во мне участие. Мы поженились, когда мне было двадцать два, а ему — сорок два года. Мы прожили вместе пять лет и после развода остались друзьями. Развелись мы по обоюдному согласию. — Она замолчала и пристально посмотрела на меня.
— Понятно, — проговорила я.
— Я рассказываю это вам, графиня, потому что хочу объяснить, что очерк будет очень личным и доброжелательным. Я не собираюсь его критиковать, рисовать его портрет «со всеми бородавками». Напротив. И, конечно, о вашей дочери, докторе Ариэль де Гренай, я тоже буду писать в лестных выражениях.
— Я поняла вас. Спасибо за объяснение. Но я не знаю, что могла бы рассказать моя дочь, если бы вы с ней встретились. Хотя это все равно невозможно, как я уже сказала.
— Полагаю, она многое могла бы рассказать, — коротко заметила госпожа Трент. — В конце концов, она — последняя женщина, с которой он был связан. Связан лично, на основе чувства.
Я смотрела на нее молча, ожидая, что она еще скажет.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Я понимала, что Вивьен Трент ждет от меня какого?либо замечания, но я молчала.
Наконец, она заговорила:
— Графиня де Гренай, Себастьян говорил мне, что он хочет жениться на вашей дочери.
— Он так сказал?
— Да.
— Когда он это сказал?
— В прошлом октябре, в начале месяца. В понедельник в ту неделю, когда он умер.
— Вы были его единственным доверенным лицом, мадам Трент? Или другие члены его семьи же об этом знали?
Вивьен Трент покачала головой.
— Никто не знал, графиня, я была единственной.
Я ничего не сказала, и она спросила, слегка нахмурившись:
— Вы знали, что они хотят пожениться?
— Да, Ариэль мне говорила. Вы, видимо, были с ним в очень близких отношениях, если он даже после развода все вам рассказывал?
— Да, это так. Себастьян верил мне безоговорочно.
— Что он вам сообщил об Ариэль?
— О ней — немного: что она врач, ученый, работающий в Африке. Но он говорил мне о своих чувствах к ней, о глубине этих чувств.
— Вот как. Это необычно. Действительно необычно, принимая в расчет обстоятельства.
— Я этого не думаю.
— Но вы были его женой. Разве вам не было горько слышать, что он любит другую? Что собирается на ней жениться?
— Нет, вовсе нет! — воскликнула она пылко. — Я интересовалась его жизнью. Я любила его. Я хотела, чтобы он был счастлив, чтобы у него была любимая спутница жизни, также как он хотел этого для меня. Как я уже сказала, мы были очень, очень близки.
— Я поняла, что это так.
— Графиня де Гренай, ваша дочь работает в Африке. Мне бы хотелось поехать туда и повидаться с ней. Вы можете устроить мне это?
— Маловероятно, мадам Трент. С ней нельзя видеться.
— В институте Пастера мне сказали то же самое. Особа, с которой я говорила, объяснила, что на работает с инфекционными болезнями. И что доктор Гренай как бы… как бы в карантине.
— Это верно.
— А вы не могли бы объяснить, чем именно она занимается?
— Попробую. Ариэль — вирусолог. Сейчас она работает с вирусами, известными под названием «горячие вирусы».
— В какой?то лаборатории в Африке? — госпожа Трент наклонилась вперед с настороженным и вопрошающим лицом.
— Да.
— А где именно? — не отступала она.
— В Центральной Африке.
— Вы не могли бы сказать точнее, графиня?
— В Заире. Она работает в Заире.
— С этими горячими вирусами?
— Да, мадам, я же сказала. Это ее работа. Она работает с ними семь лет, особенно над филовирусами.
— А это что?
— Иногда так называют нитевидные вирусы, «фило» на латыни означает «нить». Они очень заразны и смертельны. Смертоносны.
В дверь постучали, и Юбер внес поднос с чаем.
— Простите, мадам, — сказал он, — ставя поднос на старинный столик перед камином, — налить чай, мадам?
— Да, спасибо, Юбер.
— Это, кажется, очень опасные исследования, — пробормотала Вивьен Трент.
— В современной медицинской науке это — самая опасная работа, — ответила я. — Малейшая ошибка, любой промах, и она заражена. Если что случится, она, конечно, умрет. Вакцин против этих вирусов не существует.
29
Мы молчали, и она, и я, пили чай с лимоном, а потом Вивьен Трент сказала, поставив чашку:
— Кажется, я читала о горячих вирусах. Они редко встречаются, не так ли?
— Очень редко, но они на столько смертоносны, что я не могу даже думать о них, — ответила я. — Как я уже только что объяснила, против не существует никаких вакцин, никаких лекарств. Они убивают через несколько дней, и самым разрушительным образом.
— Как?
— Не нужно вам знать об этом, — ответила и отпила чаю.
Вивьен Трент не настаивала. Она спросила спокойно:
— Если я не ошибаюсь, они появились в Африке?
— Да, это так.
— Где именно?
— В разных областях. Я ведь не специалист, — я улыбнулась.
— Но вы, конечно, говорите с дочерью о ее работе? Она вам рассказывает о ней?
— Да, иногда кое?что рассказывает.
— Значит, вы должны разбираться в этом лучше, чем остальные, графиня, чем я, например.
— Вероятно.
— Графиня де Гренай, простите, если я кажусь вам любопытной. Я нелюбопытна. Я просто пытаюсь разобраться в работе вашей дочери. Для очерка о Себастьяне. Не говоря уже об их романе, мне кажется, что у нее, должно быть, очень много общего с Себастьяном. Ведь его фонд финансирует медицинские исследования в Африке, борется с болезнями. И, конечно, он очень любил Африку, много знал о ней. Они, наверное, хорошо понимали друг друга… — Замолчав, она протянула руку к сумке. — Вы не будете возражать, если я кое?что запишу? Просто чтобы у меня была общая концепция.
Я было заколебалась, но потом, прежде чем я сама себя успела остановить, согласилась.
