пить оглушающие дозы снотворного, сворованного у матери. Бесполезно. Отключался только я, но не тварь, сидевшая внутри. Думаю, пожелай я умереть, этому было бы не суждено свершиться. Оно не позволило бы мне такое благо. Нечистая сила, которую мы с сестрой выдернули из-за грани непознанного мира, прочно пустила ядовитые корни в подходящем ей теле. И расставаться с ним не желала.
К окончанию школы истинного меня практически не осталось. Все окружающие, кроме членов семьи, не замечали изменение моей личности. Угнездившаяся внутри тварь вела себя отвратительно. Мать с отцом откровенно побаивались меня, а бедняжка София страдала. Нечто вынуждало её безоговорочно выполнять извращённые желания и продолжать омерзительные колдовские эксперименты по ночам. Лишь на короткие утренние часы я становился прежним. Тогда мы с сестрой не могли наговориться и сокрушались, в какой кошмар превратили жизнь. Мы мечтали изгнать потустороннюю сущность, чтобы всё стало, как прежде. Теперь и София уговаривала меня уехать в Москву учиться и приводила огромное количество доводов в пользу этого решения. Во-первых – это было самое главное, учёба в столице и возможность доступа к огромному количеству литературы и документации даст шанс найти способ вернуть меня прежнего. Во-вторых, может мне выпадет случай встретиться и познакомиться с каким-нибудь учёным, сведущим в области демонологии, кто сможет реально помочь нам. В-третьих, вместе со мной тварь уберётся подальше от дома, а то София уже стала переживать за состояние здоровья и рассудка родителей. Но сестра не договаривала все опасения. Она боялась меня такого, каким я стал. С каждым днём колдовское порождение требовало к себе всё больше её внимания. Эта тяга становилась более и более порочной. Я высказывал опасения, что силы зла не позволят оставить её надолго, но сестра умоляла придумать какую-нибудь уловку и перехитрить демона. К удивлению, нечто не противилось отъезду из дома.
Поначалу я не понимал причины, но затем истина стала очевидной. Ему тоже хотелось убраться из дома, из лесничества – подальше от села. В большом городе можно легко затеряться среди людей и творить незамеченным богомерзкие дела. Монстр жаждал крови, но не хотел привлекать к себе излишнего внимания.
Наступил день отъезда. Уезжал я ранним утренним поездом специально, чтобы без чужеродного присутствия проститься с семьёй. Ведь я не знал, что планирует сущность, обосновавшаяся внутри моего тела. Вдруг я вижу родных в последний раз? Мысль о разлуке невыносимым грузом давила на сердце. Я ни на день не оставлял сестру, не представляя жизни без неё. В короткие минуты прощания я увидел её другими глазами и понял, насколько красива София. Она выросла и повзрослела за страшный последний год. Ужасное знание на миг мелькнуло в измученном тоской разуме, но горечь скорой разлуки заслонила его.
Мы договорились, что я буду писать обо всём, естественно в состоянии самого себя, без присутствия дьявольской силы. Я не предполагал, что скоро даже на короткие утренние часы демон не позволит мне оставаться одному. Плачущей Софи я обещал, что к моему возвращению всё будет по- прежнему. Но как жестоко я ошибся! Истинный я последний раз обнимал сестру и отирал слёзы с её прекрасного лица.
6.
Я мечтал о поступлении в университет на философский или психологический факультет, но мечта не совпала с желанием сущности. Тварь стремилась в мединститут. Позже я понял, зачем чудовище хотело глубоких познаний в акушерстве и хирургии, но тогда искренне недоумевал – чтобы убивать людей, нет необходимости врачевать их.
