связей.
Теперь им приходилось начинать охоту за «Большим шефом» самостоятельно. Единственной зацепкой было удивительное обилие телефонных разговоров между брюссельской «Симекско» и похожей по названию фирмой «Симекс». Перехваченные разговоры в основном касались строительных контрактов для вермахта, и с этой точки зрения никто не мог располагать более точной информацией, чем организация Тодта (ОТ).[31]
Гиринг и Пипе появились в парижском отделении организации Тодта и имели беседу с Николаи — чиновником, отвечавшим за связи и наблюдение за работавшими на вермахт французскими фирмами. Они не ошиблись. Николаи знал такую фирму и сообщил, что «Симекс» входит в число наиболее надежных партнеров организации Тодта.
Когда Пипе показал Николае обнаруженную на рю де Атребат фотографию Треппера, представитель ОТ кивнул. Да, это мсье Жан Жильбер, управляющий «Симекса», который живет на третьем этаже дома номер восемь по бульвару Османа. Гости рассказали Николаи, кем на самом деле является мсье Жильбер. Все трое решили устроить ему западню: в ближайшие дни истекал срок действия его пропуска на территорию неоккупированной Франции, и Треппера собирались арестовать, когда он придет в отделение ОТ для его продления.
План рухнул из-за чрезмерного усердия Николаи. Он написал управляющему «Симекса» и попросил его зайти для продления пропуска. Пипе с Гирингом с трудом сдерживали раздражение, поскольку самонадеянный чиновник, несомненно, насторожил «Большого шефа». Был подготовлен ещё один план, согласно которому Пипе и Гиринг выступали под видом торговцев, собиравшихся купить у «Симекса» партию промышленных алмазов и настаивали на переговорах только лично с мсье Жильбером. Все это подкреплялось легендой, что они прибыли в Париж из Майнца. Капитан Пипе был убежден в безупречности своего плана: «Алмазы на полтора миллиона марок заинтересуют кого угодно».
Но как выйти на саму фирму? Николаи знал ответ и на этот вопрос: в ОТ работала вдова белого русского офицера Мария Лихонина, урожденная Калинина. У неё были неплохие связи с «Симексом», и во многих вопросах она выступала посредником между организацией Тодта и фирмой.
Мария заинтересовалась сделкой, предложенной ей капитаном. Очевидно, ей казалось вполне естественным желание мнимого торгаша из Майнца вести дело только с Жильбером, и она поспешила на его поиски. Немцы, естественно, не знали, что она отправилась предупредить того об угрозе ареста.
Неделя за неделей Мария откладывала встречу Жильбера с торговцем из Майнца. То мсье уехал в санаторий, то ему мешали неотложные дела. Наконец встречу назначили на Южном вокзале Брюсселе, и тут же собрались оформить сделку с алмазами. Но Треппер не появился. Пипе утверждает: «У него было прекрасное чутье».
Постепенно Пипе с Гирингом поняли, что поймать «Большого шефа» задача непростая, и перехитрить его можно, только перекрыв все пути отступления с одновременной ликвидацией остатков его организации. Южная Франция оставалась относительно нетронутой, и у «Большого шефа» сохранялась возможность переправить своих лучших агентов этим маршрутом в Северную Африку.
Сам Треппер давно уже планировал постепенно свернуть работу французской сети и обосноваться в Северной Африке. В качестве первого шага он отправил в Лион и Марсель всех находившихся в розыске агентов: Гермину Шнайдер, «Кента», Шумахера, Исидора Шпрингера и некоторых других. Сам он с ближайшими соратниками Кацем и Гроссфогелем в случае крайней необходимости планировал осесть на юге Франции. Уже в середине июля Жюлю Гаспару поручили подыскать в Алжире место под новую штаб- квартиру.
Однако в ноябре 1942 года американские и британские войска высадились в Северной Африке, а три дня спустя Гитлер приказал оккупировать юг Франции. Планы «Большого шефа» рухнули, теперь гестапо и абвер могли свободно охотиться на коммунистических агентов по всей стране. Ведомый Райхманом, один из отрядов Пипе и Гиринга отправился добывать себе новые лавры.
