Майор определил по карте, где мы находимся.
– Выбираться будем мелкими группами.
До сих пор не уверен, прав ли был майор. Может быть, осмелиться да всем прорываться бы к своим? А так разошлись по три-четыре человека, получился не кулак, а растопыренные пальцы – почти все группы попали в лапы фашистам. И сегодня сожалею, вспоминая момент, когда мы были в локте от советской передовой. Еще бы рывок, одно усилие… А так три года плена, потеря лучших товарищей в неволе… После войны от кого-то слышал: Решетняка на плотике ребята переправили на свой берег через Полу, сдали в госпиталь».
…Один фланг прорыва держали десантники сводного отряда, где был и Леонид Морозов. По его рассказам, немцы наседали зло, понимая, что упускают давно желанную добычу. И все же не могли смять советских парашютистов.
Другой фланг прикрывали бойцы во главе с комиссаром 4-го отдельного батальона М.С. Куклиным. Ему помогал Иван Пепеляев, который отыскал-таки часть свою после ухода от Степаняна. Бились до последней гранаты. Пускали в ход ножи и штыки. Пули расходовали расчетливо, по верной цели.
А в районе Дубецкого Бора, Волбовичей, Порогов, Голикова все шли и шли изможденные голодом, измотанные боями и переходами советские десантники. Некоторые падали не от пуль и осколков врага, от утомления и истощения, засыпали на снегу. Их тормошили, поднимали, им помогали идти более сильные товарищи. По следам наших парашютистов спешили свежие немецкие подразделения. Они навалились на слабые заслоны группы десантников. Бойцы 4-го отдельного батальона изнемогали в неравной борьбе.
В донесении из Южной группы войск бывшей 34-й армии сообщалось о том, что разведчики и лыжники 86-й стрелковой бригады и 258-го лыжного батальона в ночь на 8 апреля 1942 года завязали бои с врагом для оказания помощи выходившим из тыла немцев парашютистам МВДБ-1 и 204-й ВДБ. Именно гром той стычки ободрял десантников, когда они форсировали Полу, покидали Демянский котел.
4-й отдельный батальон, вернее, его остатки сдерживали напор фашистов. Михаил Сергеевич Куклин едва стоял на лыжах: раны ослабили его донельзя. Только усилием воли не сдавался комиссар. Он видел: за речку Полу уходят самые немощные, раненые, обмороженные. Самостоятельно им не отбиться от врага. Он ехал вдоль редкой цепочки лыжников, лежавших за деревьями в снегу. За ним – Иван Гречушников, единственный оставшийся на ногах командир роты, и старший сержант Н.А. Сошин.
«До сих пор живу потому, что комиссар заставил снять шлем и спрятать планшетку, – делился с товарищами Иван Александрович. – «Кукушки» выщелкивали командиров по этим приметам…»
Медленно скользил на лыжах комиссар Куклин, и слова его были едва слышны:
– От нашей стойкости, товарищи, зависит успех всей бригады, жизнь наших боевых друзей… Нам доверено обеспечить выход людей к своим. Нам! Это честь, товарищи!..
– Комсомольцы, ни шагу назад! – раздался голос из цепи комсорга батальона Ивана Новикова. – Помните присягу!
Над местом боя повис «фонарь». Стало светло, как при ярком солнце. Лыжники затащили комиссара в тень. С горки, где задерживали врага десантники, Куклину хорошо было видно, как, отстреливаясь, переходят Полу последние бойцы. У самого берега, уже на советской стороне фронта, пуля настигла Константина Васильевича Базаева. Его крупная фигура выделялась среди парашютистов. Зажав рану, он помогал другим выкарабкиваться наверх. В снегу, на своей стороне, лежал связной Яков Иванович Катаев, шапка у него приметная, с подпалинами. И еще слышал комиссар сорочью стрекотню «шмайссеров» на льду Полы справа, где шла группа Ивана Тимошенко и штаб МВДБ-1…
«18 марта 1942 года меня ранило в грудь, и ночью самолетом нас вывезли из тыла немцев. Провалялся в госпиталях долго: перебиты ребра, ранение в легкие, – пишет Петр Черепов. – В сорок третьем выписали в часть по моему настоянию: почувствовал, что могу воевать. Еду в запасный десантный полк. И надо ж такому случиться – встретил бойца из нашего 4-го отдельного батальона! Обрадовались до слез. Он был ранен при выходе парашютистов к своим на речке Поле. Фамилию, к сожалению, теперь уж не вспомню. Он рассказал о последнем бое.
