развитию личности, в отличие от крупной индустрии, превращающей человека в тупой и ограниченный придаток к машине. Социально-утопические воззрения Гете свидетельствуют о неспособности буржуазного гуманизма начала XIX века решить противоречие между техническим прогрессом и стремлением сберечь человеческие ценности.
Мы нисколько не умалим оригинальности Гете, если отметим, что некоторые основные идеи романа теснейшим образом связаны со взглядами Жан-Жака Руссо, вообще оказавшего огромное влияние на всю европейскую мысль конца XVIII и даже начала XIX века, в частности на Гете. Для «Годов странствии Вильгельма Мейстера» самое непосредственное значение имела книга Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762). Идея общественно полезного труда, утверждаемая Гете, восходит к положению Руссо: «Труд есть неизбежная обязанность общественного человека» («Эмиль», кн. 3). Руссо был идеологом доиндустриального периода, и его идеалом был труд ремесленника: «Из всех занятий, которые могут доставить человеку пропитание, ручной труд наиболее сближает его с естественным состоянием; из всех положений наиболее независимое от судьбы и от людей есть положение ремесленника. Ремесленник зависит только от своего труда…» (там же). Восприняв эти положения Руссо, Гете, однако, отказался от индивидуализма швейцарского мыслителя; если для Руссо идеалом является отдельный производитель и образцом ему казался Робинзон Крузо, то Гете видит ремесленный труд в свете возможной кооперации производителей, о чем ясно говорится в главе 12 третьей книги (речь Одоарда) и в дневнике Ленардо, приводящего речь «Доброй и Прекрасной» о труде ткачей.
К Руссо восходит также и идея странствия как важного элемента воспитания. Особый раздел пятой книги «Эмиля» был недаром посвящен путешествиям. Из рассуждений на эту тему главное гласит: «Дурно воспитанные и дурно направляемые молодые люди приобретают во время своих путешествий все пороки посещаемых ими народов и ни одной из добродетелей, с которыми эти пороки смешаны; но те, которые родились с хорошими задатками, получили хорошее воспитание, развившее их лучшие качества, и путешествуют с искренним желанием научиться, возвращаются лучшими и более разумными, чем тогда, когда они отправились». Путешествие без цели, как и учение без цели, считал Руссо, ничего не стоит. Странники Гете такую цель имеют: это благо отдельных людей и общества в целом.
В заключении своей книги Руссо рассматривает человека в его «гражданских отношениях к другим согражданам», иначе говоря, проблему общества и государства. Хотя Гете, конечно, не мог оставить эту часть книги без внимания, он не стал, подобно своему предшественнику, вдаваться в рассмотрение различных форм правления, но ограничился изображением мудрого правителя Одоарда, действующего в условиях существующего социального порядка. Считая бесполезными революционные катаклизмы, Гете верил в возможность медленных и постепенных реформ, осуществляемых гуманной властью, что и получило отражение в «Годах странствий Вильгельма Мейстера». Главный упор в романе, однако, делается не на реформы, осуществляемые сверху, а на деятельность многих людей, объединенных идеями человеколюбия и справедливости. Однако благородная утопия Гете была опровергнута всем ходом европейской истории XIX века, ознаменовавшейся рядом революционных взрывов, которых не избежала даже отсталая Германия. Буржуазно-юнкерский строй, утвердившийся в этой стране, оказался нимало не похожим на то идеальное общество, о котором мечтал Гете.
Гуманистические идеалы Гете утверждаются в романе главным образом через изображение Общества и его деятелей — Ленардо, Вильгельма, Монтана, проникнутых духом гуманности, альтруизма, взаимопомощи. Далее, Педагогическая провинция также воплощает стремление содействовать воспитанию общественного человека, «религией» которого должно быть почитание мира, каков он есть: того, что «над нами», «под нами», «около нас», и, наконец, превыше всего — «почитание самих себя», то есть утверждение человеческого достоинства, до которого, однако, надо дорасти, заслужив право на это всей своей жизнью и трудом.
Особенностью Педагогической провинции является то, что она не ограничивается образованием своих питомцев, а в подлинном смысле слова их воспитывает. Более того, ее педагогическая система стремится к непременному развитию таланта, в первую очередь — художественного, ибо Гете вместе с Шиллером видел в эстетическом воспитании важнейшее средство развития общественного человека.
