал пальцем по гермошлему. — Кислородную струю, пять секунд!
Она вновь закивала, запоздало вспоминая инструкцию. Выкрутить регулятор аварийного кислородного запаса на максимум и в течение пяти секунд продуть внутреннее пространство скафандра.
