Слокум налил в кофе сливки, наблюдая, как коричневая жидкость постепенно светлеет.
— А можно ли предположить, — спросила Ведмор, — что, перед тем как ехать к Белинде, она встретилась еще с кем-то?
— С кем?
— Это я тебя спрашиваю.
— Рона, что случилось? В деле Энн появились какие-то подозрительные, до сих пор неизвестные мне факты?
— Ладно, давай начнем вот с чего, — предложила она. — Я ездила пару раз в тот порт. И я читала полицейские отчеты.
Слокум с любопытством уставился на нее:
— Правда?
— И знаешь, Даррен, что-то во всем этом не сходится.
Он отхлебнул кофе, понял, что переборщил со сливками, и поморщился.
— Ты о чем?
— Итак, исходная версия выглядит так: Энн заметила спущенное колесо и вышла проверить, оставив дверь открытой и мотор работающим, обошла машину сзади, приблизилась к переднему пассажирскому месту, наклонилась, каким-то образом потеряла равновесие и упала в воду, возможно, ударившись головой о причал. — Ведмор осторожно посмотрела ему в лицо. — Ты не против обсудить это?
— Конечно, нет.
— Так вот, я была там, припарковалась в том же самом месте и не смогла представить себе, как это у нее получилось. Она ведь не была пьяной, когда уехала?
— Нет, конечно.
— Там, на причале, я представила, что споткнулась. — Ведмор быстро продемонстрировала, будто падает. — У Энн была масса возможностей ухватиться за что-нибудь.
— Но было темно, — спокойно напомнил ей Слокум.
— Знаю, однако я приехала туда вечером. Место хорошо освещено уличными фонарями. — Она покачала головой. — Но есть и еще кое-что. Очень важное.
Слокум ждал.
— Ты же знаешь, мы забрали машину Энн и подвергли ее тщательному осмотру. Сначала судмедэксперты этого не заметили, но затем обнаружили на крышке багажника две царапины.
— Царапины?
— Довольно странное место для них. Обычно царапают бампер или двери, но не багажник. Судмедэксперты сказали, что это очень редкий случай.
— Не знаю, откуда они там взялись.
— Энн носила кольца на обеих руках? — спросила Ведмор.
— Да, носила. Обручальное на левой и еще одно кольцо на правой. А что?
— Если представить, что человека опрокинули на багажник и прижали руки, то именно там и должны были остаться царапины. — Ведмор продемонстрировала, как это может выглядеть, развела руки и слегка откинула их назад. — Судмедэксперты считают, что царапины могли оставить ее кольца.
— Если у нее спустило колесо и она решила достать запаску, то вполне могла положить руки на багажник. — Слокум отвернулся и вылил кофе в раковину.
— Только ничто не указывает на попытку поменять колесо. Она даже не заглушила двигатель.
— Рона, почему бы тебе сразу не рассказать, что, по твоему мнению, произошло?
— Если бы я знала! Мне лишь представляется, Даррен, все обстояло не так, как кажется на первый взгляд. Не так, как мы предполагаем.
Слокум покачал головой.
— И что ты хочешь сказать? Все было инсценировано?
— Я лишь говорю, что это выглядит подозрительно. Но если наша первоначальная версия подтвердится, возможно, я лишь впустую трачу время. Не исключено, она действительно оступилась, потеряла равновесие и упала. Каким бы невероятным это ни казалось.
Слокум сощурился:
— Но ты думаешь, все обстояло иначе?
— Нет. Давай начнем с того, почему она решила уехать.
Слокум посмотрел на нее с удивлением.
— Я тебе только что рассказал. Ей позвонила Белинда. Она решила сначала заехать в порт…
— Это был единственный звонок?
— Да. То есть перед тем, как она уехала, единственный.
— А раньше, в тот вечер, она ни с кем не разговаривала?
— Рона, тебе не надоело ходить по одному и тому же кругу?
— Даррен, ты и дальше будешь играть под дурачка или честно ответишь на мои вопросы?
— А почему бы тебе тоже не быть честной со мной? Если ты хочешь что-то сказать, не тяни, выкладывай.
— Как насчет разговора в спальне? Того, что подслушала дочка Гарбера?
Ее слова застали Слокума врасплох.
— Рона, не знаю, как тебе сказали, но…
— Почему Гарбер ударил тебя вчера? Из-за чего?
— Не из-за чего. Небольшое недоразумение.
— И пуля, пущенная в окно спальни его дочери, тоже небольшое недоразумение?
— Господи, ты думаешь, я к этому причастен?
— Тот, кто стрелял в окно, может, и не целился в ребенка, но это было посланием. А разве ты не хотел бы отправить Гарберу нечто подобное после того, как он начистил тебе физиономию?
— Черт побери, Рона, ты должна поверить: я к этому непричастен.
— Убеди меня: скажи, почему он ударил тебя на похоронах.
— Наверное, ты уже знаешь ответ?
Она невесело улыбнулась.
— Ты разговаривал с Келли Гарбер без разрешения ее отца. Хоть он и предупреждал тебя не делать этого. Что скажешь? — Когда он ничего не ответил, Ведмор продолжила: — Ты и прежде пытался пообщаться с ней, но ее отец не позволил тебе или ее не было дома в тот момент. Ну как, у меня получилось?
— Замечательно. Я потрясен.
— А причина, по которой тебе так хотелось с ней побеседовать, заключалась вот в чем. Келли пряталась в шкафу в вашей спальне, когда Энн отвечала на телефонный звонок. Она общалась с кем-то, но предпочла не ставить тебя в известность. Именно этот разговор заставил ее уехать из дома, а вовсе не Белинда. Келли Гарбер была в шкафу, когда твоя жена говорила по телефону, и ты хотел знать, что она услышала. — Ведмор развела руками, словно заканчивая выступление. — Как тебе это?
Слокум уперся ладонями в крышку стола, словно кухня вдруг поплыла у него перед глазами, а он пытался удержаться и не упасть.
— Я не слышал этот звонок и не слышал, чтобы Энн говорила с кем-то. Клянусь Господом, это правда.
— Но ты знал о нем. Ты знал, что Энн говорила по телефону и дочка Гарбера присутствовала при этом разговоре. — Слокум промолчал, и она закончила свою мысль: — Даррен, вот как я все это понимаю. Ты прежде всего полицейский и умеешь добывать недостающую информацию. Однако не проявляешь особого любопытства по поводу обстоятельств, связанных со смертью твоей жены.
— Это ложь! — возразил он, с укором направив в нее указательный палец. — Если смерть Энн не была несчастным случаем, я хочу знать, что тебе известно.
— Понимаешь, у меня сложилось мнение, будто ты не особенно-то и желаешь это выяснить, — сказала Ведмор. — Если бы кто-то из моих близких умер при подобных обстоятельствах, у меня возникли бы сотни вопросов. Но ты не задал ни одного.
— Чушь!
