подобная чушь в голову лезет…» Входная дверь заскрипела, Сервант отступил в тень дальнего угла. Левой рукой он расстегнул предохранительный клапан кобуры, а правую положил на рукоятку ножа…
Карл Мерк проснулся задолго до рассвета от распирающего его чувства. Ученый долго лежал, силясь понять, что это. Проанализировав прошедшие несколько дней, пришел к выводу, что плохого ничего случиться не может. Как каждый естествознатель, Сумасшедший Профессор был лишен каких бы то ни было эмоций и поэтому рассудил таким образом: «Если ничего плохого случиться не может, значит, нужно ожидать хорошее». Из предполагаемого хорошего выбор также был невелик – ведь ученый полностью посвятил себя переделке сознания пленников.
«Возможно, где-то я ошибся в расчетах, и процесс будет происходить вфорсированном режиме. Все- таки мозг – это загадочный орган, и до сих пор все его тайны не открыты наукой». От одной такой мысли по телу Мерка пробежала судорога, как от сексуального удовольствия, на лице выступил обильный пот.
Больше находиться в постели Сумасшедший Профессор не мог – его переполняла энергия, буквально бившая через край. Сейчас им руководило лишь одно желание – действовать. Вскочив с кровати, он прошел в душ.
После бодрящих водных процедур выкурил первую сигарету, наскоро выпил стакан охлажденного апельсинового сока и, пока фидаи предавались общению с Аллахом, отправился настраивать аппаратуру.
Почти выбежав из гостевого коттеджа, Карл, насвистывая мелодию «Милого Августина», пересек площадь по уже ставшему привычным маршруту. Приблизившись к мрачному зданию тюрьмы, потянул на себя дверь, ожидая услышать бормотание молящихся мусульман. Сделав шаг вперед, ощутил, как что-то сдавило горло стальной хваткой, а над ухом услышал чужое тяжелое дыхание. Затем хрипловатый голос на плохом английском спросил:
– Где русский, знаешь?
«Это чья-то глупая шутка», – промелькнула мысль в голове ученого. Он решил высказать свое недовольство, но хватка усилилась, и Карл с ужасом понял, что воздуха не хватает. Перед глазами поплыли разноцветные круги.
– Где русский?! – вновь раздалось над ухом шипение.
– Я знаю, я покажу, – едва смог сдавленным голосом прошептать Карл, вытягивая вперед руку. Хватка стала слабее, последовал грубый толчок в спину.
– Пошел показывать!
Они спустились по лестнице на нижнюю галерею, и первое, что увидел Мерк, – это трупы тюремщиков и двух стоящих диверсантов, один из которых невозмутимо стирал кровь со своего ножа об одежду мертвого вертухая. Оба головореза с интересом уставились на ученого.
– Варвар, теперь ты на «шухере». Вперед!
Новый толчок едва не сбил тщедушного доктора с ног, заставляя идти дальше. В сопровождении двух чужаков он прошел метров сто по плохо освещенной галерее и остановился перед глухой дверью с небольшим зарешеченным оконцем в верхней части. Не было ни врезного, ни навесного замка, запором служил лишь допотопный кованый засов, наверняка ровесник самой крепости.
– Здесь, – указав на дверь, с опаской посмотрел на диверсантов Карл.
Савченко протянул руку, не без усилий отодвинул засов, рванул на себя дверь и первым вошел в камеру. Внутри они обнаружили двоих сидельцев. Парни с опухшими от побоев и сине-зеленых гематом лицами безразлично посмотрели на вошедших незнакомцев.
Виктор сразу узнал молодого дипломата, которого они так долго искали.
– Андрей Веретенников? – Вопрос был задан на русском языке.
– Да, это я, – ответил Андрей, совершенно сбитый с толку прозвучавшей в стенах древних казематов загадочного Востока русской речью.
– Вставайте, мы за вами.
– Андрей, – забормотал Гранд, жалобным взглядом уставившись на собрата по неволе, сообразив, что мрачные типы, явившиеся в камере как призраки, как обитатели потустороннего мира, не кто иные, как команда спасателей, и сейчас Андрея уведут, а он останется во власти этого ненормального. Неизвестность пугает даже самых бесстрашных. – А как же я?