Решение всех нравственных проблем выражено Гете с наибольшей полнотой в комплексе глав, посвященных Макарии, «святой», которая воплощает в себе как Отречение в гетевском понимании, так и идею человеческой общности. Духовная сущность Макарии дает Вильгельму и всем остальным два главных урока: «Земля и ее недра — это мир, где имеется все необходимое для самых высоких земных потребностей, тот сырой материал, обработка которого есть дело высших человеческих способностей; избрав этот духовный путь, мы непременно обретем любовь и участие, придем к свободному и целесообразному труду. Кто заставил эти миры сблизиться и обнаружить присущие обоим свойства в преходящем феномене жизни — тот воплотил в себе высший образ человека, к какому должен стремиться каждый».
Гете, однако, не ограничивается идеей личного самоусовершенствования. Важной чертой романа является идея воспитания коллективного сознания. Она проводится как при описании Педагогической провинции, так и в изображении деятельности Отрекающихся. Гете ищет такие методы воспитания, которые могли бы привить людям общественные навыки и чувство действительного, общечеловеческого единства. Он и как художник ищет пути к этому, стремясь, наряду с отдельными персонажами, обычными для романа, дать изображение коллективов, массы. Несколько абстрактно и безлико это воплощено в жизнь при описании тружеников, собирающихся покинуть страну; более живо и картинно представлены Отрекающиеся в первой главе третьей книги романа, когда они торжественно шествуют с песнями, славя труд на благо человечества.
Музыка, как и другие искусства, оправдывает свое существование именно тем, что содействует развитию духа общности между людьми, считает Гете. Правда, у Гете в романс есть и противоречие в толковании искусства, так как он колеблется между двумя крайними о нем понятиями. С одной стороны, как вытекает еще из «Годов учения…», искусство оказывается бесполезным, и потому Вильгельм обращается к практической деятельности. Но, с другой, в «Годах странствий…» со всей определенностью говорится о роли искусства как средства духовного воспитания человечества. Такая двойственность не раз встречается у Гете, и ее нужно принимать как факт, памятуя, однако, что в конечном счете Гете считал искусство великим посредником в познании «тайны жизни», в чем и заключается главная его польза.
Роман Гете на всем своем протяжении изобилует глубочайшими мыслями, вложенными автором в уста различных персонажей; вместе с тем два раздела, завершающие вторую и третью книги, представляют собой в целом собрания изречений, из которых одну группу Гете определяет как «размышления в духе странников», то есть братства Отрекающихся, а другую — предлагает считать извлечениями из архива Макарии.
Ни одно иное произведение Гете не является в такой мере дидактическим, как «Годы странствий Вильгельма Мейстера», — именно дидактическим, а не философским. В «Фаусте» мысль Гете воплощена не столько в прямых изречениях, сколько в живых образах и ситуациях. В «Годах странствий…» все служит тому, чтобы дать последовательное изложение идей по обширнейшему кругу философских, религиозных, педагогических, эстетических и морально-этических вопросов, неизменно связанных как с пониманием природы, так и общественных отношений.
Это действительно кладезь гетевской мудрости, но мы ошиблись бы, предположив, что мудрость эта сложилась у писателя в точно разработанную систему, как то имело место у его великого современника Гегеля. Гете противник не только школярской философии, но и ученых систем, каких в его время было немало. Его взгляд на мир был глубоко поэтическим, а его философия, если ее можно так назвать, представляла собой тоже своего рода художественное творение.
Всякая мысль Гете рождалась из наблюдения и живого образа, возникавшего в его сознании. Единичный факт никогда не оставался для него изолированным. В
Если один полюс мысли Гете составляло конкретное богатство и многообразие реального мира, то другим полюсом была идея космического единства всего сущего. Отдельное, единичное было в его глазах всегда проявлением гармонического, но вместе с тем диалектически противоречивого мироздания. Наиболее полное и художественно совершенное воплощение это получило в «Фаусте». «Годы странствий Вильгельма Мейстера» в иной форме отражают миропонимание Гете, как оно сложилось к концу его жизни.
