На виселицы срублены березы.Слепой ордой затоптаны поля —И только в книгах пламенные розы,И только в книгах — русская земля!Поэт-художник! Странная Жар-ПтицаИз той страны, где только вой да пни…Оазис ваш, где все родное снится,Укроет многих в эти злые дни.Спасибо вам за строгие напевы,За гордое служенье красоте…В тисках растущего, безвыходного гнева,Как холодно теперь на высоте!Шагать по комнате, к окну склоняться молча,Смотреть на мертвые, пустые облака…Не раз, не раз, гася приливы желчи,Дрожала ваша скорбная рука…Когда падет тупое царство низких,—Для всех оставшихся — разбитых и больных —Вы будете одним из самых близких,Одним из самых близких и родных…1920, октябрь
Толстой! Это слово сегодня так странно звучит.Апостол Добра, пламеневшее жалостью слово…На наших погостах средь многих затоптанных плит,Как свежая рана, зияет могила Толстого.Томясь и страдая, он звал нас в Грядущую Новь,Слова отреченья и правды сияли над каждым —Увы! Закрывая лицо, отлетела от мира ЛюбовьИ темная месть отравила томление жажды…Толстой! Это слово сегодня так горько звучит.Он истину больше любил, чем себя и Россию…Но ложь все надменней грохочет в украденный щитИ люди встречают «Осанной» ее, как Мессию.Что Истина? Трепетный факел свободной души,Исканья тоскующим сердцем пути для незрячих…В пустые поля он бежал в предрассветной тиши,И ветер развеял всю горечь призывов горячих.Толстой! Это имя сегодня так гордо звучит.Как имя Платона, как светлое имя Сократа —Для всех на земле — итальянец он, немец иль бритт —Прекрасное имя Толстого желанно и свято.И если сегодня у мирных чужих очаговВсе русское стало как символ звериного быта,—У родины духа, — бескрайняя ширь береговИ Муза Толстого вовеки не будет забыта…
