обломках. А тебе причитается награда за найденное, к которой прилагается слава и романтический ореол. Правда, быстро выяснилось, что в ближайших руинах давно уже не осталось ничего существенного и поисковые отряды начали действовать на свой страх и риск. Но тот, кто отваживался заходить подальше, и делал серьезные находки.
Вот тогда их поисковый отряд и решился пойти на серьезный риск: восемьдесят километров пешком, в место, где археологические рейды не появлялись. Лидером их отряда был старый опытный археолог, он и отыскал на картах, сохранившихся ещё со времен до наступления Хаоса, этот самый поселок Подгорный. Поселок уже тогда был полуживой. Эпидемия, захлестнувшая Железногорск, закончившаяся кровавым актом суицида зараженных психов, обуреваемых «синдромом Уилкинсона», задела и Подгорный. Вроде бы, в конечном итоге, люди ушли оттуда полностью. Но в самом поселке располагался химический завод, и даже если за двести лет он неоднократно горел, у поискового отряда имелись серьезные шансы обнаружить там что-нибудь ценное. И они решились на пеший переход за восемьдесят километров.
Результат превзошел все ожидания. До Подгорного добрались за два дня, по пути неоднократно сталкивались с лигами, но те разбегались сразу же, стоило только дать две-три очереди. Двадцать пять вооруженных человек являлись для них страшной угрозой, связываться с которой они не рисковали. Трижды на отряд бросались недееспособные лиги, сбившиеся в стаи, но их попросту расстреливали из автоматов, засев за деревьями или развалинами. Как только штук десять уродливых дебилов падали замертво, остальные в страхе разбегались. В сам поселок вошли под вечер. Дома и заводские корпуса лежали в руинах, несших отпечатки давних и многочисленных пожаров, зданий, уцелевших хотя бы наполовину, не оказалось. Зато подземные и подвальные хранилища почти не пострадали, и даже поверхностный осмотр показал, что при серьезных раскопках из них можно извлечь золотые горы. Кстати, в горе на севере, у которой на старых картах ютился какой-то хилый городок, тоже что-то было. Их лидер сказал, что там лет триста назад создавались какие-то секретные военные объекты, и не исключено, что внутри горы тоже не пусто. Утром можно отправляться в обратный путь.
Ночью на спящий отряд напали вояки. Откуда они появились, никто не понял, да и не до этого было, вокруг творился сущий ад. Лиги жестоко зарезали двоих часовых и вырезали бы всех, но предсмертные крики одного из них разбудили кого-то из отряда, и он поднял тревогу. Началась стрельба, пули летели со всех сторон, отовсюду раздавались дикие истеричные вопли, потом откуда ни возьмись появилось больше сотни загонщиков и лигов-дебилов. Людей нашпиговывало стрелами и копьями, словно ежей колючками, и отряд потерял половину своих, пытаясь перестрелять взбесившихся мутантов, атакующих лагерь, разбитый в центре развалин поселка. Отвратительных уродов удалось отогнать, но пока отряд отбивался от дебилов, вояки обошли лагерь с тыла и забросали его гранатами. Откуда у них взялись гранаты, уже никто не думал, оставшиеся в живых люди схватились с лигами среди развалин, и стрельба велась в упор. Сколько всего было вояк, он так и не понял, но когда увидел, что вокруг него остались одни умирающие, а лиги собираются идти в следующую атаку, стало ясно, что шансов на победу нет. Они с ещё одним уцелевшим поисковиком подхватили тяжелораненого лидера и попытались бежать. Но у вояк оказались нюхачи и… И он всё равно ушёл от них!
Заунывный крик зазвучал вновь, на этот раз совсем далеко, и беглец тихо рассмеялся нервным, истеричным смехом. Давайте! Ищите! Уходите дальше, ещё дальше! А он выйдет к Центру, даже если придется идти три дня! И вернется с военными. Он покивал в такт своим мыслям, не переставая нездорово хихикать. Он попросит, чтобы сюда прислали самых отъявленных головорезов, вроде Ершова. Да, точно! Ершова обязательно! Этот инвазивный маньяк, по слухам, иногда пьет лиговскую кровь, впрочем, они там, в секторе для инвазивных, все её пьют. Вот тут им понравится!
Короткая очередь вспорола утреннюю тишину, и бредущего по ручью человека швырнуло на заросший берег. Его тело забилось в агонии, суча конечностями, из пробитого в области горла скафандра вырывались мелкие кровяные брызги. В нескольких метрах ниже по ручью зашевелились покрытые гнилью кусты, и из них вышли два человекоподобных существа в сильно поношенной самодельной брезентовой одежде. Один из них, тощий и сильно скрюченный в шейном отделе позвоночника, держал в руках автомат только что застреленного человека. Торчащая у него из-под левой подмышки третья рука, короткая и тонкая, безжизненно свисала вдоль тела, сжимая в уродливом кулаке грязную веревку, покрытую многочисленными узлами. Похоже, веревка рвалась часто, и её владелец приноровился заново связывать друг с другом обрывки. На веревке болталось старое, густо подернутое ржавчиной охотничье ружье.
