назойливостью, а теперь и вовсе превратился чуть ли не в источник всех бед. Однажды вечером она даже всерьез решила, что откажется от работы в археологической партии и присоединится к какому-нибудь поисковому отряду. Виолетта зашла на портал Археологического отдела и некоторое время изучала обновляющуюся в реальном времени карту раскопок, раздумывая, к кому именно попытаться напроситься в команду. Старый обшарпанный монитор с россыпью битых пикселов делал карту плохо понятной, и ей пришлось заказать распечатку и сходить за ней в принтерную, расположенную в другом конце гермокорпуса. Пока она возвращалась домой, задумчиво разглядывая целлулоидный лист многоразовой бумаги, испещренный отметками, в голове у неё внезапно возникла идея. Самой воплотить в жизнь такое конечно же абсолютно нереально. Но вот господин Малевич… этот похотливый генеральский сыночек мог бы ей помочь.
Из покрытых ядовитой плесенью руин раздался воинственный вопль, вслед за которым громыхнул оглушительный выстрел, вспышка которого потонула в огромном облаке сизого дыма. Пуля ударила в покрытую толстым слоем ядовитого грибка кирпичную стену, выгрызая из неё фонтанчик крошева вперемешку с токсичной пылью.
— Ложись!!! — Леонид бросился к испуганно замершим археологам. — За камни, быстро! — Он сгреб в охапку Савицкую и затолкал её за ближайшее нагромождение развалин. — И не высовываться!
Леонид оглянулся, убеждаясь, что остальные археологи попрятались среди разбитых стен, и осторожно выглянул из-за укрытия. К засевшему в руинах лигу со всех сторон подбирались солдаты, сноровисто перемещаясь по развалинам химзавода между грудами строительных обломков. Ершов конечно же опять оказался первым, в каждой бочке затычка! Его рослая широкая фигура в изготовленном по персональному заказу скафандре бесила Леонида одним только своим видом. Ему не только «намордник», ему ещё ошейник надо выдать, и поводок, как лигу-рабу. И затягивать это всё потуже, чтобы знал своё место, инвазивный дегенерат!
Лейтенанта Ершова Леонид ненавидел с первой секунды их знакомства. Впрочем, какой с него вообще лейтенант?! У него даже образования офицерского нет! Двадцать лет отслужил в штурмовой роте, сколько-то там раз был ранен, стал инвазивным чуть ли не в девятнадцать, вот начальство и подарило ему офицерское звание на сорокалетие, что ли… Исключительно политический реверанс в сторону общественного мнения. Мол, мы ценим всех и каждого и не забываем героев, что заработали инвазивность, грудью защищая покой и безопасность Центра, бла-бла-бла, и всё такое! Заодно потрафили всем инвазивным, сделав офицером простого сержанта. Ясно же, ради чего! Инвазивные традиционно примыкают к оппозиции, ведь их права урезаны по сравнению с чистыми гражданами. И правильно урезаны, нечего рисковать жизнями людей ради кучки подвергшихся заражению неудачников. Вон, Новосибирский ЦСГР так и погиб, от одного-единственного инвазивного, которого вовремя не распознали! В результате эпидемия уничтожила целый Центр в полном составе, полмиллиона человек или около того… Инвазивных вообще надо как-то тихо отстреливать, без шума и пыли, как говорится, так было бы всем спокойнее. А вместо этого правительство раздает офицерские звания всяким маниакальным отморозкам. Ну? И чего добились, спрашивается? Ершов стал вечным лейтенантом, командиром третьего взвода штурмовой роты, в котором собрали всех инвазивных. В чем смысл? Теперь он вообще обнаглел сверх всяких пределов, позволяет себе неприкрыто оскорбительное поведение по отношению к старшим по званию!
Два года назад Леонид закончил обучение, получил лейтенантское звание и хорошую должность при штабе: отец взял его к себе в отдел. За прошедшее время он прекрасно вник во все тонкости штабных интриг и произвел благоприятное впечатление на начальство. Но для дальнейшей успешной карьеры ему требовался правильный послужной список. Если ты герой, неоднократно нёс службу за Периметром, подвергался опасности и рисковал жизнью ради Центра, то при наличии нужных связей можешь далеко пойти! Отец сказал, что Леониду необходимо послужить пару лет на должности, имеющей боевой статус. Разумеется, штурмовая рота, рейдовый батальон, полки охраны ГЭС и Военизированного Пояса — это удел простых смертных, предназначенных быть пушечным мясом. Избранные не рискуют своими жизнями понапрасну. Поэтому выбор пал на БОАР — Батальон Обеспечения Археологических Раскопок. Должности там боевые, как-никак, охранять археологов, ведущих раскопки, занятие небезопасное, в руинах запросто могут шнырять лиги. Но раскопки проводятся не каждый день, да и копают не наобум, все места так или иначе известны и сначала проверяются штурмовой ротой.
