шаги
Шаги смертного – ряд волн.
Я купаю смертные волосы
Мои в голубой влаге твоего
Тихого водопада и вдруг восклицаю
Разрушаю чары: площадь,
Описанная прямой, соединяющей
Солнце и землю в 317 дней,
Равна площади прямоугольника
Одна сторона которого поперечник
Земли, а другая путь, проходимый
Светом в год. И вот в моем
Разуме восходишь ты, священное
Число 317, среди облаков
Не верящих в него. Струна “Ля”
Делает 435 колебаний в секунду,
Удар сердца 70 раз в минуту
В 317 раз крупнее.
Петрарка написал 317 сонетов
В честь возлюбленной.
По Германскому закону 1914 года
Во флоте должно быть 317 судов.
Поход Рождественского (Цусима)
Был через 317 лет после
Морского похода Медины —
Сидонии в 1588 году,
Англичане в 1588 году и
Японцы в 1905 году.
Германская Империя в
1841 году основана через
317.6 после Римской Империи
В 31 году до Р. Христова.
Женитьба Пушкина была
Через 317 дней после
Обручения.
Опыт характерологического анализа рода {23} М. В. Волоцкой
Семейные хроники обычно затрагивают столько биологических и социальных проблем, что анализ их можно вести с самых различных точек зрения. Тем более это относится к целому обширному роду, как это мы имеем в данном случае. Можно, например, говорить о демографии рода, о степени его плодовитости, сравнивать эту плодовитость с размножением других родов, принадлежащих к иным общественным группам, можно вычислить среднюю продолжительность жизни каждого отдельного поколения и анализировать полученные данные в связи с различными эндо– и экзогенными факторами. Генеалогическое исследование подводит нас вплотную к проблемам евгеники, в частности к процессам вымирания и вырождения или, наоборот, возрождения и расцвета жизненных сил рода или отдельных его ветвей. На фоне генеалогического материала рельефно выступает роль наследственности и внешних условий в передаче и внешнем проявлении отдельных признаков и в процессе формирования личности. Наконец, вся
Осветить сколько-нибудь исчерпывающе со всех этих точек зрения собранный выше материал о роде Достоевского представляется задачей чрезвычайно сложной и едва ли выполнимой силами одного исследователя. Ввиду этого я в значительной мере суживаю сферу своего анализа, более или менее подробно останавливаясь только на одной области, а именно на характерологии как отдельных представителей, так и целых ветвей обследованного рода. Все другие вопросы затрагиваются мной лишь постольку, поскольку это является необходимым для освещения характерологических проблем.
Прежде всего необходимо остановиться на вопросе о том, как и под влиянием каких факторов складывается характер человека. Основным положением в этом вопросе, согласно всем нашим биологическим и социологическим представлениям, должно быть то, что ни одно проявление человеческого характера не является неизбежным и роковым образом предопределенным наследственностью. Все характерологические задатки, которые человек получает при рождении, представляют из себя не более чем потенцию, которая может реализоваться жизнью, и в первую очередь социальными условиями, в самых различных направлениях. Поэтому в результате тех или иных условий жизни одни и те же характерологические задатки могут дать совершенно различные формы своего проявления. Например, при одних условиях дать хулигана, преступника, убийцу, при других же условиях – очень полезного члена общества.
Формирующее влияние внешних условий беспрерывно действует на человека в течение всей его жизни. Поэтому если характерологические задатки уже реализовались в каком-либо определенном направлении, то с изменением условий жизни меняется и форма их проявления.
Таким образом, характер человека представляет систему и динамичную и полипотентную, вследствие чего сходные наследственные задатки могут реализоваться в весьма различных формах. Естественно, возникает вопрос, возможно ли в таком случае генеалогическое изучение человеческих характеров, в частности – изучение их наследования. Несомненно, что это возможно, и задача характеролога заключается прежде всего в том, чтобы учитывать в данном случае не только многообразие в сходном, но и уметь рассмотреть сходное в многообразии, то есть уметь узнать сходные наследственные задатки, несмотря на то разнообразие, с которым они реализовались в жизни.