После тишины и покоя заповедника город оглушил меня суетливым многолюдьем. Сойдя с поезда через двое суток утомительной езды, я в растерянности оглядывался по сторонам. Было раннее утро, но вокзал, казалось, не затихал ни на секунду даже в эти рассветные часы. В тот момент сущность оставила меня на время. Мимо проходила группа цыганских женщин, одетых в яркие пёстрые одежды. Их грязные и босоногие дети шустро носились рядом и выпрашивали деньги у людей, спешивших мимо стихийно образовавшегося, маленького табора, а молодки хватали потенциальные жертвы за руки и предлагали предсказать судьбу. Не всем просто так удалось вырваться из цепкой хватки обольстительных обманщиц. Так и меня взяла за руку одна из гадалок. Она обладала необыкновенной красотой. Лукавые глаза глубокой манящей темноты призывно смотрели на меня. Вьющиеся крупными локонами волосы, чёрные и блестящие ниспадали струящимся каскадом по спине до пояса. Пухлые чувственные губы, изогнутые в приветливой и в то же время насмешливой улыбке. Девушка произнесла певучим бархатным голосом: «Дай погадаю, касатик, всю правду расскажу». Она поднесла мою раскрытую ладонь ближе к прелестному лицу и через мгновение отбросила руку прочь от себя. Лицо её выражало откровенный ужас, дыхание перехватило, а крик застрял в горле. Живописная немая сцена привлекла внимание остальных цыганок. Они встревожено бросились к моей непрошеной гадалке. Наперебой тараторя на цыганском языке, стали тормошить её, застывшую и потерявшую дар речи. Наконец, девушка произнесла тихим прерывающимся шёпотом непонятные слова, и женщины бросились прочь от меня, как от прокажённого.
В унынии я потащил тяжёлый чемодан по перрону, размышляя, как бы найти хоть временное пристанище. По пути я забрёл в привокзальную столовую, где купил жидкий кофе с молоком и чёрствую дешёвую булку. Пока я поглощал невкусный завтрак, ко мне подошёл мужичок потрепанного вида, но с взглядом цепким и хитрым. Незаметно, слово за слово мы сговорились, что Петрович – так звали моего нового знакомого, пустит меня на постой, да и плата будет невелика. Смешной маленький человечек думал, что совершил в тот день удачную сделку. Только он не знал, что это сделка с дьяволом.
Мы быстро добрались до квартирки хозяина. Она находилась всего в нескольких шагах от вокзала. Жилище оказалось донельзя запущенным и грязным. В помещении стоял отвратительный застарелый запах мочи, махорки и нестиранных носок. Горы пустых бутылок занимали почти всё пространство хибары, а на одиноком тощем матрасе в углу не было даже жалкого подобия белья. Я с брезгливостью поставил чемодан у порога. Получив 'ключ от хором', как выразился Петрович, сразу отправился узнать о подаче документов и сроках экзаменов в медицинских институтах. Я пишу в единственном числе о себе, чтоб не повторятся, читатель. Инородная сущность уже прочно сидела во мне, только несколько утренних часов дремала, так что я – это симбиоз зла и моей души. Донельзя вымотанный, вечером я вернулся в квартиру, открыл дверь и лишился дара речи. Полностью развороченный чемодан валялся в углу. Половина вещей исчезла, а так же деньги, фотоаппарат и бритва. Петрович валялся на матрасе в алкогольном беспамятстве, громко храпел и омерзительно вонял сивухой. Я почувствовал, что взор застилает кровавый туман, тело напрягается, и меня уносит в багровый космос небытия.
Когда я пришел в себя – в буквальном смысле, будто шагнул в собственное тело, как в покинутый дом, то не поверил глазам. Халупа Петровича сияла идеальной чистотой, от бутылок и запаха не осталось и следа. Сам хозяин сидел посреди комнаты на табурете и сосредоточенно пускал пузыри. В его взгляде светилось откровенное безумие. С этого дня тварь больше ни на секунду не оставляла меня. Она стала полноправным и единоличным хозяином положения, а я сторонним наблюдателем, несчастным приживалкой в оккупированном теле. Больше она не вышвыривала меня по ночам из телесной оболочки, и теперь мне открылось кто или что я на самом деле. Правда оказалась так ужасна, что я мечтал о том, чтоб не присутствовать на жутком пиршестве зла и порока. Я бился, как птица, пойманная в силок. Я мечтал впасть в слабоумие, как любезный Петрович или провалиться в забвение, но зверь не давал мне этого послабления.
Теперь я знал, что такое чистое зло. Теперь я слился с нечестивым существом. И со временем даже начал получать слабое изощрённое наслаждение от этого. Я смотрел на мир глазами твари, руководствовался мыслями и поступками демона, и это нравилось мне всё больше. Я превратился в инкуба – демона ночи, и все пороки мира стали подвластны моим желаниям.
С хозяином всё уладилось успешно. Сведённый с ума алкоголик превратился в послушную марионетку. Он безропотно делал всё, что я ему приказывал. В краткий момент просветления, который я ему предоставил, он подписал необходимые бумаги, и вскоре я стал обладателем московской прописки в маленькой квартирке возле вокзала. После этого ничтожный человечек сразу переехал в психбольницу, в
