Тов. Пепеляев И.Н. показал себя настойчивым, выдержанным, смелым и решительным командиром. Находясь в труднейших условиях из-за перебоя в питании (12 суток), он не терял боевого духа и поддерживал его у бойцов отделения. Продукты строго экономил и распределял среди бойцов, чем исключил голодовку.
Тов. Пепеляев И.Н. был в разведке в районе села Борисовка. С четырьмя бойцами попал в окружение врага. Фашистов было до двух отделений. Пепеляев выполнил задачу и вышел из кольца противника без потерь.
При переходе линии фронта Пепеляев И.Н. был в сводном отряде комиссара Куклина, направлен на передовую с пятью бойцами в оборону. Заметив стрельбу из бани, он приказал бойцу зажечь ее трассирующими и зажигательными пулями. Они выкурили вражеского пулеметчика: при отходе немцев из укрытия Пепеляев лично истребил двоих.
При минометно-артиллерийском обстреле за рекой Полой тов. Пепеляев И.Н. геройски погиб».
Боевое донесение от 11.04.42 г. 7 часов 30 минут.
«…Личный состав Тарасова и Гринева пропускается через санобработку, выдается кожаная обувь. Тарасов с группой около 100 человек (как сообщил батальонный комиссар Дранищев) линию фронта перешел, но до сего времени к нам не прибыл. Выслано 5 партий для его розыска».
«Ксенофонтову.
Поиск Тарасова продолжать. Для чего кроме воздушной разведки выслать группу из хорошо подготовленных людей на поиск Тарасова в предполагаемых районах.
Генерал Ватутин».
Горечью и болью пронизаны строки воспоминаний бывшего заместителя политрука из 2-го отдельного батальона 1-й МВДБ Михаила Николаевича Сутыгина. Он дважды встречался с немцами группы «Север»: сперва в Демянском котле, а затем в составе 23-го воздушно-десантного полка под Старой Руссой. Немцы ранили его два раза: в котле и тяжело в болотах поймы реки Ловать. Остался без ноги. Окончив партийную школу, он избирался секретарем Кезского райкома ВКП(б) и до самой пенсии был директором льнозавода.
«Когда был получен приказ на выход к своим, – пишет Михаил Николаевич, – мы повезли и повели с собой раненых и обмороженных. Часть особо трудных оставили во временном лагере, надеясь, что их эвакуируют самолетами…
На речке Поле смешались ряды десантников: каждому хотелось скорее попасть к своим. Не знаю, как на других участках прорыва, а там, где я выходил, царила неразбериха. Вроде и командиров тут было немало: наш комбат, комбриг, политотдел и особый отдел… Здоровые карабкались на тот берег изо всех сил. И с ними командиры… В Новой Руссе, куда нас вывели фронтовики, я узнал, что с больными десантниками на льду Полы оставался комбриг Тарасов. Будто бы посылали за ними разведчиков, но ничего не получилось. А ведь там был не один и не два – десятки, если не сотня. До сих пор щемит сердце, как ворохнешь память…»
«Горько сожалею, что письмо Ваше не пришло два года назад, – откликнулась на обращение бывшая медсестра Александра Дмитриевна Малеева из Ворошиловграда. – Мужу очень хотелось описать боевые действия бригады. Но не стало его. Он часто рассказывал мне о тех героических днях. Мы с ним прошли всю войну вместе вплоть до Венгрии…
Павел Федулович даже оставил в своем дневнике небольшие заметки о боях в Демянском котле.
Он командовал всеми разведчиками в десантной бригаде. В его заметках описаны поиски комбрига Н.Е. Тарасова. Вышли лыжники из тыла немцев к своим в Новую Руссу. Рады-радешеньки: померзли, наголодались, повоевали – и живы! А Павла Федуловича – к начальству. Так, мол, и так, нет комбрига. Снарядили взвод, дали рацию: возвращайтесь на поиск. Павел Федулович был смелым и выносливым человеком. Сами подумайте: он за сорок дней рейда двадцать раз ходил лично в разведки и засады! Уже будучи раненым, Павел Федулович со своей ротой определил место, где лучше перейти фронт к своим. Бойцы любили его, ни разу не подвели.
Немцы проворонили бригаду, но, спохватившись, место прорыва ее обложили крупными силами. Наши разведчики, ведомые Малеевым, проникли все же через вражеские траншеи, исколесили весь лес за речкой Полой, но не нашли Тарасова. Человек пять прибились к ним отставших…
С тем и вернулись в Новую Руссу. Там услышали, что комбриг Тарасов некоторое время еще держал связь, а потом на все вызовы радистов не отвечал. Судьба комбрига Малееву неизвестна. Старшим в бригаде в Новой Руссе стал начальник политотдела Федор Петрович Дранищев – комбриг и комиссар в одном лице.
