— Ты можешь предполагать, что я способна переживать из-за безделушки?
Он не мог припомнить, когда краснел в последний раз, но точно знал, что где-то в возрасте лет десяти. Время как будто вернулось назад, его лицо залила краска смущения.
— Конечно нет. Думаю, потому… потому, что мы… были вместе.
— Святые угодники! Эдвин, давай называть вещи своими именами. Мы просто переспали. Так говорят мужчины о связи с женщиной, которая их больше не интересует?
— Кэрол, перестань. Я не хочу говорить в таком тоне.
— Почему же? Я приношу тебе новые неудобства? Разве правда колет тебе глаза?
— Это не правда, и ты это знаешь.
— Неужели? Я чувствую себя грязной дешевкой после всего. Ты не первый мой мужчина, но ты первый, кто заставил меня чувствовать себя уличной девкой.
— Не смей говорить такие вещи! — Он положил руки ей на плечи, несмотря на сопротивление. — Если тебе хочется поносить саму себя, я здесь ни при чем.
— Нет, очень даже при чем! — закричала она, пытаясь его ударить, но промахнулась и разразилась горькими слезами.
Как и раньше, ее рот напомнил ему распускающийся розовый бутон, а глаза — бездонный влекущий омут. Он крепко обнял и прижал к себе ее сотрясающееся от рыданий тело, хрупкое, нежное и трепещущее от его прикосновений.
— Хочешь знать, что происходит на самом деле? — Он зарылся лицом в ее шелковистые волосы. — Я хотел бы быть твоим первым и единственным мужчиной. Я хотел бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Тогда, возможно…
Хотя он не докончил фразы, она поняла направление его мыслей.
— Тогда мы могли бы полюбить друг друга? — Она судорожно вздохнула. — Я так не думаю, Эдвин. Любовь приходит, не выбирая подходящих обстоятельств. Ее невозможно ни просчитать и ни проконтролировать.
Ни заставить кого-либо быть желанным. Обнимая ее, он вновь почувствовал в себе необоримое желание, уже бросившее его в омут неприятностей две недели назад. Все доводы рассудка расплавились в густую нечленораздельную массу, и осталось одно горячее неистребимое желание. Ее кожа вспыхивала от его прикосновений и была мягкой и нежной на ощупь. Ему захотелось гладить ее обнаженное тело. И пробовать его на вкус.
Кэрол подняла к нему лицо. Луч заходящего солнца осветил след от слезинки и очертил чувственную линию ее рта.
— Отпусти меня, Эдвин, — прошептала она. — Мне трудно, когда ты так по-доброму обращаешься со мной.
— Это не доброта. — Его голос стал глухим. Эмоции перехлестывали через край и мешали ему анализировать происходящее. Но не только страсть руководила им. Было что-то другое, чего он пока не мог осознать. — Господи, помоги! Кэрол, я хочу тебя. Больше, чем когда-нибудь. Я знаю, и ты меня хочешь.
Она отвернулась и промолчала.
Он слегка тряхнул ее, в результате чего их тела соприкоснулись еще теснее, и его захлестнула новая волна желания.
— Или я не прав? — настойчиво и торопливо спросил он.
— Прекрати экзаменовать меня, — возразила она. — Мы не в зале заседаний, а я не обвиняемая.
— Отвечай на вопрос. Если я ошибаюсь, то отпущу тебя.
— Да, я хочу тебя, — беспомощно призналась она. — И презираю себя за это.
Сгущались сумерки. Их могли увидеть из окна коттеджа.
— В сарае есть надувная резиновая лодка, — сказал он, поворачиваясь к озеру. — Пойдем скорее. Есть место, где нас никто не найдет, мы будем совсем одни.
Она колебалась. Уже отодвинувшись от него, она все еще кончиками пальцев касалась его груди, и он ощутил ее нерешительность, как будто они были связаны невидимой нитью.
— Пожалуйста, — взмолился он и настойчиво повлек ее за собой. — Ну пойдем, Кэрол.
17
Прозрачная дымка висела над озером, чистым как стекло. Кроме звуков весел, ударяющих о воду, и выкриков гагар не было слышно ни звука. Сильными гребками он переправил лодку к берегу острова, расположенного примерно в миле от берега.
— Обычно мы приплывали сюда, когда были детьми, — сказал он, ступая на песчаный берег и привязывая лодку к ближайшему дереву.
— А когда стали взрослыми?
Он услышал подтекст в ее вопросе и ответил:
— До сегодняшнего дня я никогда не привозил сюда женщин, Кэрол, если ты это имеешь в виду. Ты — первая.
Он попытался поймать ее за руку и привлечь к себе, но она увернулась и пошла вдоль берега, прислушиваясь к шепоту волн, набегающих на мягкий белый песок. На ней были шорты и майка из хлопка. Волосы, сначала закрепленные гребнем на затылке, теперь рассыпались по плечам темными шелковыми волнами.
Хотя ему очень хотелось обнять ее и крепко прижать к себе, вид ее стройного тела восхитил его в который раз непередаваемой грацией и элегантностью. С первого взгляда в аэропорту он оценил ее неброскую красоту, способную затмить любые яркие краски.
Пройдя метров двадцать, она остановилась и повернулась к нему. В тишине ночи ее голос прозвучал особенно четко:
— Не думаю, что я буду последней.
Он беспомощно пожал плечами.
— Не знаю. Но каждый раз, когда я думаю о наших отношениях, одна часть моего существа говорит, что это добром не кончится, а другая — не хочет согласиться с этим заключением.
— Догадываюсь, какая именно часть.
— Я говорю о том, что не связано с физической близостью.
— Ты не можешь обозначить эти чувства или не хочешь? — В ее голосе прозвучала горечь.
— Ты хочешь, чтобы я назвал это любовью, но мы оба знаем, что это несколько преждевременно. — Он тяжело вздохнул. — Мы знаем друг друга меньше двух месяцев. Почему бы нам не отложить определения хотя бы до конца лета и не дать событиям развиваться самим по себе?
— Украдкой заниматься сексом и делать вид перед всей семьей, что мы просто друзья?
— Неужели так плохо, если мы на самом деле будем друзьями?
— Мы оба знаем, что это невозможно. — Из-за ближайших холмов на востоке показалась луна. Освещенная ее светом, Кэрол казалась беспомощной и уязвимой. — Когда дела идут плохо, они никогда не заканчиваются дружбой, Эдвин, а заканчиваются болью, горечью и сожалением.
Он не мог смотреть так далеко в будущее, ибо оставалось слишком много неизвестных.
— Все, что я знаю в эту минуту, это то, что я хочу обладать тобой, Кэрол. — Он раскрыл объятия. — Иди ко мне, дорогая. Ну, пожалуйста.
Она начертила носком круг на песке, выражая всем своим обликом внутреннюю борьбу с собственным желанием. Это так напомнило ему его ощущения, что он чуть было не рассмеялся.
Но она посмотрела на него и облизнула пересохшие губы, а потом провела рукой от шеи вдоль по телу, и ему стало не до смеха. Мощная сила притяжения неожиданным толчком бросила их навстречу друг другу. В мгновение ока их тела оказались сплетенными на холодном песке. Ее доверчивые губы плавились и таяли под его жаждущими губами, а руки легко проникли под расстегнутую рубашку и пробежали по его волосатой груди.
Внутри у него все перевернулось и запульсировало. Ему хотелось как можно дольше продлить момент
