но не выдавая своих собственных чувств.
- Ты дрожишь, - объявил он холодно.
Она не позаботилась сообщить ему, что не столько холод, сколько он сам, заставляет ее трястись, или скорее воспоминания о нем – его поцелуе, его теле, прижатом к ней, то, как неистово и лихорадочно он шептал ее имя. Никогда не наступит то время, когда воспоминание об этом не будет заставлять ее дрожать.
Поднявшись на ноги, он потянулся к ее руке.
- Пойдем. Я привез твои вещи. Давай переоденем тебя и отправимся в путь.
Он поднял ее рывком, не ожидая ответа. Он был сплошной бестактностью, но все же деловым человеком, первым сделавшим ей предложение о браке. Он никоим образом не напоминал мужчину, который так самозабвенно целовал ее мгновением ранее. Мужчину, ради которого она могла бы с готовностью всем рискнуть.
***
1. Скорее всего, имеется в виду Great North Road - Большая северная дорога (магистраль А1 Лондон - Эдинбург)
2. Утесник - очень ветвистый колючий кустарник до полутора метров высотою, относящийся к семейству мотыльковых; листья у него линейные, остро-колючие; желтые цветки одиночные, обыкновенного мотылькового типа; чашечка двугубая, железисто-волосистая; тычинки все спаяны нитями. Дико растет У. в Западной Европе, на о-ве Св. Елены, в Капланде. Иногда возделывается как корм для лошадей, а из цветов добывают желтую краску, ветви употребляются как суррогат чая.
3. Ярд - мера длины, равная 3 футам или 91,4 см
ГЛАВА 12
Перевод: Изабелла
Бета: Anastar
Эш отвел Маргарит в комнату, которую раздобыл на вечер. Как и следовало ожидать, они не доехали до Гретна-Грин, как планировали. Не после обратного путешествия, которое пришлось совершить, чтобы найти девушку. Он поставил обе их сумки – ее и свою – у камина и выгнул бровь, ожидая протестов.
Маргарит переводила взгляд со своей сумки на его. В карете они разговаривали очень мало, но он определенно ожидал, что сейчас она нарушит молчание.
Словно в подтверждение его ожиданий, с ее губ с раздражением сорвалось:
- Что твоя сумка делает… - Она метнула наполнившийся пониманием взгляд своих глаз цвета виски к его лицу. – Ты будешь спать здесь?
Он поднял подбородок.
- Я считаю, что это единственный способ убедиться, что ты не причинишь себе вреда. – Он искоса взглянул на окно: - Ты можешь с легкостью сломать себе шею, спускаясь из этого окна.
Маргарит сделала шаг по направлению к нему, затем внезапно остановилась, как будто осознав, что подошла слишком близко. Она покачала головой, окидывая блуждающим взглядом кровать.
- Обещаю, что я не убегу снова…
- Я знаю, что не убежишь… - Эш сел и снял пиджак. Паника заполнила ее, когда она увидела, что он располагается поудобнее, устраиваясь на ночь. – Завтра, если ты примешь решение вернуться, я сам отвезу тебя обратно.
Маргарит облизала губы, и внутри у него все сжалось, а глаза не отрывались от розового кончика ее языка. Он помнил этот язычок, помнил, как пробовал его на вкус своим.
Кровь его вскипела, пока он на нее смотрел, такую миниатюрную и в тоже время гордую. Мужчина в два раза больше нее был более предусмотрителен, чем она. Это было опрометчиво, не говоря уже о том, что загадочно. Почему она так сильно сопротивляется ему? Неужели положение любовницы манило ее больше, чем респектабельность, что предлагал он?
Раздался стук в дверь. Эш ответил, разрешая войти. Вошла служанка, с трудом удерживая поднос, уставленный едой. От посуды шел пар, заставивший его желудок заурчать. Он едва ли съел что-то из корзины с продуктами, которую до этого уложил на пол кареты, чересчур запутавшись из-за женщины, которая нарушала его планы на каждом шагу.
Вместо этого он наблюдал, как Маргарит грызла клиновидный кусочек сыра, его мускулы все еще были напряжены и натянуты из-за ее побега. Женщина одна, без защитника… с ней могло произойти что угодно. Он повидал много женщин, над которыми совершили надругательство и с которыми жестоко обращались. Подруги, даже девушки, которые ему нравились. Видения их лиц проносились у него в голове… и каждое из них, казалось, напоминало лицо Маргарит. Его пальцы сжались в кулак. До тех пор, пока она на его попечении, он не отойдет от нее ни на шаг.
Эш поднес стул к маленькому столу, где девушка-служанка расставляла тарелки. Жестом он пригласил Маргарит присесть. Она опустилась на стул, взгляд оторвался от его взгляда.
Служанка оставила их, и они ели в одиночестве: он, наблюдая за ней, она, наблюдая за падающим на улице снегом.
- Тебе нечасто приходится такое видеть, - пробормотал он, кивая головой в сторону снега, изумляясь, что он может вести с ней легкий разговор – что он чувствовал себя вынужденным ухаживать за ней, будто бы она была леди, расположения которой он искал, а не дочерью короля лондонского чрева. Будто бы его не отделял лишь один вдох от того, как чуть не овладел ею на припорошенном снегом поле.
Эш не сводил глаз с ее губ, пока она жевала, его плоть твердела, пока он размышлял, не наклониться ли через стол и поцеловать ли ее снова, заключить в объятия и уложить на постель, закончив начатое ими сегодня. Черт возьми, начатое ими, когда они обменивались оскорблениями в Сент-Джайлзе.
Она абсолютно свела его с ума. За короткое время, что он ее знает, она забралась ему под кожу.
Вероятно, это была игра в кошки-мышки. Охота была для него внове. Он не привык, чтобы женщина ему отказывала.
Даже во времена, когда Эш околачивался на улице, борясь за выживание, у него были любовницы. Некоторое время так он и выживал. Многие одинокие вдовы со звонкой монетой, бывало, зазывали его в их затемненные экипажи для совершения набега им под юбки. Он видел уродливую, неприглядную сторону жизни. Может, даже забыл, что существует и другая. Это, как он понял, и было тем, о чем говорил Джек. То, что сделало его недостойным любой мало-мальски приличной женщины. К счастью для него, Маргарит не была впечатлительной девицей. Наверное, они вполне подходили друг другу.
- Я насмотрелась на свою часть снега, - начала она. – Однако тебе не до его красоты, когда холодно и хочется есть.
Он поднял голову, уставившись на нее жестким взглядом, пытаясь заглянуть вглубь утонченных линий и ямочек ее лица.
- Когда же это дочь Джека Хадли голодала?
- Моя фамилия Лоран. Меня не растили как дочь Джека Хадли. Мой отец не признал меня, не дал своего имени.
Эш медленно кивнул.
- Как же тогда Маргарит Лоран довелось узнать муки голода и холода?
- После смерти моей матери Джек отправил кого-то за мной. – Она пожала плечами, помедлила, словно ей нужно было перевести дух перед тем, как продолжить. – Слуга забрал меня и отвез в Пенвичскую школу для добродетельных девочек. Может, Джек был слишком занят, чтобы заняться этим самому. Не знаю. Я не знаю его. – И по тону голоса Эш сообразил, что и желания его узнать у Маргарит нет.
Она продолжила, но так тихо, что ему пришлось наклониться чуть ближе.
- Можно просто сказать, что Пенвич не та школа, куда отец отправил бы дочь, которую любит… не
