Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

наследственности должна быть поставлена и проблема возможной коррекции этих явлений (напр., гемофилии). Т. о. применение Е. в качестве широкого социального мероприятия по «улучшению человеческой породы» абсолютно неправомерно. В условиях капитализма Е. в открытой фашистской форме представляет собой выражение наступления на пролетариат, а в замаскированной либеральной форме – попытку отвлечения внимания широких масс от непосредственной революционной борьбы. Для нашего социалистического строительства пропаганда таких лженаучных идей означает отвлечение внимания от абсолютно актуальных вопросов борьбы за оздоровление трудящихся масс, за социалистическую реконструкцию труда и быта.

Особенно характерна для советских условий попытка создания т. н. «социалистической» Е. представителями «меньшевиствующего идеализма» (Серебровский, Левит). В полном отрыве теории от практики, подменив диалектический материализм в биологии некритически воспринятыми буржуазными учениями, они пытались объявить «социалистическую» Е. актуальнейшей задачей социалистического строительства, считая социально-гигиенические мероприятия далеко не достаточными для того, чтобы обеспечить необходимые условия оздоровления трудящегося населения. По их мнению, евгеника невозможна в капиталистическом об-ве благодаря предрассудкам буржуазной морали, буржуазному отношению к вопросам любви в частнособственнической системе хозяйства и основанной на этом семье. Только при социализме любовь – «сумма рефлексов» – сможет быть совершенно отделена от размножения. Эти рецепты «социалистической» Е. далеко не новы; Энгельс в «Анти-Дюринге» высмеивает аналогичные рецепты Дюринга о создании совершенных композиций. Нек-рые буржуазные евгенисты, как, например, англичанин Шиллер и даже принадлежащая к Мюнхенской школе К. Ленц, тоже не прочь утверждать, что именно при социализме только и возможна будет социальная селекция в форме принуждения к стерилизации, контролируемому деторождению и т. п., которые придут на смену естественному отбору, господствовавшему при фритредерской форме капитализма. Кстати, эти же авторы указывают на невозможность осуществления евгенических идеалов в нынешней стадии «организованного капитализма» в то время, когда роль капиталиста как организатора отходит совершенно на задний план, когда борьба на капиталистическом рынке принимает форму борьбы концернов и трестов и когда, самое главное, рационализация техники понижает потребность в высококвалифицированной рабочей силе. Т. о. меньшевиствующие творцы «социалистической» Е. с достаточной полнотой отразили аргументацию своих буржуазных коллег.

«Улучшение человеческого рода» в СССР идет иными путями. Условия строящегося социализма впервые в истории человечества дают «возможность обеспечить посредством общественного производства всем членам общества существование не только материально вполне удовлетворительное и к тому же с каждым днем улучшающееся, но гарантировать им также всестороннее свободное развитие и применение их физических и духовных способностей» (Энгельс) (см. Наследственность, Мальтузианство, Население ).

Список литературы в основном содержит главнейшие буржуазные источники, разбор которых дан в статье. Названы и нек-рые марксистские авторы (Серебровский, Слепков) с неверными установками «социалистической евгеники». Основные марксистские высказывания по затрагиваемым в статье вопросам см.: Маркс К. Капитал, т. I, 3 изд. М.-Л., 1928, отд. III, VII и др.; его же Подготовительные работы для «Святого семейства», в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. III. М.-Л., 1929; Энгельс Ф. Анти-Дюринг, 3 изд. М.-Л., 1930.

Лит.: Baur E., Fischer E. und Lenz F. Grundriss der menschlichen Erblichkeitslehre und Rassenhygiene, 2 Bd., 2 Aufl., Munchen, 1923; Баткис Г. Социальные основы евгеники. «Социальная гигиена», М.-Л., 1927, № 2 (10); Сименс Г. В. Введение в патологию наследственности человека. М.-Л., 1927; Слепков В. Евгеника, М.-Л., 1927; Серебровский А. Антропогенетика и евгеника в социалистическом обществе. «Труды Кабинета наследственности и конституции при Медико-биологич. ин-те», вып. 1, М., 1929; Юдин Т. И., Евгеника, 2 изд., М., 1928; Galton F. Hereditary Genius…, L., 1869, то же, L., 1914 (рус. пер.: Гальтон Ф. Наследственность таланта, ее законы и последствия, СПб., 1875); Grotjahn A. Die Hygiene der menschlichen Fortpflanzung. B. 1926; Popenoe P. В. and Johnson R. Н. Applied Eugenics, N. Y., 1918; Schallmayer W. Vererbung und Auslese. 4 Äuf. Jena, 1920; журналы: «Известия Бюро по генетике и евгенике». Л. (вых. с 1922); «Русский евгенический журнал», М. (вых. с 1922); «Archiv für Rassen– und Gesellschaftsbiologie», B. (вых. с 1904); «Eugenics Review», L. (вых. с 1903). Г. Баткис

Глава VII ЧТО ТАКОЕ ЛАМАРКСИЗМ?

