сделала!
— Нет, Энтони, понимаю, — ответила она немного обиженно. — Я очень хорошо знаю, что сделала. Я подменила медальон, и я знаю, где настоящий.
— Что ты сделала?! — вскричали сразу несколько человек.
А Джулия вообще потеряла дар речи.
— Я подменила медальон, — медленно и осторожно объяснила Пенелопа. — Неужели вы и в самом деле считаете меня настолько глупой? Неужели поверили, что меня пленили сладкие речи Фицджелдера? Я сразу догадалась, что если он так хочет этот медальон, то он, должно быть, представляет собой какую-то ценность. Так что я взяла его у мамы — прости, мама, — и изучила.
— И ты нашла что-нибудь внутри? — спросил Линдли.
Пенелопа кивнула:
— Да. Там внутри была записка. И не только! Если потянуть за кольцо на крышке вправо, медальон раскрывается и становится весьма необычной формы. Так что я решила, что не стоит отдавать Фицджелдеру такую забавную вещицу. Я просто подарила ему другой. Он никогда ведь не видел настоящий медальон, так что не мог догадаться.
Растмур все еще покачивал головой в недоумении.
— Восхитительно. И этот медальон все еще у тебя?
— Конечно, нет, — ответила Пенелопа, к величайшему разочарованию всех присутствующих. — Он надежно хранится среди маминых вещей наверху. Я положила медальон обратно в ее шкатулку сразу после того, как осмотрела его, а она привезла шкатулку с собой.
— Она здесь? В Хартвуде? — спросил Растмур.
— Дэшфорд может открыть ящик! — воскликнула Джулия.
— После того как я посмотрю, что внутри этого чертова медальона, — заявил Растмур.
Джулия взглянула на отца. Он улыбнулся и сказал, обращаясь к своему приятелю:
— Что ж, Д'Аршо, кажется, наши медальоны в конце концов воссоединятся.
— Подождите, как вы сказали — Д'Аршо? — спросила Пенелопа. — Имя этого человека — Д'Аршо?
— Да, — после некоторого колебания ответил Сент-Клемент.
— Это имя было в той записке в медальоне. Там было написано… — начала она.
Джулия вздрогнула, а Растмур попытался было перебить сестру, но она продолжила как ни в чем не бывало.
—
Д'Аршо улыбнулся, а на его глаза навернулись слезы.
— Я оставил ее там для Софи, если что-то вдруг случится со мной. Мои дела тогда были плохи, я связался с неподходящей компанией, и мне не везло. Мне стыдно признаваться в этом, но я познакомился с вашим отцом, Растмур, когда пытался ограбить его на улице.
— Если то, что я слышал, правда, то тебя еще и вырвало на его ботинки, — с усмешкой произнес Сент-Клемент.
— А потом я упал, — согласился Д'Аршо. — Но все же ваш отец решил помочь мне. Когда я протрезвел, он помог мне избавиться от той плохой компании, с которой я водил дружбу. Медальон я оставил ему на хранение. Он пообещал, что присмотрит за Софи… если случится самое худшее.
— Как мило, — сказала Пенелопа.
— Подождите. — Леди Растмур вдруг вмешалась в этот трогательный разговор. Она перевела взгляд с дочери на сына, а затем на Д'Аршо: — Вы хотите сказать, что это вы отец Софи Д'Аршо?
— Да, и я горжусь тем, какой она выросла. Кроме того факта, что она, кажется, не любит долго задерживаться на одном месте.
Казалось, это смутило мать Растмура. Она медленно поднесла руку к губам, и ее смущение обернулось улыбкой.
— Тогда он не был… он не… Ах, как это чудесно!
— Мама? — спросил Растмур. — Ты знаешь эту Софи Д'Аршо?
— Нет, — ответила та, едва не хихикая. — Я никогда не слышала о ней, пока после смерти твоего отца не нашла записку в том медальоне. Я перебирала его вещи, и… Ах, но как же это чудесно!
— Мама! — воскликнула шокированная Пенелопа. — Ты же не думала, что эту записку написал наш отец, не так ли? Ведь тогда бы это значило, что Софи Д'Аршо была… Но, мама, почерк даже не похож на отцовский!
— Но что же мне было думать? Я нашла записку в странном медальоне, который никогда не видела, и у меня возникло много вопросов. Я уже не могла спросить вашего отца и потому придумала свое объяснение. А когда твой глупый кузен начал распространять слухи, что у него есть информация, способная разрушить репутацию нашей семьи, я сделала вывод, что записка как-то связана с этим.
— Что ж, полагаю, отчасти ты была права, — предположила Пенелопа.
— К счастью, в основном я ошибалась, — ответила леди Растмур.
— Почему бы вам не отпустить его? — сказал Линдли, обращаясь к Д'Аршо. — Думаю, самое время подыскать ему прибежище в другом месте. Если вы будете так добры и позволите нам воспользоваться вашим медальоном, леди Растмур, то полагаю, мы все сможем увидеть сегодня кое-какое сокровище.
— Сокровище? — спросила леди Растмур.
— О, как это восхитительно звучит!
Пенелопа едва не запрыгала от радости.
— Это довольно удивительная история, — ответил Линдли. — Вы и мисс Растмур будет в восторге. Д'Аршо, присмотрите за Фицджелдером.
После этих слов все начали выходить из маленькой комнатки. Джулия последовала за отцом, но Растмур схватил ее за руку и задержал.
— Идемте же, — позвал их отец Джулии с порога.
— Сэр, я хотел бы несколько минут поговорить с вашей дочерью наедине, — сказал Растмур. — Я бы хотел кое-что обсудить с ней.
Отец Джулии улыбнулся и кивнул:
— Что ж, но только две минуты. Знаешь ли, сынок, она ведь леди.
— Я знаю, — ответил Растмур.
Эти мужские выходки просто смешны.
— Папа, со мной все будет в порядке, — заверила Джулия. — Иди с остальными. Мы скоро подоспеем.
Отец проворчал:
— Две минуты.
Наконец он вышел и последовал за остальными. Они снова остались одни. Почему же, ради всего святого, ее вдруг охватило такое беспокойство? Честно сказать, последние несколько дней не лучшим образом сказались на ее нервах.
— Ты дрожишь, — сказал Растмур.
— Не беспокойся, все хорошо, — заверила его Джулия. — Я рада, что все, наконец, закончилось. Фицджелдером займутся, а эта ужасная семейная тайна рассыпалась в прах.
— Счастливый конец для всех.
— И для твоей матери. Как ужасно, должно быть, она чувствовала себя все это время, полагая, что ее муж…
Растмур покачал головой:
— Но ей не следовало беспокоиться. Отец был ей предан, он боготворил ее. Он оставался верен ей до самой смерти. Как и я собираюсь поступить со своей женой.
Улыбка Джулии угасла. Эти слова ранили ее больше, чем нож Фицджелдера. Так вот как это закончится.
Она хотела притвориться, что не слышала его слов. Ей хотелось, чтобы он обнял ее, не обращая внимания на реальность. Она желала, чтобы он вновь соблазнил ее с той же страстью, какую не дарил ей