В результате Леонид в звании старшего лейтенанта получил капитанскую должность и принял командование второй ротой Батальона Обеспечения Археологических раскопок. Вот уже полгода он охраняет археологов, копающихся в руинах Красноярска, и с исполненным непростой судьбой взглядом рассказывает знакомым о своей тяжелой и опасной службе в кишащем лигами и нашпигованном смертельными угрозами мире за пределами Центра. На самом деле всё было продумано заранее, и идти на глупый риск не приходилось. Папа всё держит на контроле, и Леонид получает только те задания, выполнение которых не вызывает опасений. Обычно это раскопки на хорошо изученных местах. А чтобы исключить любые неожиданности, его солдат всегда усиливают взводом либо из штурмовой роты, либо из рейдового батальона.
Вот тут и обнаружилась ложка дегтя, как это обычно бывает. Периодически роту Леонида усиливали взводом Ершова. И этот инвазивный дегенерат с гипертрофированными мышцами — сразу ясно, куда вместо мозга природа направила все свои силы в день его рождения, — всякий раз ведет себя не просто возмутительно, а оскорбительно и преступно! Мало того, что он насмехается над старшим по званию, всевозможными способами намекает на то, что Леонид папенькин сыночек, которого «тщательно оберегают даже от дождевых капель». Так ещё и демонстрирует собственное превосходство, стремится подчеркнуть незнание Леонидом специфики этой дурацкой службы, которая вообще предназначена для выходцев из электората, и ни в грош не ставит субординацию и единоначалие! Сказать, что Ершов его просто бесит, — означает ничего не сказать!
— Папа, этого дегенерата надо отдать под трибунал! — рвал и метал Леонид после первых совместно с Ершовым раскопок. — Он издевается надо мной! Хамит старшему по званию и должности! Прямо при подчиненных! Весь его взвод дебилов хихикает над его тупым стёбом, почти не прячась! Давай, я подам рапорт! Его надо привлечь за невыполнение моих приказов!
— Мы не можем этого сделать, Лёня, — поморщился отец. — Это был бы политически и стратегически неграмотный ход. Шумиха на ровном месте вокруг Ершова сыграет против тебя.
— Как это на ровном месте?! — задохнулся от возмущения Леонид. — Он прилюдно не выполняет мои приказы! Это нарушение Устава! Нарушение субординации и единоначалия!
— Что именно он не выполняет? — устало вздохнул отец. — Твои приказы «Молчать!»? Так он и не должен. Учитывай, что любое боевое подразделение, которое я выбиваю для усиления твоей роты, на самом деле не должно этим заниматься. Раскопки усиленно охраняются, только если они проводятся на территориях повышенной опасности. Для получения такого статуса необходимы рапорты разведки, зафиксированные случаи боестолкновения с лигами, доклады археологов, обосновывающие обязательность проведения раскопок в опасном месте, и так далее. Решение принимается Президентом! Во всех остальных случаях охраной раскопок занимается БОАР, для этого он и существует. Никто, кроме Президента, не может присвоить раскопкам особый статус, не в моих это силах. Но ради твоей безопасности я могу порешать вопрос, сам знаешь с кем. Он своей властью может направить свободный боевой взвод в район раскопок, в котором находишься ты, с целью проведения разведки, отлова рабов или выполнения иных задач. Но в этом случае приданный взвод формально тебе не подчиняется, он просто находится с тобой на одной и той же территории, работая по собственному плану. Разумеется, их предупреждают о том, что они поступают в твое распоряжение, но данное указание не более чем личная просьба генерала, высказанная командиру взвода. И Ершов прекрасно понимает это. Отказывать генералу не в его интересах, вот он и вымещает на тебе своё недовольство так, как может.
— И мы будем это терпеть?! — возмутился Леонид. — От какого-то перекачанного дегенерата?!
— Конечно, будем, — подтвердил отец. — Только не мы, а ты! Мне он не мешает и надо мной не подтрунивает. А для тебя это полезный опыт. Учись общаться с противником, победить которого в открытом противостоянии ты не можешь. На этом искусстве строится вся наша борьба за власть, не важно, с кем приходится её вести: с конкурирующими семьями или оппозицией. Ты же видишь, что мы не спешим
