рабочего тела. И только разогнав как следует ротор, подаем топливо на форсунки, для чего переводим рычаг командно-топливного агрегата в среднее, оно же — основное рабочее положение.
Через полчаса моих занудливых придирок и последующего замирения Катюхиного бешенства — шаг винта вперёд до упора, сектор газа в среднее положение, рычаг командно-топливного агрегата в крайнее заднее положение, рычаг аварийной отсечки топлива вперёд до упора, включаем аккумуляторную батарею, орём 'АТВИНТА!', включаем стартер, включаем зажигание, наблюдаем давление масла в двигателе и указатель оборотов турбины. Запел стартер. Завыла, раскручиваясь, турбина. Десять процентов, ещё надо немного. Двенадцать! Рычаг командно-топливного агрегата в среднее положение. Заревела голубушка! Стартер взад. РУД взад, на малый газ. Авионику включить. Вот и запустились мы с Божьей помощью, помолясь поэлементно.
Прогрелись, связались с диспетчером, нахально присвоив себе позывной 'Карнаж', чем вызвали одобрительный смешок руководителя полётов. 'Чудеса на виражах' тут тоже популярны. Получили разрешение на руление и по полю елозить принялись, крылышками потряхивая. Двойная польза. И качество сборки проверим, и Катя руление освоит. Тут-то попросторнее, чем на Олимбое будет. Двенадцать квадратных километров. Шурши родимая! Она и шуршала, пока вся не взмокла. Но мастерство не пропьёшь. Драйвер она природного таланта. Катя педалями быстро рулить приноровилась. А когда приноровилась, то лихачить сразу начала. Но я это дело пресёк на корню. Авиалайнеры по грунту передвигаться должны неторопливо и величаво. Не должны они на рулении скакать по неровностям почвы, аки тушканчики ошалелые какие. И я всё своё неодобрение Катерине строго высказал, под одобрительный лай Морса. После чего погнал её с командирского кресла на правую 'чашку', за хулиганские выходки такие. Потом вырулил степенно на шестнадцатую ВПП и испросил разрешение выполнить контрольный полёт по кругу. Каковое и получил незамедлительно, ввиду отсутствия прибывающих и отбывающих бортов.
Опустил закрылки во взлётное положение, глянул на показания термометра наружной температуры. Сорок два уже снаружи набежало. Жарковато будет! Разогнал 'Караван' до 75 узлов и попытался оторвать его от полосы. Не хочет мальчик в небо. Воздух на такой жаре жидкий совсем стал, не держит птичку. Хорошо ещё, на Олимбое привык я к подобным условиям. На 80 узлах только оторвал 'Караван' от полосы, тут же газ убрал и обратно почти сразу к полосе прижал самолёт. Притормозил, развернулся в конце и, поскольку ветерок был совсем слабый, обратным курсом ещё один подлёт совершил. Потом сызнова развернувшись, взлетел и высоту набирать принялся для испытания на перегрузку.
Закрылки убрали. Жужжим себе, высоту неторопясь набираем по четыре метра в секунду. Потом бац! И тишина! Только ветерок посвистывает за бортом. Останов двигателя на взлётном режиме! Мать…мать… мать… отозвалось эхо. Вот тут я мыслью и заметался. Стремительно при этом запотевая. Высота… четыреста пятьдесят. Метров, слава Богу, не футов, слава Богу! Двигун попытаться снова запустить? Не прокатит. Высоты нема! Садиться надо незамедлительно. Прямо по курсу садиться будет сыро слишком. Залив под нами и перед нами он же. Землицы не наедимся, но водицы нахлебаемся, если не съедят нас раньше обитатели глубин. И глубоко тут. В акве инкогнитте этой. И 'Караван' жалко до одури! Не годится мне такой вариант.
Надобно к тверди земной возвертаться. А как?! Мать…мать…мать… отозвалось эхо. На вираж ложиться… высоты у меня хрен да маленько… и скорость 90 узлов, оптимальная для набора высоты. И совсем минимальная для горизонтальных воздушных маневров. Особенно с неработающим двигателем. Да что же это визжит-то так пронзительно?! Что за звук такой посторонний. И страшный такой! Двигло не шевелится. Стрелки падают уже. Винт визжит? Кстати, о винте. Винт на флюгер. Нефиг ему тормозить, раз тянуть не может. Сектор шага взад, до упора. А заодно и рычаг аварийной отсечки топлива, вперёд до упора нах. Батарею нельзя, мне авионика нужна. Всё равно визжит. А это Катя визжит! Надо делом полезным занять любимую.
