наверняка она не пачкала бы свои нежные ручки в угольной пыли и не сидела бы с дрожащими от страха заговорщиками, а пришла бы к Якову и попросила бы его подвинуться на троне. Но поскольку это было не так, то нужно было решать, как выходить из создавшегося положения. Нечего было и думать быстро убрать из дома завезенные туда порох и доски, которые были необходимы при проведении подкопа. Оставалось надеяться, что высокопоставленным членам конференции вряд ли придет в голову заглядывать в темный, грязный подвал здания и что слуги окажутся не более любопытными, чем их господа. Этот расчет оказался верным. В результате переговоры, в которых с английской стороны участвовал Фрэнсис Бэкон, знаменитый философ и впоследствии государственный канцлер Великобритании, происходили буквально на мешках с порохом. Современный читатель, воспитанный на сообщениях информагентств о том, какие меры предпринимают службы безопасности перед саммитами всяких «больших восьмерок» и прочими «встречами на высшем уровне», просто не поверит, что можно так безалаберно относиться к вопросам безопасности. Хотя, может быть, не так уж были и просты те, кто отвечал за эту самую безопасность? Может быть, они все знали – «все было под контролем»? Но скорее всего, эта гипотеза несостоятельна: слишком уж велик был риск.
Тем не менее все обошлось. Конференция закончила свою работу, и заговорщики снова стали хозяевами Винегр-хауза. Фокс даже укрепил его, насколько это было возможно, чтобы в случае необходимости в нем можно было выдержать многочасовую осаду, конспираторы также запаслись провизией. Потом Фокс оставался на страже, наблюдая за прилегающей местностью, готовый при первом же признаке опасности подать сигнал тревоги. Заговорщики начали рыть подкоп. Е. Черняк пишет, что занятый приготовлениями, Фокс вначале не участвовал в подкопе, хотя он единственный из заговорщиков приобрел за время военной службы некоторый опыт в подведении подземных мин. Остальная четверка – Кейтсби, Винтер, Перси и Райт – бодро взялась за дело, но крепкий каменный фундамент плохо поддавался их усилиям. Привыкшие орудовать мечом, а не ломом, они явно переоценили свои силы. Даже вызванные на помощь Кей и Кристофер Райт, зять Джона Райта, не продвинули дела вперед. В течение двух недель заговорщики упорно продолжали подкоп. Однажды из-за каменной кладки, которая упорно сопротивлялась ударам лома и лопат, раздался гул. Испробовано было верное средство – стену окропили святой водой, недостатка в которой не могло быть при тесной связи с иезуитами, воду вроде бы принесла леди Милдмэйн. «Нечистая сила» оказалась ни при чем, но шум этот натолкнул заговорщиков на мысль, ранее как-то остававшуюся в тени: а что если с виду заброшенный подвал парламентского здания окажется не пустым? (Заговорщики изначально предполагали, что попадут из Винегр-хауза в пустой, необитаемый подвал.) Так случилось, что подвал сдали под торговый склад. На отгороженном дворе около покоев принца несколько людей входили и выходили из небольшой двери, которая вела в заветное подземелье.
С немалыми хлопотами Перси удалось договориться, чтобы ему уступили аренду этого помещения. Перси снова отправился к миссис Винньярд и разъяснил ей, что ожидает приезда жены, проживающей вне Лондона. Чтобы под готовить Винегр-хауз к ее приезду, надо закупить достаточный запас угля для отопления. Словом, не согласилась бы миссис Винньярд поговорить с миссис Скинер, чтобы та посоветовала мужу уступить аренду своего подвала ему, Перси. Конечно, миссис Винньярд не останется внакладе, выполнив его просьбу. Достаточное количество золотых соверенов оказались безотказно действующим аргументом для миссис Винньярд, а для Скинера такую же роль сыграло предложение перепродать с немалой выгодой свое право аренды – Перси предложил Скинеру пять фунтов за субаренду подземелья (Скиннер платил четыре), и подвал оказался в руках заговорщиков. Новое помещение состояло из «длинной анфилады подвалов с толстыми стенами и потолками, поддерживаемыми столбами и балками, где нависшие своды создавали множество темных углов и закоулков», – так описывает его английский историк Алан Сеттон – и было идеальным местом для хранения пороха. Таким образом, теперь задача заговорщиков состояла лишь в том, чтобы перевезти сюда мешки с порохом, не особенно привлекая внимание.