Комиссар Куклин командовал. И вот когда, казалось, все исчерпали – ложись и помирай, – поднялся, распрямился Михаил Сергеевич, оперся на лыжные палки, как на костыли:
– Кто хочет жить до Победы, вперед к своим! Сме-лее, ребята!
Десантники снова побежали к речке, навязали немцам рукопашный бой. Тогда-то мой случайный спутник был ранен, но сумел все же выбраться к своим.
Последний раз видел он Куклина метрах в ста от траншеи противника – полулежал комиссар на волокуше».
Весной 1985 года брат и племянник комиссара М.С. Куклина побывали в Любно и Дубецком Бору, Волбовичах и лесах по-над речкой Полой. Повидались со старожилами. Они помнят, как в начале апреля 1942 года в этих местах бились наши. Немцы заставляли жителей стирать белье, снятое с десантников, чистить меховые куртки, диагоналевые брюки, шапки – в ямы сбрасывали голых. Свозили под Дубецким Бором в две могилы. Там побывали и красные следопыты из второй школы города Кирово-Чепецка. В этом населенном пункте (остался один дом на скате к Поле) похоронено 212 десантников!..
Из доклада штабу Северо-Западного фронта:
«Группа Тарасова и Гринева на фронте Дубецкий Бор – Пороги вышла в количестве 432 человек. Больных, раненых, обмороженных 215 человек.
Как доложил батальонный комиссар Дранищев, Тарасов вышел в этом же районе с группой около 100 человек. С ним находятся подполковник Латыпов и майор Решетняк… Дранищев предполагает, что Тарасов пошел на запад в районе Пороги – Старый Новосел».
Из архивов наградных материалов:
«Куклин Михаил Сергеевич, комиссар 4-го отдельного батальона 1-й МВДБ. Старший политрук.
Тов. Куклин М.С. за время боевой операции показал себя преданным нашей Родине, мужественным, квалифицированным политработником. Его часть в период подготовки была одной из самых дисциплинированных и хорошо обученных. Сам тов. Куклин при руководстве боевыми операциями проявил отличное качество политработника, умело руководил партийной, политической работой. Участвуя в боях, он организовал разведку, водил часть в атаку.
В бою под Корнево – Лунево тов. Куклин был ранен, но продолжал командовать батальоном, организовывал блокировку и уничтожение вражеских дотов, прикрывал прорыв бригадой линии фронта.
При проведении части на соединение со своими войсками погиб в бою смертью героя.
Военком 1-й МВДБ А. Мачихин».
«Калиничев Андрей Васильевич, старший политрук, военный комиссар отдельной зенитно- пулеметной роты, рождения 1915 года, уроженец Куйбышевской области (Сергиевский район, станция Сургут).
Комиссар участвовал в тылу немцев в 11 боевых действиях, лично бывал в засадах и разведках. При переходе линии фронта лично расстрелял и забросал гранатами в окопах свыше 10 фашистов, уничтожил 2 пулеметных гнезда с расчетами».
«Журавлев Виктор Петрович, командир взвода разведки 1-й маневренной воздушно-десантной бригады. Рождения 1918 года. Участник боев с белофиннами, в которых получил ранение. В РККА с 1938 года. Член ВКП(б).
Прикрывая бригаду в засаде на реке Поломети 8 марта 1942 года, Журавлев В.П. со своим взводом уничтожил 25 солдат из карательного отряда СС. С 11.03.42 г. по 16.03.42 г. по приказу военкома бригады Мачихина его взвод был направлен в разведку посадочной площадки, на сбор и охрану продуктов под Малое Опуево. Приказ выполнен, при этом уничтожено 12 фашистов.
В ночь с 7 на 8 апреля 1942 года тов. Журавлев В.П. прокладывал путь и лыжню для колонны бригады из тыла врага через линию фронта в районе Волбовичи – Пороги. Он выполнил задачу. Лично свыше 8 раз ходил в дневную и ночную разведку».
«Пепеляев Иван Николаевич, сержант, командир отделения 10-й роты 4-го отдельного батальона 1-й МВДБ. Рождения 1915 года, член ВЛКСМ. Удмурт. Уроженец села Волбыж Глазовского района Удмуртской АССР. Гражданская специальность – мастер-лесовод.
