что на личные дела у него уже не осталось времени.
В такси он дал себе слово: сегодня обязательно нужно побеседовать с любимой. Если она не ответит на его звонки, придется идти к ней домой или в больницу.
Таксист покосился на его озабоченное лицо:
– Неприятности?
Василий растянул губы в улыбке:
– Может, как раз наоборот.
– Что ж, тогда – удачи.
Автомобиль медленно продвигался к центру города. Василий любил старую Одессу – с ее серыми двухэтажными домиками, пощаженными войной. Благодаря бабушке молодой офицер смотрел на свой город восторженными глазами. Именно она, и никто другой, привила внуку любовь к истории «жемчужины у моря». Перед его взором мелькали названия улиц: Малая Арнаутовская, Канатная… У каждой была своя биография, своя жизнь.
– Вам на Екатерининскую? – уточнил таксист. – Куда именно?
– Ближе к Приморскому, – сказал Семенов.
Машина мчалась вдоль старых домов, их новые евроокна смотрелись довольно-таки нелепо. Началась Екатерининская улица. Лейтенант знал все и о ней. Когда-то одесситы шутили: хочешь побывать в Англии или в Америке – отправляйся на Екатерининскую! Именно там располагались отели с англоязычными названиями, привязанными к определенным географическим точкам и пунктам этих стран. Здесь проживали знаменитые одесские семьи: Бонифаци, Родоканаки, Маврокордато… Находился тут и знаменитый «Английский магазин Вильяма Вагнера» – первый в городе универсальный магазин, где можно было приобрести все, что пожелаешь – от столового серебра до ножниц для стрижки овец. Автомобиль миновал авиакассы, и молодой офицер вспомнил, что размещавшееся там кафе раньше так и называлось – «Фанкони». Как рассказывала ему бабушка, сменив хозяина, оно так и не поменяло название. Семенов пожалел, что в свое время не оценил эрудированность близкого ему человека и так и не успел сказать бабушке, сколько сведений, поведанных ей, прочно укрепилось в его памяти. Старушка не хотела, чтобы ее внук вырос «Иваном, не помнящим родства». Она была права, утверждая:
– Когда знаешь историю родного – и любого другого! – города, по-другому смотришь на него.
Для нее каждая мелочь, деталь служила опознавательным историческим знаком. Ресторан «Украина» напоминал о ресторане Робина, жаждавшего завещать его своим усердным служащим; продуктовые и хлебные ларьки – об одной знаменитой одесской бубличной, где товар выпекали на глазах у покупателей. Но все это кануло в прошлое, как и табачные магазины, продававшие драгоценные трубки английской работы, гаванские сигары, бессмертные одесские «Сальве». А сколько молодых одесситов впервые покупали своим девушкам цветы на углу Екатерининской и Дерибасовской, возле дома Вагнера!
– Старожилы рассказывали, что это было незабываемое, живописнейшее зрелище, – говоря об этом, бабушка краснела, как молоденькая девушка. – На низеньких деревянных скамеечках сидели чистенькие аккуратненькие цветочницы, а перед ними в эмалированных мисках и ведрах красовались нарядные розы, благоухавшая весною сирень, кудрявые хризантемы, тончайшего, коварного аромата лилии… Цветы тут продавали, что называется, испокон веку, и кто только восторженно ни писал об этом: И. Бунин, И. Бабель, В. Катаев, Ю. Олеша, К. Паустовский… Но люди теперь не соблюдают традиций. А ведь старые традиции – и сами по себе достопримечательность! Ну, кому помешала та бубличная или цветочницы, которых прогнали с насиженных мест?..
– Приехали. – Голос таксиста, вклинившийся в его мысли о прекрасном, показался Василию каким-то нереальным, доносившемся до него из другого мира, лишенного красоты и благородства. Опер со вздохом полез в карман за деньгами. Красивая сказка закончилась. Деревянная дверь ломбарда, разместившегося на первом этаже старого дома, неподалеку от памятника императрице Екатерине, вернула лейтенанта к действительности.
