— Если ложе и древки для болтов готовы, то неси корзины, — сказал я Гетену.
— Ложе готово, а древки еще не все, — сообщил он.
— Уверен, что ты не обманешь, — сказал я, — поэтому сразу за все заплачу.
Гетен пошел за тарой, а я выбрал самую крупную треску, дал ее Фион, которая перестала реветь, и приказал:
— Отдай матери, пусть сварит ее всю.
Фион счастливая побежала с рыбой домой, а я перенес на берег гик с парусом, весла, сеть, сумку с блеснами и нетронутой лепешкой и водой в кувшине. Потом отобрал три рыбины покрупнее для кузнеца Йоро. Договаривались на две, но рыцарь должен быть щедрым. При таком улове это не сложно. Я поймал не меньше трех десятков, а по весу — больше центнера. Пришел Гетен с корзинами, и я предложил ему самому отобрать пятнадцать штук. Он долго перебирал треску своей беспалой рукой, выискивая самую крупную. Мелочными мы становимся именно в мелочах. Я ему не мешал. Когда Гетен закончил, попросил его сделать пять ложек деревянных. Та, что сделал я, была слишком далека от идеала. Гетен пообещал сделать, за что получил возможность взять еще одну треску. Эту он выбирал до тех пор, пока я не сказал насмешливо:
— Так ты никогда не выберешь. Разрешаю взять две, но с закрытыми глазами.
Гетен смутился и взял одну, первую попавшуюся.
Пришли Фион, Дона и Краген с корзинами из ивовых прутьев. Эйру, как самую маленькую, оставили возиться с треской.
— Что с рыбой делать? — спросила Фион.
Я пожал плечами:
— Ты хозяйка, ты и решай.
Взяв парус, сумку и сеть, в которую уложил три трески, я пошел в деревню. По пути заглянул к кузнецу, отдал ему рыбу. Йоро возился с рычагом.
— Завтра после полудня всё будет готово, — заверил кузнец.
— Сделай мне еще и нож небольшой, — попросил я.
Негоже кинжалом из дамасской стали расправляться с треской. Как бы он не обиделся.
— Возьми готовый, — предложил кузнец. — Я себе другой сделаю.
Сошлись на двух рыбинах. Нож был сантиметров двенадцать длиной, обоюдоострый, с деревянной рукояткой на трех заклепках.
Я занес парус в сарай, а сумку в дом. Там Эйра в двух больших горшках варила треску. Еще несколько кусков и голова дожидались своей участи на столе.
Девочка сказала мне шепотом, словно кто-то мог подслушать:
— Фион говорит, ты много рыбы поймал. Поменяй одну на мёд. Хоть самую маленькую.
— Обязательно, — заверил ее и пошел помогать переносить рыбу.
Возле лодки стояли несколько женщин и что-то громко обговаривали с Доной. Наверное, теща возвращала долги, не желая расставаться с золотым. Когда я подошел, все затихли.
— Что еще надо отнести домой? — взяв весла, спросил я Фион.
Она показала на полную корзину. Понесли ее вдвоем.
Дона и Краген продолжили распределять оставшуюся треску.
— Обменяй пару рыб на мед, — сказал я Фион.
Мёд явно не входил в планы ее матери, из-за чего Фион смутилась, не зная, как это мягче объяснить.
— Если будет хорошая погода, завтра еще поймаю, — пообещал я.
6
На следующий день погода была хорошая. Задул свежий западный ветер, самый частый в этих краях. На это раз я сперва пошел вдоль берега до мыса, возле которого повернул вчера к деревне. Теперь повернул от берега и пошел галсами против ветра. Банку нашел быстро. Треска и в этот день ловилась отменно. Когда сматывал снасть, заметил вдалеке судно, которое шло под прямым парусом с почти попутным ветром в устье реки Ди. Наверное, в Честер. Судно имело в длину метров двадцать или чуть больше и заостренную корму. Борта низкие. Наверное, и на веслах ходит. Грузоподъемность тонн пятьдесят. Интересно, сколько человек команды на нем? Впрочем, с моими пацанами его вряд ли захватишь.
Вернулся в деревню в самом начале отлива. Фион, Дона и Краген уже ждали меня с корзинами. Я отобрал трех рыбин для кузнеца, а по поводу остального улова высказал пожелание:
— Выменяйте пару головок сыра.
На берег уже стекались женщины из деревни. Сейчас будет маленький валлийский базар. Подозреваю, что женщины собираются на берегу не столько ради рыбы, сколько растратить большую часть из двадцати тысяч слов, которые, по утверждению ученых, природа выделяет им на день. Мужчинам достается в три раза меньше.
Йоро закончил изготовление лука, вкладышей, спускового механизма, рычага и наконечников для болтов. Сделал не хуже маститых византийских умельцев, о чем я и сказал ему.
— Ты был в Византии? — удивился кузнец.
— Приходилось, — ответил я. — Воевал на их стороне.
— С кем? — спросил он.
— В основном с кочевниками, — ответил я.
С какими — уточнять не стал, потому что не помнил, кто их них сейчас шляется в степях Приднепровья и Крыма. Для монголов еще рано. Наверное, печенеги или половцы.
— Константинополь — большой город и очень богатый, — улыбнувшись своим воспоминаниям, сообщил Йоро.
Мне показалось, что он не зря произнес эту фразу.
— Да, самый большой город в Европе, — согласился я. — В храме Святой Софии был? Видел алтарь из чистого золота? А купол какой высокий, с круглыми окнами! Чудо, правда?!
— Воистину дело рук не человеческих, а божьих! — воскликнул он, перекрестился и посмотрел на меня уже без еле уловимой подозрительности.
Я решил развить тему, повысить свой, так сказать, рейтинг.
— Командовал отрядом катафрактов в триста человек. Получал каждый день по золотой монете, — достал из ножен кинжал и показал его кузнецу. — В Константинополе купил. Отдал за него столько золота, сколько он весит.
Йоро хватило одного взгляда, чтобы опознать уникальную сталь.
— Дамаск! — произнес он восхищенно. — Я видел меч из такой стали у Роберта Нормандского, мне его слуга показывал. Говорили, что тоже заплатил золотом по весу.
— Зимой научу тебя делать такие, — пообещал я.
— Ты умеешь делать дамаск?! — не поверил Йоро.
— Делать не умею, но знаю, как. Мне выдал секрет кузнец-христианин из Дамаска, которого я вызволил из плена и помог добраться домой, — на ходу сочинил я.
Действительно, теоретически я знал, как сделать дамаск — многократно сварить и проковать твердую высокоуглеродистую сталь и мягкое железо, а также рафинированную сталь — из однородной стали выжечь все вредные примеси и равномерно распределить в ней углерод и литой булат — очень медленно охладить расплавленную высокоуглеродистую сталь или мелко ее нарубить, смешать с чугуном, а потом нагреть в тигле, пока не расплавится чугун, и резко опустить в воду со льдом, охладив до температуры восемьсот градусов, благодаря чему образуются карбидные матрицы со структурой алмаза.
— Если он меня не обманул, — на всякий случай подстраховался я: между теорией и практикой слишком много ошибок.
— Так давай проверим, — предложил кузнец.
— Зимой надо делать, — сказал я, решив начать с литого булата, как наиболее простого. Чтобы