То, что было сказано о формировании характера, относится и к тем патологическим процессам, которые могут в нем возникать. На первый взгляд припадки генуинной эпилепсии со всеми сопровождающими их процессами в области психики, постепенный распад личности шизофреника или внезапные вспышки психозов маниакально-депрессивного больного могут производить впечатления чего-то рокового и неотвратимого, тем более что связь между возникновением заболевания и какими-либо внешними условиями не всегда удается установить. Мы имеем здесь настолько повышенную ранимость организма, главным образом нервной системы, которая не выдерживает даже более или менее нормально сложившихся жизненных условий. Задача в таких случаях сводится к тому, чтобы той или иной внешней коррекцией предотвратить болезненный процесс или помочь организму его преодолеть, если процесс уже развился. В последние годы мы имеем ряд больших достижений в деле такой профилактики и терапии нервных и душевных болезней. Но все же это только начало пути. Для того чтобы победить врага, нужно его узнать, нужно изучить его во всем многообразии его проявлений. Если эта книга, в которой характерологические материалы так часто переплетаются с психопатологическими, принесет какую-либо реальную помощь в деле такого изучения, то составитель ее не будет считать свой труд потерянным.
В дальнейшем изложении я сначала остановлюсь на описании различных типов характера, а затем перейду к характерологическому анализу рода Достоевских.
Изо всех предложенных до сих пор характерологических систем я ограничусь только системой психиатрической, разработанной рядом современных психиатров, педологов и невропатологов, главным образом Кречмером.
Нужно, впрочем, заранее оговориться, что сложность и разнообразие человеческих характеров настолько безграничны, что всякая классификация в данном случае будет иметь лишь относительное значение.
Преимуществом подхода Кречмера является то, что он кладет в основу своих типов и вообще в основу своих характерологических построений не только статические состояния, но главным образом динамические противоречия человеческой психики. Путем глубокого анализа он всегда вскрывает наличие двух противоположных тенденций, между которыми и располагается та биполярность, которая характеризует тот или иной тип.
Указанная особенность подхода Кречмера ясно выступает при сравнении его типологии с дошедшим из глубокой древности, от времен Гиппократа и почти до наших дней, делением людей на флегматиков, холериков, меланхоликов и сангвиников. В системе Гиппократа, в той форме, как она впоследствии была разработана Кантом, как и у Кречмера, в основу кладутся такие признаки, как склонность к веселью (сангвиники) или грусти (меланхолики), а также повышенная или пониженная чувствительность (холерики и флегматики). Но, несмотря на это внешнее сходство, какая огромная пропасть разделяет типы Канта от циклоидного и шизоидного типов Кречмера. Для Канта все эти признаки являются неподвижным фоном, на котором протекает вся психическая жизнь личности. Сангвиник, для Канта, это «всегда добрый товарищ, большой шутник, весельчак, который ничему в мире не придает большого значения (vive la bagatelle!) и все люди ему друзья» [192] .
Таким образом, для Канта веселый темперамент является только веселым и не содержит в своей природной сущности диаметрально противоположных состояний, именно состояний депрессии и грусти. Другими словами, в данном случае почему-то Кант не усматривает тех противоречий, которые скрываются в динамике человеческой личности. Между тем эти противоречия могут достигать такой силы, что проявяться в форме, например, совершенно неожиданного и непонятного для окружающих самоубийства человека, всегда считавшегося отъявленным весельчаком.
Точно так же и флегматик является в глазах Канта только «толстокожим», от которого «все направленные на него баллисты и катапульты отскакивают, как от мешка с ватою».
Согласно такому подходу, в котором совершенно отсутствует динамическая сторона, Кант приходит к утверждению, что «сложных темпераментов нет, как нет сангвинически-холерического (каким предполагают обладать все те пустые говоруны, которые пробуют уверить других, что они милостивые, но и строгие господа); их всегда и во всем только четыре и каждый из них прост; нельзя и предвидеть, что вышло бы из человека, который имел бы смешанный темперамент».
Из последователей типологии Гиппократа – Канта укажем хотя бы Джалета Стюарта, предлагавшего разделять все школьные классы на 4 параллельных группы, согласно четырем основным типам темперамента. Такое разделение, по его мнению, позволило бы осуществить индивидуальный педагогический подход к веселым сангвиникам, печальным
