экземпляры.
Михаил посмотрел на друзей:
– В тридцать пятом?
– Кажется, так. А почему вы…
– Продолжайте, – кивнул он ей.
– Я не видела новых монет, да отец и не показывал их мне, – она рассказывала неторопливо и не очень-то охотно. – Но с этого времени в нем что-то изменилось. Если раньше к нам приходили гости, то теперь отец избегал общества. По вечерам он запирался в кабинете и, наверное, любовался коллекцией…
– Или чего-то боялся, – вставил Блатер.
Вятникова вздрогнула:
– Вы думаете?
– Все может быть.
– Перед самой войной я вышла замуж, – ее вдруг зазнобило, и она закуталась в шерстяной платок, – и с радостью переехала к мужу. Мама умерла от инфаркта. А папа защитился, но оставил институт и стал работать на заводе. Когда началась война, мой муж ушел на фронт. А я осталась в оккупированном городе. Почему папа продолжал жить в Одессе и чем он занимался, – я не знаю. Вскоре пришло известие: муж погиб под Смоленском. Так я и осталась совсем одна. – Она обвела глазами комнату. – Очень хотелось повидать отца, но я душила в себе этот порыв. Какое-то чувство удерживало меня от этого шага. А потом – сорок четвертый, победное шествие нашей армии… Перед самым освобождением папа зашел ко мне и передал небольшой сверток.
– Я уезжаю, – сказал он мне. – Не пытайся меня разыскивать – не получится. А если тебя спросят – смело отвечай, что ты обо мне ничего не знаешь. Да и вообще, поменьше обо мне вспоминай. А вещи эти, – он положил сверток на тумбочку, – продавай, когда тебе понадобятся деньги. Прощай!
Он обнял меня и хлопнул дверью. Больше я его не видела. Знакомые сказали: ходили слухи, будто Вятников работал на немцев…
Женщина пыталась сохранить добрую память об отце и не хотела трогать его подарок. Однако однажды деньги действительно ей понадобились, и она пришла в скупку.
Слушая ее рассказ, дядя Миша уже знал: он купит все монеты. Хозяйка не имела представления ни о двойном убийстве в тридцать четвертом, ни о том, каким образом монеты Корджогло оказались у ее отца…
– Так это были именно те монеты? – Лейтенант жалел, что рассказ подходил к концу.
– Да, – подтвердил Юлий Борисович. – На одной из них дядя Миша обнаружил маленькую царапинку. Как видишь, краденое нашлось. А убийцы – нет.
Молодой офицер нервно хихикнул:
– Вы хотите сказать?..
– Только то, что вы услышали, – отмахнулся Магницкий.
– А если рассмотреть ситуации, схожие с моей?
Старик пожал плечами:
– Бывало всякое… Но вы надейтесь на лучшее. Как только интересующие вас вещи поступят к моим знакомым скупщикам, я тут же вам сообщу.
Лейтенант допил остывший чай и попрощался. Ему ужасно не хотелось уходить из гостеприимного дома, однако время приближалось к восьми. Вскоре придет Лариса, и они начнут готовиться к завтрашней поездке, к которой у него не лежала душа.
– До свидания и спасибо. – Василий крепко пожал морщинистую руку старика.
Верный своему обещанию, полковник заказал для сотрудников микроавтобус, и веселая компания разместилась в нем вместе с сумками и кошелками. Сразу запахло кофе. Многие не успели позавтракать и без стеснения жевали бутерброды.
– Лучше поголодайте! – воззвал к ним полковник. – Нас ждет столько рыбы – объедитесь!
– Так когда еще это будет, – ответил с набитым ртом Генка Иванов.
– Скоро. Не пройдет и суток.
– Я не доживу!
Жена пожилого эксперта, уже не выезжающего на места преступлений, затянула народную песню, и все подхватили.
– Эй, не орите! Мы же еще в городе, – пытался успокоить их Опарин, но его громкий голос потонул в звуках песни.
Впрочем, он напрасно беспокоился. Несмотря на пробки, автобус вскоре вырвался на загородную трассу и миновал знаменитые «Два столба». Городские улицы сменились пригородами. Мерно и ровно урчал двигатель.
– Когда захотите сделать привал, сообщите, – предупредил Богомолов, и это предложение не осталось без внимания.
Все, кроме Опарина, были со вторыми половинами, и женщины, вопреки просьбам Константина Юрьевича, набили сумки разнообразной снедью. Через час послышались возгласы:
– Даешь привал!
Богомолов попросил шофера остановиться в небольшой лощине у самых посадок. На поляне расстелили скатерть, и, словно самобранка, она «выдала» пирующим изобилие блюд. Между традиционными нарезками выглядывали румяные пирожки, блестел бок жареной курицы, звало отведать его остро пахнущее пряностями мясо в фольге.
– К столу! – закричала жена Иванова, худенькая вертлявая Елена.
И все бросились угощаться, не дожидаясь дополнительных приглашений. С едой расправились быстро. Потом, как бережливые любители природы, они завернули объедки и прочий мусор в пакеты и отнесли в машину.
– Будем проезжать мимо контейнеров – выбросим.
– Все скушали? – поинтересовался Богомолов.
Громовое «Да!» не оставило никаких сомнений – съели все.
– Следующая остановка – через пару часов, – сказал он.
Никто не возразил ему. После сытной еды всех клонило в сон. Лариса, положив голову на плечо Василия, сладко посапывала. Лейтенант тоже задремал. Он проснулся, услышав голос полковника:
– Скоро прибудем на место.
Машина ехала уже по берегу реки, под мостом она резко свернула влево и затряслась по проселочной дороге. По обе ее стороны красовались небольшие симпатичные домики. Возле одного из них автомобиль остановился.
– Приехали. – Богомолов с неожиданной для его грузного тела легкостью вылез из кабины. – Станция Петушки – выноси свои мешки!
Женщны расхохотались. Мужчины подхватили сумки и неловко протиснулись в дверь микроавтобуса.
– Вот наше временное жилье. – Полковник указал на особнячок из красного кирпича. – Егорыч! – повысил он свой звучный голос. – Принимай гостей!
Калитка со скрипом отворилась, и белокурый загорелый парень лет тридцати пяти вышел к гостям:
– Очень рад! Здравствуйте!
– Здравствуй, Федор.
Федор пожал полную руку полковника:
– Заходите и располагайтесь. Все готово. Галина рыбки пожарила. Разместитесь – и к столу. Вы уж не задерживайтесь!
Василий и Лариса вместе со всеми остальными прошли в дом. Семенов с любопытством разглядывал эту частную гостиницу, состоявшую из нескольких комнат, сообщавшихся между собой.
– Для меня на втором этаже все готово, – сообщил Константин Юрьевич и, подхватив супругу, не уступавшую мужу в габаритах, начал подниматься по лестнице. Внезапно он остановился на верхней ступеньке и перегнулся через перила: – Опарин, занимай соседнюю комнату!