«Вы помните, какую иногда свободу от данного мира дает опечатка. Такая опечатка, рожденная несознанной волей наборщика, вдруг дает смысл целой вещи», заметил Велимир Хлебников. Мы займемся здесь ламарксизмом.

Афоризм «Он есть то, что он ест», послуживший темой, например, для картин Босха, дал романам второй половины XIX столетия мотив о наследовании приобретаемых влияний. Это повсеместное убеждение образованного слоя конца XIX – начала XX столетия получило вводящее в заблуждение наименование «ламаркизм». На грани 1940-х и 50-х годов ламаркизмом называли доктрину Лысенко – Презента о возможности переделки природы животных и растений в направлении и масштабах, угодных начальству. Благородная теория Ламарка, с ее принципом градации – стремления к совершенствованию, ничего общего с этим сервилизмом не имеет. Ее другой принцип гласил, что внешняя среда влияет на животных косвенным образом: через изменившиеся потребности и привычки. (Здесь усматривается основа экологии.) Напротив, Жоффруа Сент-Илер настаивал на прямом воздействии среды, которая формирует организм, как ваятель дает глине любую форму. Биолог и переводчик «Фауста» Н. А. Холодковский подчеркивал, что большинство сторонников наследования приобретенных свойств должны именоваться поэтому «жоффруистами».

Русские большевики – руководители партии и правительства ленинского периода, – будучи выходцами по преимуществу из мелкой буржуазии, разделяли вкусы класса. Явный интерес к опытам венского зоолога Пауля Каммерера (знаменитого в начале XX столетия сторонника адекватного наследования приобретенных свойств [261] и евгениста) и симпатию к его личности демонстрировал нарком просвещения А. В. Луначарский. «Я не настолько специалист по биологии, чтобы сейчас с уверенностью сказать, вполне ли права та или другая сторона в этом споре. Я прекрасно знаю, что спор еще не решен. Но трудно отказаться от всемерной симпатии к сторонникам прямой зависимости животных форм от среды, в том числе и в явлениях наследственности».

Луначарский встречался с Каммерером («В один прекрасный день в мой кабинет вошел высокого роста мужчина с открытым и умным лицом…»); ему была предложена лаборатория в Комакадемии, чтобы сделать Москву центром экспериментов, доказывающих наследование внешних воздействий.

У Каммерера возник встречный интерес. Он познакомился с молодыми московскими энтузиастами ламаркизма и паковал уже библиотеку для пересылки в Комакадемию. Переезд не состоялся из-за его самоубийства. «Сейчас же выяснилось, что он покончил с собою при довольно загадочных условиях, и что главной причиной, толкнувшей его к трагической развязке в цвете лет и при растущей научной репутации, был тот факт, что некоторые из объектов его опытов (тритоны и саламандры) будто бы оказались сфальсифицированными. Вместе с тем глухо говорили и о каких-то других темных сторонах в жизни Каммерера, характера общественного, семейного и т. д.».

Такое развитие событий дало Луначарскому сюжет кинофильма «Саламандра».

«В центре – профессор, увлекающаяся, талантливая ученая голова, человек глубоко прогрессивный, связанный с рабочим классом, как популяризатор, особенно любящий те выводы науки, которые кажутся ему прямо подтверждающими прогрессивные, социалистические идеи и планы. Протекают эти события в городе, уже окруженном заводами, но в котором осталось еще много средневековья. Заводы еще очень бессильны, средневековье очень могуче. Церковь блюдет свои интересы и властно наложила руку на местную власть, на университет. Церковь вызвала к жизни патриотическую партию фашистского характера, имеющую свои ответвления в студенчестве».

Отрицательный персонаж был одновременно князем, фашистом, кардиналом и международным аферистом.

«Интригу против профессора [ему дано имя «Бржезинский»] мне хочется сделать многосторонней. Церковь старается бороться с ним как с ученым: она старается дискредитировать его доброе имя; она прокрадывается в его семью, – она беспощадно бьет его со всех сторон, чтобы уничтожить, растоптать его. Ей это удается. Но профессор судорожно борется за свою любимую идею (для этого я решил использовать как раз приведший к трагической развязке опыт Каммерера с саламандрами). В последнюю минуту его выручает товарищеский зов из Москвы, почувствовавшей в нем своего союзника».

Луначарский был весьма доволен работой над сценарием, выдающимися артистами, оператором и режиссером германо-русского фильма [262]