— Молчать! Отсчёт высоты по радиовысотомеру мне!
— А?
— Высоту вслух отсчитывай, говорю!
— Поняла!
А если я… как в Ил-2 от 'мессеров' полупетлёй смывался на 'Чайке', в пикирование переворотом через крыло и назад? В аккурат к торцу ВПП и выскочу? К тверди земной… Если высоты хватит. Чайке трёхсот метров хватало на такой маневр. А 'худым' не хватало, и они землю у меня кушать принимались. А 'Каравану' хватит? Должно хватить! Но мне сейчас не из-под огня уходить. Можно и не строго вертикально полупетлю выполнить. Не заругают меня поди-кось. Если живы останемся… Или хотя бы к аэродрому выскочу? Тоже, достойный результат будет. Разменяю высоту на скорость! Пять секунд прошло, скорость не растёт а падает, решение принято. Винт зафлюгирован, вращение замедляет и скоро остановится.
Всё. Поехали. Стоп! Ремни?! Я пристёгнут. Катя? Пристёгнута. Бормочет что-то неразборчиво. Морс! Зараза, стоит в проходе между нами, хвостом вертит весело. Ухватил его правой за шкирку, Катьке сунул.
— Крепко держи! Сейчас падать будем! Не забывай мне высоту давать. Только высоту! Мне самому некогда смотреть будет. Выкрутимся!
Пальцем в прибор нужный тычу, чтоб не разыскивать ей с перепугу. Ответила мне она взглядом испуганным, но полным надежды. Работаем. Какое небо голубое… Рога раком, влево до упора. Ну давай, корова ленивая, вращайся уже… крен девяносто. Педаль левую плавно до упора вперёд. Рога держим влево. О как охотно хвостик-то в небо задрался! На себя штурвал, хрустя костями. Как водная гладь-то быстро приближается… Во весь блистер уже только одна вода… Щаз кааак… Совсем близко. Вылазим из пике помаленьку. Курс? Триста пятьдесят. Мне триста сорок надо… Но… и так пойдёт. Прямо рога ставим, стремясь к горизонтальному полёту… ну вылазь миленький, почти в горизонтали мы уже, пикирование двадцать градусов. Вышли! Скорость сто шестьдесят узлов… высота, что там Катя бормочет? Ничего не бормочет. Опять визжит!
— Отставить вой! Высоту давай!
— Десять…
На себя рога, но полегонечку…
— … пятьдесят метров…
Хорош! Скорость сто двадцать. Над глиссадой уже… и сильно выше… планируем круто и опять скорость нарастает… дотяну до поля? Тянем… тянем… дотянули… высота…
— десять…
Скорость сто двадцать. Много! К земле ещё поближе, выравниваем…
— пять… четыре…
Скорость высокая, сто двадцать… А если змейку забубенить? И на полосу как раз выйду? Крен правый, над полосой уже, крен левый… на осевой почти… неважно… скорость сто десять… пневматики порву к херам… жалко…
Вот ведь какая тварь — человек! Полторы минуты назад я только о том думал, как в живых остаться и ни о чём другом не помышлял. Сейчас мне колёсики уже жалко стало! И ведь вправду жалко! Новые совсем. А скорость сто десять… А аэродром уже заканчивается, и забор уже… понаставили мне тут заборов бетонных…
— два…
А нафига? Вот нафига мне непременно на полосу? На травку рулим! Там, на травке, помягче будет. Виражик правый небольшой… в угол метим… до угла подальше будет… Сто узлов.
— один метр…
Умничка! Зацелую!
От себя рога. Совсем легонечко. Знаю, что неправильно, но скорость высоковата, а аэродром совсем маленький сделался. Закрылки высунуть? И вознестися на десяток-другой метров? Инерции подпрыгнуть как раз хватит! Там уже скорость утратить, до сваливания, и с того десятка об твердь земную — хрясь! И полный рот гумуса! Нахрен! Лучше уж с метра, хоть и на ста узлах… или на ста восьмидесяти пяти километрах в час! Вариометр… снижение полметра в секунду… Есть касание на все три сразу! Ааатлична Константин! Нааармальна Григорий! Загудели, бедные мои! Сели бля! По тормозам! Как на гололёде… импульсами… восемьдесят узлов. А теперь и угол тоже близко! А какой большой аэродром недавно был! Двенадцать квадратных километров! Четыре на три!
