вцепился в гриву коня, боясь упасть на землю; наконец, взяв себя в руки, сказал Генриху:
— Поехали быстрее.
Они скакали тем же галопом, каким приближался к ним недавно слуга, отставший теперь, очевидно, загнав лошадь. В голове у него была только одна мысль: «Почему?»
Скакавший рядом Генрих молчал, как молчал и Анри, понимавший, что спрашивать слугу не имело смысла, поскольку тот не мог знать всего, но понимавший также, что дальнейшие известия будут ещё тяжелее.
У ворот замка с недостроенной ещё стеной небольшой группой стояли все вернувшиеся из похода его люди, молча наблюдая за господами. Они въехали в замок с безлюдным двором, подъехали к донжону, внутри которого их встречали испуганные слуги, а перед комнатой Маргариты он встретил плачущую её служанку, упавшую вдруг к его ногам. Невеста лежала в своей постели — аккуратно прибранная, чисто одетая, со сложенными на груди руками, со спокойным, уверенным и таким прекрасным и милым ему лицом. Анри показалось, что она вот-вот откроет глаза и улыбнется навстречу его приходу, но ничего не произошло: веки её не дрогнули, не шевельнулся ни один мускул на лице. У её изголовья сидел, рыдая, её отец, старый уже и немощный шевалье, поднявший голову при появлении Анри, опустившемуся на колени перед постелью невесты. А тот, погладив её белокурые волосы, бесконечно дорогое ему лицо, зарыдал от спазма, тяжело и надолго сдавившего горло, хотел поднять кусок ткани, прикрывшей её шею, но не решился и вдруг встал и взглянул на тестя. Он не спросил ничего, но тот, понимая, о чем он хочет спросить, сказал тихо:
— Право сеньора.
— Что?! — задохнулся Анри. — Ведь мы даже не обвенчались.
Чувствуя, как в нем вскипает ярость, он вышел из комнаты, подозвал служанку:
— Рассказывай, как это случилось.
Та, плача, всхлипывая и сбиваясь, рассказала, что прошлым вечером прискакали слуги графа де Монтбарда с приказом Маргарите прибыть к нему в замок, мотивировав этот приказ правом первой брачной ночи. Очевидно, понимая, что никто не сможет противиться прибывшим, поскольку все воины были в походе, да к тому же такое право было в ходу, Маргарита молча повиновалась приказу и уехала с прибывшими за ней слугами графа. Утром её привезли обратно двое из тех же слуг. Она прошла к себе, а потом позвала меня и попросила приготовить ей воду, чтобы помыться.
— Когда она помылась, то отослала меня, попросив передать вам слова графа, сказанные ей ночью: «Ты будешь моей потому, что это мое право, и ещё потому, что твой жених отнял у меня жену, а я отниму сегодня у него невесту».
Хотя меня смутил её приказ, но мне в голову не могло прийти, что она задумала.
Генрих ждал его у донжона вместе с начальником стражи, оставленной Анри в замке на время своего отсутствия.
Оправдываясь, тот говорил, что приехавший отряд был не менее чем из двадцати человек, а при недостроенных стенах замка их сопротивление впятеро превосходящему противнику было бы бесполезным, и Анри отпустил его, приказав собрать во внутреннем дворе всех воинов. После его ухода он сказал Генриху:
— Собери к вечеру всех, кто был с нами в походе, и, пожалуйста, проследи, чтобы сведения о нашем возвращении не дошли до графа.
— Сделаю всё, что надо, но скажи, как же мы возьмем замок графа?
— Я поклялся, что убью его, и я это сделаю, даже если погибну сам. Жду к вечеру всех в том же составе.
Они прошли во внутренний двор, где Генриху подвели коня, и он уехал, а собравшихся воинов Анри распустил по домам со словами:
— Отдыхайте до вечера, а вечером всем быть здесь.
Все разошлись, за исключением стражников, из числа которых он выделил дозор, приказав не пропускать никого по дороге к замку сюзерена. Затем он велел позвать служанку, часто бывавшую с ним в замке и лично знакомую с вагантом и другом Анри Вальтером, служившим сейчас не столько графу, сколько его жене Лукреции. Приказав передать на словах свою просьбу Вальтеру, он настрого запретил ей общаться с кем-либо ещё или кому-нибудь говорить о возвращении отряда и о смерти Маргариты. Раздав эти приказы и вернувшись в донжон, Анри приказал отнести вконец обессилевшего Карла, отца Маргариты, в другую спальню и уложить на постель, а тело Маргариты переложить из спальни в часовню; в ответ на протесты священника, находившегося рядом, заявил, что она жертва насилия, и, следовательно, не самоубийца и не подлежит запрету, на который ссылается святой отец.
