Там я сдвинула два больших кожаных кресла сиденьем к сиденью, постелила на них два одеяла, а третье натянула на высокие спинки, так что получился полог. Я представила, что это моя собственная кровать с балдахином, хотя, честно говоря, сходства почти не было. Уходя из комнаты, я снова расставила кресла, сложила одеяла и спрятала их за шезлонгом. Если кто-то все же заглянет в библиотеку, он может не обратить внимание на тикающие часы, а если и заметит, не догадается, что это как-то связано со мной. В конце концов, часы имелись почти во всех комнатах — привычнейший предмет, такие обычно не бросаются в глаза. А вот гнездо под пологом любому покажется подозрительным и обязательно наведет на мысль обо мне. Придется каждый день сооружать его заново.
Отныне мои дни протекали по-новому. С утра я, угнездившись в креслах, проводила время с книгами, пока часы не отбивали три четверти первого. Тогда я выбиралась из гнезда и, вышмыгнув из комнаты, спешила на обед. Но, после того как Тео Ванхузер начал приходить каждый день, у меня возникли и послеобеденные проблемы. Я никак не могла узнать заранее, когда именно он явится. Как я ни старалась договориться с ним о времени визита, ничего не выходило: долговязый сосед оказался весьма ненадежным. Он извинял себя тем, что занимается с учителем и сам зависит от его прихотей.
Итак, предположим, я отправлюсь в библиотеку, а юный Ванхузер явится, как раз когда я буду там, — это не менее опасно, чем пропущенный обед. Меня начнут искать и либо сразу раскроют мое тайное убежище, либо позднее подвергнут допросу. С другой стороны, если я останусь в гостиной или на кухне и буду дожидаться Тео, а он приедет поздно, я лишу себя драгоценных часов, которые могла бы провести за чтением.
Вот так мне и пришлось поступать в первые визиты Ванхузера. Я бесцельно тратила время, глядя в окно на заснеженную дорогу или раскладывая пасьянс. Ужаснее всего было то, что на меня обратила внимание миссис Граус, и удивилась, как это она раньше не заметила, что я не знаю, чем себя занять. Хорошо еще, что ей не пришло в голову, что я давно играю с ней в хитрую игру под названием «с глаз долой — из сердца вон». Теперь же она начала уговаривать меня заняться чем-нибудь полезным, например поучиться шить. Однажды она даже усадила меня за шитье и стала морочить голову рассказом о стежках. Я уже испугалась, что вот-вот сойду с ума.
Где-то я читала, что от скуки порой рождаются прекрасные идеи. Так вышло и со мной. Скоро я поняла: ошибка заключается в том, что чтение я непременно связываю с библиотекой. А между тем читать можно в каком-нибудь укромном месте, где бы меня никто не видел и откуда я видела бы аллею, ведущую к дому, чтобы сразу заметить приближение Тео Ванхузера. Сказано — сделано. В Блайт-хаусе имеются две башни, по одной в конце каждого крыла здания. Построенные в псевдоготическом стиле, с зубчатыми стенами и бойницами, они напоминают древние крепости. В эти башни давным-давно никто не наведывался. Подозреваю, что фальшивыми крепостями не особо пользовались и с самого начала, уж очень неудобной была их планировка. У башен имелись собственные лестницы, которые не соединялись с центральной, так что до верха каждой башни можно было добраться только с ее первого этажа. Стало быть, нельзя было просто перейти из комнаты на втором этаже башни в соседнюю комнату на втором этаже дома. Для этого приходилось сначала спуститься вниз, перейти к другой лестнице, ведущей к основной части дома, и снова подняться. Зато у башен имелось важное преимущество — с них открывался превосходный вид на подъездную аллею. Я смекнула, что с верхнего этажа любой из них наверняка видна извилистая аллея от начала до конца. Башни, конечно, всегда воспринимались как украшение, и только, а в западную нам с Джайлсом ходить и вовсе не разрешали, поскольку она обветшала и давно нуждалась в ремонте, который, учитывая прижимистость дядюшки, сделать так и не собрались. Потому-то я была вполне уверена, что туда вообще никто никогда не заглядывает. Если удастся пробраться туда незамеченной, я смогла бы читать, время от времени поглядывая на дорогу. Кроме того, у западной башни имелось еще одно великое достоинство: лишь короткий коридор да один лестничный пролет отделяли ее от библиотеки. Бесценно, ведь оттуда мне и предстояло переносить книги.