– Это Боб, такой же лузер, как и я, только из-за океана. – Веретенников указал на американца.
Савченко посмотрел на Серванта. У того недовольно дернулся левый глаз, но сказал он другое:
– Хорошо, он идет с нами, места всем хватит. – Он за шиворот ухватил Мерка и вытащил его вперед. – Это кто?
– Ну, падла, фашист! – вырвалось у Андрея, бешенство овладело обычно сдержанным парнем. – Выпаривал нам мозги, как крысам лабораторным. Убью паскуду!
Молодой дипломат дернулся, но его перехватил Стрелок, а Севрюков отрицательно покачал головой.
– Не стоит, подобные мероприятия должны проводить профессионалы.
Карл Мерк из этого диалога ничего не понял; он даже не успел испугаться, когда его шея с хрустом сломалась и голова с жиденькими, редкими волосами упала набок. Подхватив свободной рукой тщедушное тело мертвого ученого, Сервант швырнул его на ближайший лежак.
– Все, уходим…
Уйти по-тихому все же не удалось. Едва они успели пересечь площадь, когда с минарета вновь заголосил муэдзин. Он сорвался на истеричный фальцет и швырнул в диверсантов своей клюкой.
– Твою мать… Ходу! – крикнул Севрюков, подталкивая в спину Гранда, и на бегу выхватил из кобуры пистолет. Сохранять секретность уже не имело смысла.
Защелкали сухие, как удары плетки, выстрелы, им ответили звонким лаем автоматы часовых. Пули свистели со всех сторон, с противным звуком рикошетя от брусчатки. Виктор вскинул пистолет и дважды выстрелил в ближайшего боевика. Тот гортанно что-то выкрикнул и, выронив оружие, полетел со стены.
– Шашки! – вновь прозвучала команда Сергея.
Он первым зубами выдернул чеку из пластикового цилиндра и швырнул его в сторону «южной» башни. Затем последовал второй. Стрелок и Дадышев привели в действие остальные шашки. Площадь в считаные секунды заволокли густые клубы ядовито-желтого дыма, плотной пеленой отгораживая диверсантов от боевиков.
По каменным ступенькам лестницы они бегом поднялись на стену, с высоты которой было видно, как к крепости, оставляя за собой длинный шлейф пыли, несется «Комбат».
– Живее, хлопцы, живее! – стараясь перекричать грохот выстрелов, по-медвежьи ревел Сервант, подталкивая недавних пленников к альпинистским тросам.
Первыми по тросу спустились Андрей Веретенников, Боб Гранд и Султан Дадышев, а следом, почти одновременно, едва не свалившись им на головы, скользнули Севрюков и Савченко. Действительно, спускаться быстрее, чем карабкаться вверх.
Надрывно заскрипев тормозами, возле них остановился армейский внедорожник. Дверь пассажирского салона распахнулась, и раздался нетерпеливый голос Лялькина:
– Прошу занимать места согласно купленным билетам!
Последним в салон, на ходу захлопывая дверцу, ввалился Султан. Христофоров уже до упора вдавливал педаль газа. Мощный трехсотсильный двигатель заревел так, словно под капотом действительно находился целый табун взбешенных арабских скакунов.
Внедорожник понесся вдоль стены, а когда автомобиль оказался у главных ворот, полковник одновременно надавил на педали тормоза и газа, бешено вращая рулевое колесо. Теперь к реву двигателя добавился вой тормозных колодок – «полицейский разворот», один из приемов профессионального вождения. Пятитонный бронированный монстр в считаные секунды развернулся на «пятачке» и понесся в обратном направлении.
Когда до поворота оставались какие-то полсотни метров, с «южной» башни загрохотала скорострельная пушка, и перед «Комбатом» возникла стена песочных фонтанов.
Христофоров всем телом вдавил в пол педаль тормоза. Внедорожник встал как вкопанный, по инерции швырнув вперед всех, кто находился внутри.