За рейд по тылам немцев в демянских лесах П.Ф. Малеев был награжден орденом Красной Звезды».
«Теперь о Малееве. Да, действительно, Павел Федулович получил приказ возвратиться в тыл немцев на поиск комбрига Н.Е. Тарасова, – сообщает из Ленинграда Ф.П. Дранищев. – Задачу выполнить не смог. Немцы плотно прикрыли участок нашего выхода из окружения. Люди были очень слабы. Командующий Южной группой войск 34-й армии т. Ксенофонтов А.С. взял поиск на себя…»
В сводках, приказах, донесениях, на лентах аппарата Бодо, что хранятся в архиве Министерства обороны СССР, с 8 по 12 апреля 1942 года штабисты 34-й армии и Северо-Западного фронта ссылаются на доклад Ф.П. Дранищева о выходе комбрига из немецкого тыла. Поиск его шел на нашей территории, по левому берегу речки Полы и не предпринималось решительных шагов для выяснения судьбы Н.Е. Тарасова на той, вражеской стороне речки.
Начальник политотдела МВДБ-1, он же комиссар бригады Ф.П. Дранищев, который в составе 2-го отдельного батальона рвался на левый берег Полы в первых рядах, уже не мог видеть того, что открывалось глазам Н.А. Воробьева, М.Н. Сутыгина, Б.М. Исупова, что позднее подтвердили начальник особого отдела бригады Б.И. Гриншпун и ординарец Тарасова А.М. Шаклеин, что известно из показаний второго порученца комбрига Николая Полыгалова. Потому-то он уверял, что группа в 100 человек вместе с Тарасовым «пошла на запад в район Пороги».
Комбриг Н.Е. Тарасов, преодолев речку и почти весь крутой подъем, по зову оставшихся на льду лыжников вновь спустился вниз. И, как пишет Б.И. Гриншпун, «немцы отрезали десантников и всех, кто не сдавался, достреливали…»
«Между деревнями было расстояние, наверное, метров 800, – вспоминает Анатолий Михайлович Шаклеин. Живет он в городе Кирове, а в Демянском котле был ординарцем комбрига Н.Е. Тарасова. – Приткнулись деревушки к речке Поле. Противоположный берег был крут. Основные силы бригады успели пройти меж населенными пунктами быстро и удачно. Но позади оставались тылы нашей части, раненые и обмороженные, подразделения прикрытия. А немец уже опомнился, заработали его огневые точки, отсекая замыкающие группы десантников. Командир бригады Н.Е. Тарасов приказал мне: «Бегом вперед! Передайте приказ: уничтожить огневые точки и выставить заслон. Пусть выход обеспечат!» – «Кому передать приказ?» – спросил я. «Найдешь старшего командира!»
Побежал на лыжах. Обогнал раненых, кого-то тащили на волокуше, кто, обнявшись, тянулся к реке. В тумане различал плохо. И нарвался на дзот. Бросил гранату – умолк пулемет. Пересек речку. Командира из 2-го отдельного батальона, позабылась фамилия, догнал метрах в 600 от берега Полы. Он выслушал меня: «Возвращаться запрещаю! Приказ комбрига выполнить не могу. Бойцы едва живые». И меня не отпустили. Так и остался. А комбриг Н.Е. Тарасов где-то за речкой. С ним второй порученец – Николай Полыгалов. Он в мае 1942 года вышел из тыла самостоятельно, встретились в Монине. Отмалчивался больше. Он всегда был малоразговорчив, а тут и вовсе. «Клюквой питались» – вот его ответ. И больше – ни слова…»
Из оперативной сводки штаба бывшей 34-й армии за 22.04.42 г.:
«…Сегодня ночью поиск самолета У-2 в районе Ясной Поляны 2 км юго-западнее Залесье был обнаружен вначале один костер, а когда летчик крутился над этим районом, было зажжено еще два костра. Таким образом, были выложены три костра. Через некоторое время два костра были потушены. Предполагаю, что это люди из группы Тарасова. Сбросили ночью на эту поляну спички, махорку, сухари, необходимый набор продуктов. Считаю, что нужно будет для уточнения, кто находится на поляне, сегодня днем произвести разведку на боевом самолете. Да там сейчас почти невозможно перейти через болото к этой высоте.
Генерал А.С. Ксенофонтов».
