ничего не гарантирует. Даже если бы тело было привезено вчера и было вовремя зарегистрировано, могло случиться так, что мы не получили бы результатов вскрытия до лета. Бывает и такое.
Я уставился на него.
— Это не очень помогло бы нам с Йоханной, — бросил я, стараясь скрыть сарказм. Но мне это не удалось.
Яатинен как можно дальше откинулся на спинку стула, стараясь равномерно распределить на нем нагрузку своего тела.
— Не знаю, чем бы нам помогло то, что о Громове была бы сделана соответствующая запись и было бы проведено вскрытие, — проговорил он, — и есть ли смысл вообще обсуждать это. Как я говорил, Йоханна Лехтинен очень нам помогла, в особенности мне. И только поэтому я трачу время на вас и на это… это… — полицейский задумался в поисках подходящего слова, но так и не смог его найти, и поэтому проговорил в конце, проглотив окончание фразы, — расследование.
Я решил считать до десяти. Но остановился на шести.
— Не хочу быть надоедливым, — сказал я. — Понимаю, что у вас не хватает людей, что вы завалены делами и все такое. Но если Йоханна когда-то смогла вам помочь, то теперь ваша очередь помочь ей.
Яатинен, казалось, размышлял про себя над моими словами. По крайней мере, он смотрел прямо перед собой, и его лицо казалось задумчивым, а может быть, просто смертельно уставшим.
— Сложно сказать, чем я смогу быть вам полезен, — наконец выговорил инспектор, — без помощи детективов.
Я смотрел на него и молчал. Он понял, о чем я думаю, и помотал головой.
— Почему нет? — спросил я.
Инспектор задумался на секунду.
— Это очень скверная ситуация. Фактически безнадежная. И она почти не поддается контролю. Если мы начнем притворяться полицейскими, то это будет началом пути к нашему поражению.
— Я и не собирался притворяться полицейским. По крайней мере, делать это явно, — заверил я.
Яатинен посмотрел на меня и, не моргнув глазом, предложил:
— Ладно, предложите какой-нибудь вариант.
Я посмотрел на список мест, откуда Йоханна делала телефонные звонки. Яатинен затребовал его у телефонной компании. Я оказался прав насчет Яткясаари. Но это было не последним местом, где Йоханна пользовалась телефоном.
Через час сорок пять минут после того, как мы успели с ней поговорить, ее телефон находился около сотовой станции в районе Камппи — на углу Фредрикинкату и улицы Урхо Кеккосена, если быть совсем точным. Это было в 22:53 ночи.
Я заставил Яатинена просмотреть данные видеонаблюдения, поступающие на серверы полиции. Камера находилась на углу старого здания Сяхкётало, примерно в десяти метрах над землей, и имела широкий сектор обзора, поэтому отдельные люди на ней были просто темными силуэтами, а при попытке увеличения изображение расплывалось.
Я вызвал запись, сделанную в 22:50. Люди сотнями проходили мимо туда-сюда. Но я был уверен, что, несмотря на это скопление народа, сумею различить Йоханну в толпе. Проходили минуты. На табло времени сменялись цифры: 22:52, потом 22:53, потом 22:54. Но я не видел Йоханны. Я снова вернул запись на 22:50 и снова просматривал ее в течение трех минут. А затем снова. Я был удивлен и разочарован, на сто процентов убедившись, что среди всех этих людей Йоханны не было.
Я поднялся, выпил кофе и снова сел перед экраном компьютера. Я находился в служебном помещении на втором этаже. Яатинен отвел меня сюда, указал на компьютер, которым я могу пользоваться, и записал для меня пароль для запроса данных. Пользуясь этим паролем, я получил доступ к данным телефонных компаний и камер наблюдения и некоторым идентификационным базам данных. Черточка в нижней части экрана говорила о том, что компьютер Яатинена был подключен к машине, с которой я работал, и это значило, что он видел, где я нахожусь и чем занимаюсь. В случае, если я заберусь не туда, меня просто отключат от сети.
Я сидел в открытой комнате среди других людей, которые тоже уткнулись в компьютеры. Никто из них не отрывал взгляда от экрана, не пытался со мной заговорить, поэтому я смог спокойно просидеть там целый час. Может быть, все мы были заняты одним и тем же: искали и надеялись найти. И, разумеется, испытывали страх, что один миг невнимания — и тот кусочек информации, в котором содержится интересующий нас ответ, будет навсегда потерян.
Я снова смотрел на данные с камеры наблюдения, пытаясь сосредоточиться на ногах всех, кто попадал в мое поле зрения. Но нигде не мог заметить стремительную походку Йоханны. Она всегда смеялась над тем, как лениво я переставляю ноги. Несмотря на то что ее ноги были короче моих, она двигалась в два раза быстрее. Если бы она была на том видео, я обязательно нашел бы ее. Я снова запустил запись сначала и, откинувшись на стуле, внимательно следил за ней.
Дождь творит чудеса с изображением, улицы становятся мокрыми, асфальт блестит и делает всю картинку расплывчатой. В 22:53 перекресток был залит огнем многочисленных автомобильных фар. Сюда же добавился желтый свет уличных фонарей и пульсирующие огни по бокам зданий. Весь этот сияющий световой букет своими мощными огнями окрасил миллионы капель дождя, сыпавшихся с неба. В результате получился пейзаж, который порадовал бы любого художника и был бы хорош для написания картины, но не очень годился для поиска улик.
Я вздохнул и был уже готов отказаться от дальнейших попыток, как вдруг понял, что мне вовсе не обязательно было смотреть этот сложный видеосюжет.
Йоханна совсем не обязательно должна была ходить здесь пешком.
С тем же успехом она могла быть в какой-то из машин.
3
Казалось бы, мне давно следовало привыкнуть к долгим часам сидения при низкой производительности труда, но каждый раз я воспринимаю этот факт как неожиданность. Когда я пишу, то иногда час за часом провожу сидя перед компьютером, а в результате получаю лишь несколько строчек на экране. Иногда мне приходится довольствоваться просто редактированием старого текста: слово там, слово здесь.
Я провел целый час, увеличивая изображение и просматривая его под разными углами, записывая номера, марки и цвета автомобилей в поисках места регистрации водителя. И все безуспешно.
Глаза болели.
Прошло тридцать шесть часов после последнего звонка Йоханны.
Я закрыл глаза. Под веки мне словно выжали апельсиновую корку. Я потер их и увидел лишь брызги звезд, стремительно перемещавшихся из одного края темноты в другой.
Когда я опустил руки, то увидел стоявшего рядом Яатинена. Он быстро посмотрел на экран, где было дано изображение в максимальном разрешении с камеры наблюдения, потом повернулся ко мне. Я сидел молча.
— Иногда ничего нельзя увидеть, пока не прекратишь это рассматривать, — сказал он. — Тогда понимаешь нечто, что, как окажется, и так было известно до этого.
— Надеюсь.
— Я еду в центр, — сказал он, снова глядя на экран. — Если хотите, можете составить мне компанию.
Я посмотрел на изображение на экране, потом на Яатинена и согласился.
Неприметная машина Яатинена была того же невзрачного металлического серого цвета, как и начавшийся новый день. Солнце практически не светило, но погода стояла почти ясная, и только округлые облака низко повисли в небе. Казалось, природа собиралась напомнить нам, что у нее было что предложить нам помимо дождя.
Манера езды Яатинена была неторопливой. Он включал сигнал поворота, даже если поблизости не
