– Мы знакомы? – спросила я.
Она ответила не сразу:
– В каком-то смысле. А почему вы лежите?
Надо признать, ее вопрос был задан своевременно. Боль после моих попыток открыть дверь усилилась и стала непереносимой, даже когда я не шевелилась.
– Я защемила спину. Занималась йогой, и что-то такое случилось. Ужасно больно, просто до слез. Я тут уже целый час лежу, вы не могли бы «Скорую», что ли, вызвать? Если честно, я просто в отчаянии. Не знаю, что делать.
– Увлекаетесь йогой? – поинтересовалась Марина.
Там, вне поля моего зрения, явно что-то происходило. Раздавались звуки. Что-то стукнуло, потом раздался шелест. Хлопнула дверца шкафа. Воровка? Но как могла она догадаться, что я окажусь в таком беспомощном положении? Как могла она позвонить именно в мою дверь? Гипнотизерша? Черный маг?
– Да. То есть нет. Уже нет. Послушайте, вы не могли бы вернуться, я вас не вижу, – спросила я недовольным тоном.
– Не могла бы, – коротко ответила Марина.
Никакого интереса к моей спине эта коротконожка не проявляла. Я начала волноваться еще сильнее. Вдруг она решила меня ограбить и убить?
– Что вам нужно?
– Мне? Ничего! – сказала она, и тон ее мне совершенно не понравился. – Гораздо интереснее, чего хотите вы.
– Имейте в виду, у нас в доме установлено видеонаблюдение. Что бы вы ни сделали, вас потом найдут. У меня есть связи…
– Это точно. У вас есть связи, – хмыкнула Марина.
Я прикусила губу, уперла руки и ноги в пол и принялась мучительно разворачиваться.
Что за нафиг? Какая-то нелепость!
– Что вам нужно? Зачем вы пришли? Как вы вошли в дом? Вы почтальон? Вы продаете косметику? Я у вас ничего не куплю, но если вы сейчас вызовете мне врача, я вам просто заплачу за это.
– Откуда у вас эти часы? – спросила Марина.
– Какие часы? – опешила я.
– Вот эти! С ангелочками, фарфоровые. С золотым циферблатом. – Голос у Марины вдруг взлетел вверх и почти перешел на визг.
– Муж подарил, – пробормотала я.
– Муж?! – крикнула Марина. – Хочешь сказать, мой муж подарил? А не хочешь ли узнать ты, дрянь, что я лично купила эти часы в Израиле? Я их сама выбирала, а потом они куда-то просто исчезли из дома. Зато теперь я понимаю, куда они исчезли! Что? Что молчишь, а? Сука ты последняя! Спину тебе защемило? Может, выкинуть тебя из окна?!
Я онемела. Суровая правда жизни начала доходить до меня во всей своей суровости. На этот раз судьба действительно переиграла меня. Марина, жена Свинтуса, возвышалась надо мной, как скала, а я беспомощно валялась у ее ног и никак не могла повлиять на ситуацию.
– Или, может, лицо тебе облить кислотой? Что молчишь? Думаешь, не смогу!
– Не надо! – простонала я.
Все складывалось намного хуже, чем я могла представить. Какой кошмар! Нет, судьба точно меня ненавидит. Ну почему эта Марина не могла прийти в какой-то другой день? Когда я была на ногах. Справиться с ней в любой другой день было бы для меня не проблемой. Я тренированная, сильная. Я в свое время проходила курс самообороны и очень хорошо знаю, куда нужно двинуть, чтобы человек моментально задохнулся от боли. А теперь я сама лежу и задыхаюсь от боли, буквально ничего не могу в целях самозащиты. Марина, черт тебя побери, откуда ты взялась на моем пороге!
– А почему бы и нет? Кислоту я взяла. Лежишь? – Она вдруг направилась ко мне, от чего я побелела. – Удобно?
– Не надо. Пожалуйста!
– Плевала я на твои «пожалуйста»! – фыркнула она, бросая сумку прямо рядом с моей головой.
