– Но это как-то связано с тем, что Семен должен был стать священником? Ведь это как-то одновременно случилось. Или я что-то не понимаю?
Катя несколько смутилась.
– Ну, это спровоцировало, конечно.
– Каким же образом?
– Видишь ли, после рукоположения брак наш должен был бы стать нерасторжимым, и Семен в моих интересах стал настаивать на том, чтобы мы развелись. Он говорил мне: «Я склоняюсь стать монахом, и мое намерение не должно тебя связывать. После моего рукоположения нас уже не разведут, так что давай решайся». Ну и я, так же, как и он, решилась пойти в монастырь. Но в действительности мы давно это задумали…
– Как давно?
– Я что, на допросе? – улыбнулась Катя.
– И все-таки?
– Ну даже в тот ваш первый приезд мы об этом подумывали.
– Так вы развелись, я не поняла?
– Ну в самом деле, Сарит, какая тебе разница? – вступился я, заметив выступившую краску на Катиных скулах. – Оставь Катю в покое.
Мы провели еще одну импровизированную экскурсию по ближайшим холмам, дойдя до обрыва, которым разрезает пустыню ущелье Макух, а затем посадили Катю на автобус в Иерусалим, где ее уже ждали паломники.
– Ну вот ты видишь, я была права, – сказала Сарит, когда мы остались одни. – Все их монашество – это просто замаскированный развод. Они просто не поладили, уверяю тебя. Эта Катя сама не знает, чего хочет.
2003
В январе 2003 года к власти пришел «Ликуд». Все в моем окружении радовались, однако у меня сразу возникли подозрения, что Шарон затевает что-то недоброе. Дело в том, что в состав своего правительства он включил не естественных и традиционных союзников Ликуда – религиозные партии, а их ярых противников – антиклерикальную партию «Шинуй».
Потом пошли слухи, будто бы Шарон хочет ликвидировать десяток поселений в Самарии. А в мае правительство с известными оговорками согласилось принять навязываемый «международным сообществом» план «Дорожная карта», предусматривающий полное отступление Израиля из Иудеи и Самарии и создание на этой территории Палестинского государства.
Вскоре после этого, в начале июня, мы с Сарит поехали на Субботу в Кирьят-Арбу. После утренней трапезы мы, оставив детей у Саритиной подруги, пошли прогуляться по еврейскому Хеврону и взглянуть на занятые поселенцами лавки оптового рынка.
Эти арабские лавки были закрыты армией после того, как палестинский снайпер застрелил полуторагодовалую Шалхевет Пас, спавшую на руках у матери. Но земля, на которой эти лавки размещались, издавна принадлежала евреям. Имелись документы, подлинность которых никто не оспаривал. На этом основании десяток еврейских семей вселились в эти лавки.
Мы пришли на рынок и остановились возле одного из этих заселенных евреями строений. Сарит заговорила с одной поселенкой с ребенком на руках, которая стояла в дверях своего жилища. Я тем временем стал оглядываться вокруг и вдруг увидел среди арабской толпы знакомое лицо. Я поначалу не мог понять, кто это... Женщина исчезла. Но я быстро пошел в сторону толпы и, наконец, разглядел ее...
Я вдруг опознал в этой арабской женщине в характерном одноцветном лиловом платке и длинном до пола темном платье… Ольгу! Сперва я все-таки подумал, что ошибся. Потом, когда понял, что передо мной именно она, решил, что это маскарад. И лишь в следующий миг, когда она оживленно заговорила со стоявшим рядом с ней арабом, я все понял: Ольга была русской женщиной, принявшей ислам!
Я не мог оторвать от Ольги ошеломленного взгляда. Она, по-видимому, почувствовала его, повернула голову в мою сторону и наши глаза встретились.
На лице Ольги промелькнула усмешка. Она дернула за рукав мужчину и что-то ему сказала. Он пристально и мрачно посмотрел на меня… Потом они вместе повернулись и скрылись за углом. Сарит, которую я, наконец, окликнул, не успела ее разглядеть.
Трудно описать мое потрясение. На протяжении многих лет я принимал за еврейскую поселенку хевронскую мусульманку! А ведь она, по-видимому, ни разу не соврала мне. Просто умело играла на двусмысленности, явно этим забавляясь… Понятно также и почему она в Иерусалим так часто наведывалась: с российским паспортом можно с легкостью миновать блок-пост. Наверняка ее в качестве связной использовали. Мне вспомнилось, как свободно Ольга ориентировалась на крышах арабского квартала Старого города, вспомнилось, как, звоня по просьбе Андрея ей на сотовый телефон, я услышал арабскую речь и с недоумением перезвонил, решив, что не туда попал. Осел! Как я не заподозрил этого раньше? Как я, в самом деле, медленно связываю всякие детали и обстоятельства! Впрочем, и Ольга никудышной шпионкой оказалась. Что ей помешало по-настоящему втереться нам в доверие? Только ее непробиваемое высокомерие.
С исходом субботы я позвонил Халеду и рассказал о своем открытии.
– Надо же, – сказал Халед. – Я-то думал на Пинхаса! А ведь, похоже, что это именно через Ольгу бедуины получили информацию о рукописи. Она тебя о рукописи расспрашивала?
– Не слезала с этой темы, – признался я. – Так ты думаешь, она была в связи с бедуинами?
– Сама едва ли, но она наверняка обо всем сообщила мужу, а уж тот, будь уверен, передал информацию куда следует.
– Послушай, но значит, и то нападение в ущелье Макух могло произойти по ее наводке? Те террористы, которые напали на нас, могли искать не заложников, а информацию о рукописи. Во всяком случае, выследить нас с помощью бедуинов им ничего не стоило… Хотя это и было уже после ограбления Пинхаса.
– Все возможно. Как я понимаю, бедуины так и не поделились своей находкой с наводчиками.
Это событие на несколько дней вывело меня из равновесия. Я позвонил Андрею, рассказал о случившемся, и, пока мы разговаривали, утешали друг друга, шутили, я понял, что настолько соскучился по Андрею, что пообещал приехать Москву этим же летом.
Вообще-то мы с Сарит планировали съездить наконец в другие страны. Собирались в Прагу. Но поскольку Давид, который никогда не был в России во взрослом состоянии, тоже стал меня настойчиво уговаривать, то мы все вместе отправились в августе в Москву.
В аэропорту нас встретили Семен, который где-то достал автомобиль и повез нас прямо в Сокольники.
Признаться, я опасался, что рукоположение изменит его, но этого не случилось. Он, правда, заметно пополнел, но нисколько не утратил своей непосредственности и приветливости.
Мы, как в былые времена, уютно устроились в квартире Андрея, только вместо Кати был Давид.
На кухонной двери Андрей прикрепил красочную афищу с изображением Шрека.
– Эта компьютерная анимация удивительные эффекты создает, – заметил я, кивнув на Шрека. – Ты попадаешь в сказочный мир, в котором все предельно реально. От неожиданности просто дух захватывает.