Второй лиг был вдвое меньше своего товарища. Его короткие ноги не имели колен и в длину не достигали и полуметра, и мутант стоял, опираясь на огромные, словно столбы, длинные руки. На его спине был укреплен самодельный меч, из чехла на груди выглядывала исцарапанная рукоятка пистолета. Коротышка на четырех конечностях пересек ручей и приблизился к содрогающемуся человеческому телу. Двигался он проворно и быстро, используя руки подобно человекообразной обезьяне.
— Гражданский, — невнятно промычал коротышка, слабо шевеля плохо слушающейся челюстью. — Вот почему так громко ходит! — Он потянул из-за спины меч и сильным ударом вогнал его в грудь человеку, прекращая конвульсии.
— Хороший автомат! — ответил ему высокий, ласково поглаживая оружие. — Давно мечтаю!
— Оставь себе, — разрешил коротышка, с хрустом извлекая из трупа меч. — Потащили!
Высокий счастливо заулыбался, бережно вешая автомат себе на шею, после чего забрал из третьей руки ружье и забросил его себе за спину. Он подошел к трупу человека, взвалил его на плечи и побрел вслед за своим товарищем. Тот шел впереди и раздвигал растительность перед верзилой, облегчая ему дорогу. Спустя несколько мгновений оба лига скрылись в зарослях, и в изуродованном трансгенами лесу вновь наступила тишина.
Руины города Красноярска, 40 километров от Центра Сохранения Генетических Ресурсов «Дивногорск», 7 июля 2268 года, 12 часов 10 минут по времени Сибирского Союза.
В развалинах снова загрохотали автоматные очереди, и Виолетта присела на колено, скрываясь за успевшим покрыться токсичной плесенью колесом грузовика. Инструкция по технике безопасности требовала от сотрудника рейда незамедлительно укрываться при малейших признаках угрозы, но вряд ли в данный момент таковая имела место. Штурмовая рота проводила отлов рабов, и выстрелы наверняка предназначались для острастки лигов. Да и пара приставленных к ней автоматчиков в военных скафандрах не проявляла признаков беспокойства. Но на всякий случай она решила не игнорировать Инструкцию. Штурмовая рота не всегда будет рядом, и вырабатывать дурные привычки не стоит. В археологических рейдах может случиться всякое, об этом она была наслышана за годы учебы и работы в госпитале.
— Доктор Савицкая! — головные телефоны гермошлема зашипели голосом командира штурмовой роты. — Мы отправили вам ещё одну партию. У вас всё в порядке?
— Да-да, — Виолетта поднялась и вышла из-за грузовика. — Я укрывалась, согласно требованиям Инструкции. У меня всё хорошо. Ведите пленных к грузовикам, я проведу первичный осмотр. Только мне пригодилась бы помощь в проведении тестов, чтобы избежать эксцессов.
— Вас понял, — откликнулся офицер. — Сейчас организуем. Лейтенант Ершов, помогите доктору!
— Есть! — коротко пробасил радиоэфир, и Виолетта невольно вздрогнула. Знаменитого Ершова она видела дважды, оба раза на госпитальной койке, во время обхода раненых, которыми занимался лично заведующий хирургическим отделением.
Пациент в респираторе индивидуальной изолирующей очистительной системы, прозванной в народе «намордником», производил жутковатое впечатление. Рослый, мускулистый, покрытый множеством шрамов, с бесконечно усталым тяжёлым взглядом, отрешенным от окружающей действительности. Словно зверь в глубокой волчьей яме, понимающий, что выбраться из неё он не в силах. В первый раз она была на третьем курсе, во второй в ординатуре. Оба раза инвазивный военнослужащий лежал в госпитале с ранениями, и оба раза про него рассказывали жуткие байки. Она, как врач, конечно, не верила в то, что инвазивные пьют кровь убитых ими лигов, но, глядя на устрашающе злобный вид Ершова, зловеще гудящего через «намордник» ответы на вопросы хирурга, невольно допускала такую возможность. Если всю жизнь провести в секторе для инвазивных, когда от тебя шарахаются нормальные люди, и два десятка лет заниматься тем, что либо убивать лигов, либо сражаться за собственную жизнь, когда лиги пытаются убить тебя, с тобой ещё и не такое станет. Поэтому она всегда старалась держаться подальше от инвазивных.
