— Кланы тебя ненавидят, Лиа! — отрезал он. — Чего бы я тебя на эту работу послал?
— Потому что знал, что они со мной не станут разговаривать.
— Вот именно. Но если встанешь на мою сторону, я тебя от них прикрою.
— Ага, щаз.
— Чего?
И было очевидно, что он не понимает даже, чего не знает. Убил семерых, если не больше, и впустую. Аж дурно от такой мысли.
— Тебе любая из твоих подопытных могла бы это сказать, — бросила я презрительно. — Даже если бы твой план удался, существует явно прописанная очередь наследования, в которой назначенный преемник немедленно занимает место убитого вождя. Если умирает этот преемник, появляется третий, и так далее, и так далее, до последнего члена клана. И первое, что будет делать каждый из таких наследников, приняв власть — откроет на тебя охоту. Ты меня прикроешь? Спасибо, я лучше сама как- нибудь.
— Уверена? Жизнь без союзников — такая сволочная штука…
Он выхватил руку из кармана и направил на меня зажатое в ней оружие.
Я не дала себе труда отвечать, потому что для выстрела Джил должен был опустить щиты, и как только он это сделал, я бросила ему в лицо один из флаконов зелья с мертвого охранника. Едкое зелье начало действовать тут же, и Джил с воплем выронил пистолет, а я смотрела, как он пытается выцарапать себе глаза. Очень было почему-то приятно видеть.
— Ага. Я и сама такая.
Шатаясь, я подошла к Сайрусу. У него задние ноги запутались в мишурных лентах, упавших с разбитой елки.
— Я бы тебе предложила помощь, да только…
Попытавшись повести рукой в воздухе, я хлопнулась на задницу. Он подполз ко мне, пользуясь только передними ногами — задние, кажется, не просто запутались, а не слушались хозяина. Большой меховой кучей он свалился рядом со мной.
Мы пролежали спокойно несколько минут, слушая потрескивание горящих подарков. Что хорошо — что они в конце концов сами погасли, а на нас больше никто не напал. В общем, неудивительно, поскольку большинство противников были уже не одним куском. И даже Джил перестал орать в конце концов.
— Как ты?
Я заморгала, не совсем понимая, что вижу. А, он переменился обратно.
— Не могу шевельнуться.
— Ага. — Он проглотил слюну. — У меня те же проблемы.
— Притворимся пьяными.
Он издал короткий смешок:
— Хотел бы я сейчас напиться.
— Как ты меня нашел?
— Иезавель.
— А!
— При входе я встретил Даниэлу, — добавил он. — Она поехала за помощью.
— Отлично.
Я все еще не знала, каким боком он ко всему этому делу имеет отношение, но сейчас мне на это было наплевать. И я ткнулась в него носом, закуталась в запах клана — мускусный, земной, неописуемо сладкий — и вопреки самой себе успокоилась. Совсем. И заснула тут же.
Открыв глаза, я увидела склонившегося надо мной мужчину и сперва приняла его за Сайруса. Но на нем не было ношеных джинсов, мягкой фланелевой рубашки, да и ковбойских сапог нигде было не видать. Мужчина, стоящий возле моей кровати — явно больничной, — был одет в крахмальную рубашку с галстуком, манжеты с изысканными запонками и брюки с такой стрелкой, что порезаться можно.
Но он выглядел как Сайрус, если не считать пары чистых синих глаз. По мере того как зрение возвращалось ко мне, я заметила и другие, более тонкие отличия: челюсть чуть пошире, рот поуже, и нос ближе к классическому. Волосы темные, но не такие курчавые и пострижены более коротко. И выглядел он старше лет на пять. Но во всем прочем они могли бы быть братьями.
— А мы и есть братья. — Он уселся на стул, который быстро пододвинула ему сестра, и я поняла, что заговорила вслух. — Можно нам минуту поговорить?
Вокруг толклось много народу: доктора, сестры, группа каких-то до зубов вооруженных мужиков, явно оборотней, хотя и в человеческом образе. И никто из них не был Сайрусом.
— А как он…
Он поднял руку, не давая мне договорить, пока все присутствующие не вышли друг за другом и не закрыли за собой дверь.
— Мой брат чувствует себя прекрасно. Как и моя дочь вашими трудами.
Логические выводы из этих слов дошли до меня не сразу. То, что Сайрус еще жив — это я сочла хорошей новостью. Так я его сама убью.
— Значит, я наконец-то вижу великого Себастьяна.
— А я наконец могу познакомиться с дочерью Ларенсии Лобизон. Очень много о вас слышал.
— Ручаюсь, что ничего хорошего.
— Боюсь, что до сегодняшнего дня — нет. Ваш клан был очень вами недоволен.
— Был?
— Я взял на себя смелость принять вас в клан Арну. Мой брат практически на этом настоял.
Ну наверняка я чего-то пропустила.
— Почему?
— Вендетта. Арну выше Лобизона по рангу. Как только станет известно, что вы — наша, я ожидаю быстрого разрешения спора.
Я в этом не сомневалась. И это было колоссальное облегчение. Но тут возникал другой вопрос.
— Насчет перемены…
— Каждый клан имеет право определять сам, насколько сурово должны преследоваться отщепенцы.
— Я не отщепенец.
— Вы рождены в клане, но отказываетесь перекидываться. По законам большинства кланов вы — отщепенка.
— А по законам вашего клана?
— Мы никогда не заставляли подвергаться превращению никого, кто отказывается это делать. Каковы бы ни были причины отказа.
Несказанное слово повисло между нами в воздухе, подобно большой и круглой луне на улице. Он должен знать. Он наверняка задумывался, почему на меня подействовало заклинание, рассчитанное на оборотней, раз я отказываюсь меняться. Нетрудно было бы проделать анализ на невр-синдром, пока я лежала без сознания. Но он промолчал, и я тоже. Потом он наклонился и поцеловал меня в щеку.
— Милости просим в семью, Аккалиа, — сказал он негромко и вышел.
Я еще несколько минут полежала, потом меня заставили встать неотложные личные дела. Оказалось, что я могу ходить, и мебель при этом более или менее стоит на месте. Кажется, мое тело битву выиграло.
Выйдя из туалета, я обнаружила опирающегося на кровать Сайруса, на котором не было ни царапины.
— Моя племянница угробила твой байк, — сказал он вместо приветствия.
— А говорила, что умеет ездить!
— Вообще-то умеет, но почему-то в этот раз была несобранной.
Я села на кровать, уставилась на него, живого и с наглой улыбочкой, и не могла добиться, чтобы она мне перестала нравиться.
— Ты брат Себастьяна.