Пипе вспоминает: «Он выдал нам очень многое, даже слишком, но самое главное — сдал нам Лион». Возможно, в Париже Райхман ничем себя не проявил, но в южной Франции ему удалось быстро найти следы старых брюссельских друзей. Он рыскал по «почтовым ящикам», расспрашивал общих знакомых и находил убежища агентов, успевших перейти на нелегальное положение. Немецкие контрразведчики постепенно начали понимать масштабы деятельности марсельской и лионской организаций.
По заданию абвера 12 ноября пятеро французских полицейских ворвались в квартиру на рю де лʼАбе де лʼЭпи в Марселе и арестовали её обитателей бывшего «Малого шефа» «Кента» и его любовницу Маргариту Барча — которых на следующий день передали гестапо, а те переправили их в Париж.
Пипе и Гиринг приказали доставить «Кента» в Брюссель. Возможно, они считали, что если история «Красной капеллы» началась в Брюсселе, там она и должна закончиться. К тому же «Малый шеф» мог знать все ещё продолжавших работать в подполье агентов своей старой бельгийской сети. Сами они тем временем вернулись в Брюссель и несколько дней допрашивали «Кента», а затем отправили его в Берлин для участия свидетелем обвинения в предстоящем процессе над «Красной капеллой». После некоторых колебаний «Кент» согласился рассказать все.
Допросы «Малого шефа» впервые позволили Гирингу и Пипе представить полную картину масштабов, методов и сферы деятельности «Красной капеллы». Конечно, он не знал ближайших планов «Большого шефа», зато предоставил достаточно информации для ликвидации остатков шпионской организации.
Подразделения абвера и гестапо сжимали кольцо вокруг своих врагов в южной Франции и могли начать операцию в любую минуту. Последнее убежище агентов в Брюсселе — фирма «Симекско» — находилась под неусыпным наблюдением, а налет на парижский «Симекс» при необходимости мог быть произведен немедленно. Пипе с Гирингом решили провести операцию одновременно в Брюсселе, Париже, Лионе и Марселе, и назначили её на 24 ноября 1942 года.
Но в своих расчетах они не учли рвения Эриха Юнга, который после отъезда Гиринга в Брюссель взял на себя руководство в парижском кабинете на Рю де Сэ. Ему хотелось захватить «Большого шефа» самостоятельно.
Не проинформировав находившегося в Брюсселе Гиринга, Юнг начал операцию в Париже 19 ноября. Он заманил в ОТ директора «Симекса» Альфреда Корбина с переводчиком Владимиром Келлером и там арестовал их. Одновременно гестапо совместно с французской полицией обыскали двенадцатикомнатный офис фирмы Треппера, арестовали всех сотрудников и конфисковали документы.
Если Юнг надеялся обнаружить какие-то связи, ведущие к Треппера, его постигло разочарование. Тщетно пытался он выбить признания из Келлера, которого считал посвященным во все тайны «Симекса». Когда переводчик не смог дать нужную информацию, Юнг набросился на него, как сумасшедший. После каждого удара он кричал: «Где Жильбер?» Келлер в ответ мог только пожать плечами. Снова удар, и опять молчание. Дальше этого результаты Эриха Юнга не продвинулись.
Около одиннадцати часов утра 24 ноября жена директора «Симекса» мадам Корбин неожиданно вспомнила тривиальную деталь, которой поспешила поделиться с немцами: мсье Жильбер недавно жаловался на зубную боль, и муж порекомендовал ему дантиста.
Гиринг с Юнгом навострили уши. Где принимает этот зубной врач?
Доктор Малеплат, Рю де Риволи, Париж.
Гиринг немедленно известил вернувшегося в Париж Пипе, и через час они уже были в приемной дантиста. Того дома не оказалось. По утрам он работал в госпитале, и дверь открыл его зубной техник. Ему приказали немедленно вызвать Малеплата, и тот вернулся домой.
Гиринг с Пипе потребовали у врача списки пациентов и попросили перечислить все назначенные визиты, не посвящая в цель своих поисков. Строчка за строчкой Малеплат зачитывал список, и, наконец, дошел до имени, которого они ждали — «Жильбер», назначено на три часа 27 ноября.
Тут дантист неожиданно вспомнил, что визит Жильбера перенесен на более раннее время, но Пипе с Гирингом сохраняли хладнокровие.
— Он придет сегодня в два часа, — уточнил врач.
Посетители кивнули, поблагодарили и ушли.
В кафе, помещавшемся под кабинетом дантиста, Гиринг с Пипе провели скоротечный военный совет.