Итак, на следующий день, вооружившись парой книг, чтобы коротать послеобеденное время за чтением и ожиданием Ванхузера, я в должное время отправилась в восточную башню, и только затем, чтобы у ее подножия все мои надежды с треском рухнули. Строя свои планы, я кое-что совершенно упустила из виду. Вход на лестницу был наглухо забит толстенными, как половицы, досками, приколоченными гвоздями к нижним балясинам перил. Вход был закрыт надежно, как старый колодец, заложенный досками и заваленный поверху камнями, чтобы преградить нам с Джайлсом доступ в опасное место. Положив на пол книги, я попыталась сдвинуть доску, но только занозила палец. От горя я готова была завыть. Я попробовала просунуть ногу в щель — невозможно. Кроме того, сообразила я, даже если и удалось бы пробраться внутрь, выбираться наружу пришлось бы с большим трудом и слишком медленно — верный способ быть пойманной с поличным.
Я подобрала книги и направилась обратно, в полном отчаянии из-за утраченной надежды на спокойные послеобеденные часы, но тут меня внезапно озарило. Вернувшись к лестнице, я одну за другой просунула книги между столбиками перил, а потом попробовала забраться на них — и обнаружила, что могу карабкаться вверх по перилам снаружи, просовывая ноги в промежутки. Таким способом я легко миновала баррикаду, а затем, благодаря своей
Я поднялась на второй этаж, потом на третий и через чердачный люк забралась на самый верхний, четвертый, откуда можно было видеть не только двор и подъездную аллею, но и крышу центральной части дома. На вершине башни оказалась единственная комнатка с окнами на все четыре стороны. Здесь я почувствовала себя хозяйкой. Мне все подвластно, я безраздельно
Несмотря ни на что, меня переполнял восторг. На окнах имелись шторы, но все они были отдернуты и привязаны, так что, сообразила я, нужно пригибаться, чтобы никто не увидел меня снизу. Это не страшно: если я сяду за стол, то увижу аллею и Ванхузера, а чтобы меня не заметили, буду сидеть спокойно, не двигаясь.
Выбитые окна означали, что в комнате всегда холодно, так что первым делом следовало позаботиться о теплых одеялах. Оставив книги, я снова отправилась в путь. Как же мне не хотелось снова проделывать весь путь до первого этажа, а потом снова подниматься на второй, чтобы стащить одеяла, но другого выхода не было. Один старый сундук я уже опустошила, когда устраивалась в библиотеке, а другой такой же не подворачивался. Однако я вспомнила, что несколько комнат в доме всегда держали наготове на случай нежданных гостей. Вот я и решила, что смогу незаметно стащить с кроватей покрывала, вытащить одеяла и снова застелить все, как было. Я проделывала все крайне аккуратно и внимательно. Однако, потроша кровати, я была почти уверена, что никто ничего не заметит, а если даже горничная вдруг и обнаружит пропажу, меня все равно не заподозрят. В самом деле, ну кому в Блайте, кроме какого-нибудь продрогшего призрака, придет в голову красть одеяла?
Убедившись, что путь свободен, я поспешила по лестнице вниз на первый этаж, вдоль по коридору, потом перебросила одеяла через преграду в начале башенной лестницы. Я едва начала взбираться по наружной стороне лестницы, как дверь в конце большого коридора отворилась. Ждать не было времени! Я вскочила, вниз головой перевалилась через перила на ступени, свернулась клубочком за баррикадой, надеясь лишь на то, что никто не будет всматриваться в щели между досками.
— Господь всемогущий, что это было? — раздался Голос Мэри.
— Не иначе как призраки, — отозвался второй голос, который я тоже признала, он принадлежал Мег, — толкуют же, что в Блайт-хаусе призраков полным-полно.