Юлий Львович, любезно сообщивший Василию о золоте Еликов, уже сидел в старом кресле и беседовал с двумя маленькими, полными, похожими друг на друга, как сын на отца, мужчинами. Увидев лейтенанта, он привстал и протянул ему руку:
– А вот и мой молодой друг. Он из полиции.
– Иннокентий Борисович, – представился пожилой. – А это – мой сын, Борис.
Молодой человек степенно кивнул.
– Покажи ему, – скомандовал Магницкий.
Кидман протянул Василию полиэтиленовый пакет:
– Полюбуйтесь!
Семенов осторожно извлек из пакета бумажный сверток и раскрыл его. Драгоценные камни и золото высокой пробы заблистали в лучах солнца. Семенов не был ювелиром и ничего не понимал в этом деле. Но он знал, что это божественно красиво! Каждое кольцо и цепочка являлись произведениями искусства. Несмотря на солидный возраст украшений, каждая женщина с удовольствием надела бы их и сейчас. Василий с восхищением смотрел на тонкую работу. Он вновь попал в мир прекрасного. Словно почувствовав состояние лейтенанта, Магницкий встал и дотронулся до его плеча.
– Вы можете изъять эти сокровища, – прошептал он ему на ухо. – Пишите расписку – уйдем отсюда.
Молодой офицер покачал головой:
– Найти золото – еще полдела. Самое главное – поймать преступников.
Лицо Магницкого скривилось. В глазах его вспыхнул огонь.
– Послушайте, мой друг! – Он тянул Семенова за рукав. – Ну, кого вы собираетесь ловить? Григория Опарина? Он вывернется – в любом случае!
Семенов пристально посмотрел на ювелира. Выражение лица Юлия Львовича его поразило. Добродушие и интеллигентность куда-то исчезли. Перед опером стоял пожилой мужчина со злобной усмешкой на губах.
– Позвоните людям, сдавшим эти сокровища, – обратился Василий к Иннокентию Борисовичу. – Пусть они приедут немедленно! Придумайте, как это сделать… А вас я прошу не вмешиваться в мою работу, – грубо сказал он Магницкому. – Неужели вы думаете, что я заберу золото и уйду вместе с вами?
Ювелир что-то прошептал себе под нос и отошел в угол. Кидман взялся за телефон. Он быстро дозвонился и стал убеждать клиентов подъехать к нему за деньгами.
– Вы правы, эти вещи не потеряли своей ценности, – сообщил он. – Жду вас у себя. Я готов заплатить вам сумму, в два раза бо?льшую, нежели мы оговаривали в первый раз.
– Сидите здесь и никуда не уходите, – бросил Семенов ювелирам, вышел из ломбарда и спрятался за углом дома.
Ждать ему пришлось недолго. Знакомый черный джип подрулил к магазину, и стройная изящная брюнетка покинула водительское место. «Виктория», – подумал лейтенант и тихо последовал за ней. Девушка уверенно распахнула дверь и направилась к прилавку:
– Значит, вы согласны на наши условия?
Семенов почувствовал, как кровь отлила от его лица. Он узнал этот голос!
– Лариса?
Она вздрогнула и обернулась:
– Ты?! Что ты здесь делаешь?!
– Я бы хотел выяснить то же самое у тебя.
Она дернула плечом:
– Впрочем, Григорий предупреждал меня… Зря ты сюда приехал!
На пороге, как привидение, возник Опарин. Черный глазок пистолета смотрел прямо в лоб лейтенанта:
– Тихо, тихо! – скомандовал он. – Лариса, иди в машину. К сожалению, Вася, и тебе придется проехать с нами. Но сначала отдай мне пистолет.
Семенов, словно робот, выполнил приказание. Дрожащая рука Иннокентия Борисовича потянулась к телефонной трубке. Капитан быстро перевел оружие на него:
– А вот этого делать не следует! Полиция уже здесь. Я арестовываю этих проходимцев. – Он повернулся