В этой сумке могла лежать эта самая кислота. Кошмар, неужели же все кончится вот так? Хватит ли у меня денег на пластическую операцию? Черт, о чем я думаю?
Марина присела на корточки и достала из кармана пачку сигарет.
– Куришь? – спросила она любезным тоном.
– Нет, – покачала я головой.
– Это правильно. От сигарет портится цвет лица. При твоей проститутской жизни цвет лица нужен хороший, верно? Но сейчас, может, и стоило бы тебе покурить. Говорят, успокаивает. А тебе очень даже есть из-за чего беспокоиться. Будешь курить? – еще раз спросила она.
Я чувствовала, как вопреки всем доводам разума и сложившейся ситуации во мне растет бешенство. То самое бешенство и гнев, в котором я страшна самой себе.
– Не буду, – буркнула я, глядя Марине в глаза.
Она помолчала. Потом вздохнула, вертя в руке пачку сигарет.
– Ну и зря.
– Ты бы тоже не курила, Марина. И не ела бы. Кстати, а от бронзатора цвет лица еще сильнее портится, чем от сигарет, – заметила я.
Марина, зажав в зубах неприкуренную сигарету, уставилась на меня в изумлении.
– Да как ты смеешь?! – крикнула она и замахнулась.
Я, не помня себя от ярости и боли, бросилась вперед и вцепилась ей в волосы. Помирать, так с музыкой! Или хотя бы с визгом. Ждать, пока она надо мной надругается, покорно и тихо, как овечка какая- то, я не собиралась. Сама она овца!
– А-а-а! – кричала Марина, а я изо всех сил цеплялась за ее пережженные белесые патлы, одновременно стремясь сделать ей больно и удержать равновесие. Потом она толкнула меня, а я рванула куда-то в сторону, острая боль прострелила меня от носа до пяток, после чего меня все-таки накрыло, и я потеряла сознание. Темное приятное облако укутало меня с головой, отсекая реальность, а с ней и все проблемы.
Глава 2, в которой речь идет о Mini Cooper (60 000 $ США)
Марина не была хорошим человеком, но и плохим она себя тоже не считала. Она была тем, что получается из нормальной, довольно простой по характеру женщины, если она систематически злится и боится за свою жизнь. Жизнь у Марины могла бы быть довольно приятной, если бы не несколько «но». Первое «но» – ее дочь Анна, которая ни во что не ставила свою мать. Теперь, когда эта маленькая негодяйка уехала учиться в Лондон, она вообще перестала звонить матери, словно бы той и не существовало.
Второе «но» – ее муж. Человек достаточно властный и грубый, даже, можно сказать, жестокий, постоянно нервировал Марину, превращая их уютный загородный особняк с сотней розовых кустов около въездной группы в место постоянных скандалов, криков, попреков и слез. Муж был придирчивым и вспыльчивым, и отношение дочери к Марине отчасти зеркально повторяло его отношение. И все же, несмотря на все эти скандалы и сцены, рыдания и поиски аргументов в свою пользу, больше всего Марину пугала постоянная угроза потери всего этого кошмара. Она боялась развода.
Третье Маринино «но» – ее одиночество вызывало у нее периодические мучительные истерики и панические атаки. Друзей у Марины было раз-два и обчелся. С теми, с кем ей было положено дружить по роду мужней службы, она так и не смогла найти общий язык, справедливо полагая, что все эти длинноногие дряни – жены его друзей – являются ее самыми страшными потенциальными врагами. С теми, с кем Марине было приятно выпить чашечку кофе, муж общаться не разрешал, называя их «всякой швалью». Старые подруги со старой Марининой работы – когда Марина еще работала. С ними Марина иногда тайно встречалась в городе. Все они, как одна, завидовали Марининой удаче.
– Отхватила мужа! Как умудрилась только?! Как ты его разглядела? – говорили они. Но с годами эти восторженные восклицания перестали хоть что-то значить для Марины. Лучше всего она чувствовала себя, сидя в ординаторской своей старой больницы, где проработала больше десяти лет в отделении