Анри не помнил, сколько времени простоял на коленях у тела невесты, а когда очнулся, понял, что наступает вечер.
Поцеловав девушку в лоб, он вышел из донжона во внутренний двор, где уже расположилась большая часть его бойцов, которые должны были прибыть по его зову. Генрих заверил его, что остальные будут с минуты на минуту, а прибывшие приветствовали его сдержанно, не выказывая жалости или сочувствия. Приказав накормить нижних вассалов, он собрал рыцарей в донжоне и за накрытым столом рассказал о беде, его постигшей, и о своём намерении отомстить сюзерену, не надеясь, впрочем, на обшую поддержку, о чём он и предупредил напрямую своих подчинённых, давая им право выбора. Однако отказа ни от кого не последовало, больше того, все были возмущены поступком графа де Монтбарда и клялись отомстить за поруганную честь своего сюзерена.
Ужин ещё не окончился, когда прибыли остальные из ожидаемых соратников, а также вернулась из замка графа служанка, посланная туда с поручением к Вальтеру; из её слов следовало, что тот сожалеет о случившемся с Маргаритой и обещает выполнить в точности всё, о чём просил Анри. Пока всё складывалось согласно его плану, и в сумерках вооружённый отряд направился к замку графа, где и оказался перед рассветом, несмотря на то что ночная дорога отнюдь не легкая, хотя часть ночи и светила луна.
Укрыв отряд в перелеске невдалеке от замка, Анри рассказал рыцарям о своем плане, заключавшемся в том, что несколько бойцов взберутся на стену замка, снимут стражу и на рассвете откроют ворота и опустят мост; а дальнейшие их действия будут зависеть от тех обстоятельств, что будут складываться на месте. Все были согласны с его планом, хотя и прозвучало твердое требование блокировать стражу, находящуюся в замке, и не дать ей возможности вступить в бой, чтобы избежать большого кровопролития. Анри вынужден был согласиться с этим требованием, но со своей стороны заявил, что откроет ворота только с восходом солнца. Он выбрал четверых бойцов, молодых, сильных, приказал оставить какие ни есть доспехи и взять с собой только ножи, а потом снял доспехи сам, передав их оруженосцу.
В предрассветных сумерках подошли они к тому месту, где со стены замка Вальтером была сброшена верёвка, о чём и просил его Анри; увидев её, он мысленно благодарил бога и друга-ваганта, понимая, что вся его надежда на благополучный исход операции основывалась только на его помощи. Они бесшумно переплыли ров с вонючей жидкостью и так же осторожно и медленно, по очереди, взобрались на стену, пользуясь тем, что до ворот было не близко, к тому же в предрассветный час стражу обычно клонит в сон, хотя на стене её не было — никто не ожидал нападения. Босиком, короткими перебежками, прячась и пригибаясь, бойцы Анри по стене приблизились к воротам, сколько было возможно, и незамеченными спустились вниз, где у ворот, сложив оружие, мирно спали стражники, их охранявшие. Солнце уже золотило верхушки башен, когда нападавшие закрыли оглушённых и связанных стражников в башне, откуда не могло быть слышно их голосов, даже если б они и кричали, а затем тихо и аккуратно опустили мост, что было знаком для отряда, находившегося в укрытии. Как только отряд вступил на мост, тут же были открыты ворота, и нападавшие спокойно и без остановок проследовали до внутренней стены, отделявшей донжон от остальной территории замка. Оставалась тревога, что ворота этой стены могут быть закрыты, но Анри понимал напрасность этого беспокойства, так как наполовину уже убедился в помощи Вальтера, и он убедился в этом уже полностью, когда вторые ворота были открыты без особых усилий. Когда отряд вошел на территорию донжона, Анри обратил внимание, что донжон жены графа, Лукреции, окружен рвом, заполненным водой, и что мост к её апартаментам был поднят; это было для него большой новостью, поскольку во время своего последнего посещения этого замка ничего подобного он не видел. Что если граф ночует в доме Лукреции? Однако времени на раздумье не было, и нападавшие, закрыв внутренние ворота, блокировали стражу, располагавшуюся в одном из залов первого этажа донжона, захватив всё оружие, а
