как это будет непросто.
— Послушай, солнышко, если что-то произошло, ты должна мне рассказать.
— Не могу.
Я посмотрел на нее, но она по-прежнему глядела вперед.
— Не можешь?
Келли ничего не ответила.
— Что-то случилось, но ты не можешь мне рассказать, так?
Келли поджала губы. Меня охватила тревога.
— Кто-то взял с тебя слово никому не рассказывать?
Через мгновение она сказала:
— Не хочу, чтобы у меня были неприятности.
Я старался говорить как можно спокойнее:
— У тебя не будет неприятностей. Иногда взрослые берут с детей слово никому не рассказывать, но это неправильно. Каждый раз, когда взрослые поступают так, они пытаются что-то скрыть. И вовсе не потому, что ты сделала нечто плохое. Даже если они угрожают, будто у тебя могут быть неприятности, если ты кому-то расскажешь, не верь им.
Келли едва заметно кивнула.
— Так вот… что случилось? — осторожно спросил я. — Там была Эмили? Она видела это?
— Нет.
— А где была Эмили?
— Не знаю. Она меня еще не нашла.
— Не нашла тебя?
— Я пряталась. Потом должна была прятаться она.
— От ее отца?
— Нет, — возразила Келли. — Нет, мы прятались друг от друга. В доме. И в то же время должны были потихоньку сфотографировать друг друга.
— Хорошо, — сказал я; ситуация потихоньку начала проясняться. — Потом она появилась и нашла тебя?
Келли покачала головой.
Мы проезжали больницу: в этом месте я обычно сворачивал на Сисайд-авеню и ехал к нашему дому, который стоял в отдалении от пролива, — однако подумал, что если поверну к дому теперь, когда Келли разговорилась, она может снова замкнуться, поэтому проскочил мимо нашей улицы и прокатил дальше по Бриджпорт-авеню. Если Келли и заметила, как мы проехали наш поворот, то ничего не сказала.
Итак, больше никакой лжи. Это была моя… наша жизнь. Отец и дочь должны поговорить, хотя отец с большим удовольствием перепоручил бы этот разговор матери, окажись у него такая возможность.
— Солнышко, мне очень сложно тебя об этом спрашивать, но я должен это сделать, понимаешь?
Она посмотрела мне в глаза и отвернулась.
— Мистер Слокум что-то с тобой сделал? Он дотрагивался до тебя? Он сотворил нечто против твоей воли? Если он так поступил, это неправильно, и мы должны все обсудить. — Мне это казалось немыслимым. В конце концов, он полицейский. Но мне было плевать. Даже если бы он возглавлял ФБР, я бы избил его до смерти, дотронься он до моего ребенка.
— Он меня не трогал, — ответила Келли.
— Хорошо. — Я стал обдумывать другие сценарии. — Он тебе что-то сказал? Или что-то показал?
— Нет, ничего такого.
Я глубоко вздохнул.
— Тогда в чем же дело, милая? Что он натворил?
— Он вообще ничего не делал. — Келли повернулась и с укором посмотрела на меня. — Это был не он. А она.
— Она? Кто?
— Мама Эмили.
Глава восьмая
— Мама Эмили притрагивалась к тебе? — с недоумением спросил я. Это показалось мне еще невероятнее.
— Нет, она меня не трогала, — возразила Келли. — Просто разозлилась на меня.
— Разозлилась на тебя? А почему?
— Я была в ее комнате. — Келли отвернулась.
— В ее комнате? Хочешь сказать — в ее спальне?
Келли кивнула.
— Мы играли.
— Играли в комнате родителей Эмили?
— Я пряталась там. В шкафу. И не сделала ничего плохого. Но мама Эмили страшно разозлилась, так как не знала, что я была там, пока она разговаривала по телефону.
Я был расстроен, но в то же самое время испытал чувство облегчения. Самый худший сценарий развития событий можно было отмести. Келли оказалась там, где ей не дозволено было находиться, пряталась в спальне Энн и Даррена Слокум. Что ж, если бы я нашел Эмили у себя в шкафу, наверное, тоже бы рассердился.
— Хорошо, давай во всем разберемся, — мягко начал я. — Ты пряталась в комнате мистера и миссис Слокум, а потом вошла миссис Слокум, чтобы позвонить по телефону?
Келли снова кивнула.
— Она села на кровать, рядом со шкафом и позвонила кому-то, а я испугалась, что она меня увидит, так как дверца была чуть-чуть приоткрыта. Если бы я попыталась закрыть ее, она бы это заметила, поэтому я ничего не стала делать.
— Хорошо, — сказал я.
— Сначала она разговаривала с одним человеком, а потом — с другим…
— Она повесила трубку и перезвонила кому-то?
— Нет, второй звонок раздался, когда мама Эмили говорила с первым. А потом она стала говорить со вторым, но, услышав, как я дышу в шкафу, закончила разговор, открыла дверцу, рассердилась и велела мне выйти.
— Ты не должна была входить в их комнату, — заметил я. — И уж тем более прятаться в шкафу. Это личная комната родителей Эмили.
— Значит, ты тоже сердишься?
— Нет, просто объясняю. Что сказала тебе миссис Слокум?
— Она спросила, не подслушивала ли я.
Я и опомниться не успел, а мы уже направлялись в сторону Девона, поэтому я свернул налево, к Наугатуку, и поехал назад по Милфорд-Пойнт-роуд.
— Миссис Слокум, возможно, не стала бы говорить по телефону, если бы знала, что в комнате кто-то находится.
— Это уж точно, — пробормотала Келли.
— Что? — спросил я. — Что она сказала?
Келли внимательно посмотрела на меня:
— Ты хочешь, чтобы я тебе рассказала? Но ведь я не должна была это слышать. Ты ведь тоже не любишь подслушивать?
— Конечно, меня совершенно не касается, о чем она там говорила. Как и тебя, — согласился я. — Просто мне нужно узнать, о чем был разговор, в общих чертах. Почему она так расстроилась, когда узнала, что ты ее слышала?
