— Ты про первого или про второго человека?
— Полагаю, про обоих.
— Понимаешь, мама Эмили была спокойной, пока говорила с первым, но разозлилась, когда стала говорить со вторым.
— Со вторым? Она рассердилась на этого человека?
Келли кивнула.
— Ты знаешь, кто это был?
Келли покачала головой.
— А что она говорила?
— Этого я не могу тебе сказать, — ответила Келли. — Миссис Слокум запретила мне.
Я обдумал все, что рассказала мне дочь. Келли случайно подслушала разговор, который не должна была слышать. Мне было абсолютно все равно, о чем говорила по телефону Энн Слокум, но тем не менее я должен разобраться в случившемся. Узнать, имелась ли у Энн причина реагировать подобным образом или же ее поведение являлось совершенно необоснованным.
— Хорошо, давай больше не будем про телефонные разговоры. Лучше ответь, что она сказала тебе потом?
— Миссис Слокум спросила, давно ли я там прячусь, а затем поинтересовалась, слышала ли я, о чем она говорила по телефону. Я ответила, что не слышала, хотя это было неправдой. Тогда она заявила, что я не должна была этого делать, и велела никому об этом не рассказывать.
— Она имела в виду меня, — уточнил я.
— Она сказала — никому: ни Эмили, ни мистеру Слокуму.
Это уже становилось интересно. Одно дело, если Келли подслушала что-то касавшееся семейных дел Слокумов, которые Энн не хотела бы обсуждать публично. Но, судя по всему, моя дочь узнала нечто действительно из ряда вон выходящее.
— Она не объяснила почему?
Келли нервно теребила рюкзак.
— Нет. Просто сказала никому не говорить. И пригрозила, что, если я проболтаюсь, она не разрешит мне дружить с Эмили. — Ее голос дрогнул. — У меня и так мало друзей, и я не хочу потерять Эмили.
— Разумеется, этого не случится, — уверил я ее, стараясь скрыть гнев на бесчувственность Энн Слокум. Ведь Келли только что потеряла мать! — Что случилось после этого?
— Она ушла.
— Из спальни? Она вышла из спальни?
Келли снова кивнула.
— Разве вы не вышли оттуда вместе?
Келли покачала головой.
— Минутку. Она рассердилась на тебя, поскольку ты пряталась в ее спальне, а потом оставила тебя там? Почему?
— Она оставила меня. Сказала ждать там, ей нужно было подумать, что со мной сделать. Она назвала это тайм-аутом и забрала с собой телефонную трубку.
Мое раздражение продолжало расти. Что эта женщина о себе возомнила?
— Тогда-то я тебе и позвонила, — продолжила Келли. — Я спрятала мобильный в карман перед тем, как мама Эмили открыла дверь шкафа, и она не знала, что у меня есть телефон.
— Почему ты взяла мобильный с собой?
— Я собиралась крикнуть «сюрприз!» и сфотографировать Эмили, когда та найдет меня.
Я едва заметно покачал головой.
— Ладно, значит, когда она вышла из комнаты и приказала тебе сидеть там, ты позвонила мне?
Келли кивнула.
— Очень разумный поступок. Мама Эмили заперла дверь, когда вышла из комнаты?
— Понятия не имею. Я даже не знаю, был ли там замок. Миссис Слокум сказала мне сидеть на месте, и я не хотела, чтобы у меня появились неприятности, поэтому осталась. Но она не говорила, что мне нельзя никому звонить, вот я и позвонила тебе. Я боялась, как бы она не разозлилась еще больше, и говорила шепотом. Когда ты приехал, мистер Слокум стал звать меня, и я вышла.
— Солнышко, ты все правильно сделала. Ты не должна была прятаться в шкафу, но и она не имела права так поступать с тобой. Завтра я с ней поговорю.
— Значит, она поймет, что я тебе все рассказала, и нашей дружбе с Эмили придет конец.
— Я постараюсь, чтобы она ни о чем не догадалась.
Келли яростно замотала головой.
— Она может рассердиться.
— Солнышко, мама Эмили не причинит тебе вреда.
— Но она может причинить вред тебе.
— Что? Что она может мне сделать?
— Пустить пулю тебе в голову, — сказала Келли. — Именно так она собиралась поступить с человеком, с которым говорила по телефону.
Глава девятая
Как только Глен Гарбер с дочерью уехали, Даррен Слокум спросил у Энн:
— Что, черт возьми, все это значит?
— Не знаю. Ей стало плохо, она уехала домой. Келли еще ребенок. Возможно, она переела. Или просто скучает по матери. Не знаю я!
Энн повернулась и хотела было уйти, но Даррен схватил ее за локоть.
— Пусти! — возмутилась она.
— Что Келли делала в нашей спальне? Ты же знаешь, я нашел ее там. Когда я спросил, почему она здесь очутилась, Келли ответила, что ты велела ей оставаться там. Я не хочу, чтобы чужой ребенок шастал по нашей комнате.
— Девочки играли в прятки, — объяснила Энн. — Я разрешила ей спрятаться там.
— Дети не должны играть в нашей комнате! Им нельзя туда входить…
— Ладно, хорошо! Боже, ты собираешься провести по этому поводу следствие? Думаешь, мне больше не о чем беспокоиться?
— Тебе? Или ты считаешь, только у тебя есть причины для волнений? По-твоему, они верят, будто ты работаешь самостоятельно. Позволь кое-что растолковать тебе. Если они прижмут тебя, заодно достанется и мне.
— Ладно, ты прав. Я просто хочу сказать, в нашей жизни и так хватает дерьма, и я не собираюсь спорить с тобой из-за того, что девочки играли в нашей спальне.
— Твоя идея позволить Эмили пригласить подругу с ночевкой вообще была глупостью, — с укором заметил Даррен.
Энн бросила на него гневный взгляд:
— А что прикажешь делать? Вообще не жить нормальной жизнью, пока мы не разберемся со всем? Что ты от меня хочешь? Чтобы я отвезла Эмили к сестре или еще к кому-нибудь и оставила ее там, пока все не наладится?
— Скажи, черт возьми, сколько стоила пицца? — спросил Даррен и добавил, взмахнув руками: — Ты считаешь, у нас есть возможность сорить деньгами?
— Ну конечно. Те двадцать долларов, что я отдала за пиццу, сыграют решающую роль. Давай скажем им: «Слушайте, мы потратили двадцать долларов и просим вас о небольшой поблажке».
Даррен с недовольным видом отвернулся, но через мгновение снова обратился к жене:
— Ты давно говорила по телефону?
— Что?