Когда порох был переправлен в подвал, арендованный Перси, сверху сделали для маскировки настил из угля, камней, битого стекла и всякого мусора. Здесь для осуществления плана заговорщиками были приобретены и размещены в подвале палаты лордов ни много ни мало – 36 бочек пороха (около 800 кг!). Возникает вопрос, как же они смогли разместить в охраняемом здании такой объем взрывчатки втайне от властей. Хотя при том, как тогда обстояли дела с безопасностью…
В процессе подготовки стало понятным, что взрыв будет неминуемо сопровождаться большим числом невинных жертв, но Кейтсби заявил, что большинство пострадавших будут врагами веры, и успокоил этим других заговорщиков. Эту мысль ему подсказали отцы иезуиты, в частности добрый патер Гарнет. Вот уж действительно, «Бог узнает своих», как будто Варфоломеевская ночь еще не кончилась.
Итак, приготовления были завершены. Все было готово, а время для исполнения замысла еще не пришло. Правительство неожиданно перенесло дату открытия парламентской сессии с 7 февраля на 3 октября 1605 года.
В июле было объявлено, что сессия откроется еще позже – 5 ноября.
Заговорщики не отдыхали, они использовали это время для других действий, ведь заговор – это не только взрыв в парламенте. После взрыва должны были вспыхнуть восстания в средних графствах. С. Цветков пишет: «Фокс отправился во Фландрию, чтобы условиться о плане действий с Оуэном и полковником Стенли. Кейтсби и Перси взялись за организацию католического выступления – переброски добровольческого кавалерийского полка католиков в две тысячи человек, который Яков разрешил навербовать на английской территории испанскому правителю Фландрии». После этого Фокс отправился в Брюссель, к иезуитам, чтобы обеспечить поддержку планам заговорщиков со стороны иностранных дворов, прежде всего Мадрида и Рима, хотя в детали заговора испанский король и римский папа не были посвящены. Впрочем, достаточно того, что посвящены были иезуиты и, скорее всего, сам Клавдий Аквавива (1581–1615), пятый по счету после Лойолы генерал Ордена. Джейн Вильямс допускает, что в Риме состоялась секретная встреча генерала ордена иезуитов и загадочной леди – англичанки или француженки. Возможно, это была Маргарет Милдмэйн. Кстати, существуют предположения (английский историк Джон Севидж, испанский Игнасио Родригес и др.), что некая загадочная леди помогла разрешить «главному иезуиту» очередной кризис. Он разыгрался из-за недоброжелательности Фернандо Мендоза, человека, за спиной которого была сосредоточена вся сила испанского двора. Несмотря на то, что Мендозы был убежденным иезуитом, другом герцога де Лемос и исповедником герцогини де Лемос (которая приходилась сестрой герцогу де Лерме, оказывавшему огромное влияние на Филиппа III), его политика не соответствовала политике генерала ордена. Много раз Аквавива пытался удалить Мендозу от двора и каждый раз терпел поражение. После этого Мендоза преисполнился неприязни по отношению к генералу. Через герцога де Лерма он сделал так, что Филипп III пригласил Аквавиву в Испанию. Аквавива понял, что ему грозит опасность оказаться в руках своего могущественного подчиненного и деликатно отказался от приглашения. Затем король попросил папу Климента VIII послать Аквавиву в Испанию. Папа так и сделал. Но тут здоровье Аквавивы не выдержало, и он серьезно заболел. Климент послал своего собственного лекаря проверить, насколько тяжела болезнь. Лекарь папы вместе с семью другими докторами объявили, что о путешествии не может быть и речи. К тому же времени, когда Аквавива поправился, Климент при загадочных обстоятельствах умер (5 марта 1605 года). Перед этим он не отказал в аудиенции одной даме, по некоторым признакам – нашей загадочной леди-иезуитке. Возможно, она его и отравила. Вопрос о визите в Испанию больше не поднимался, и угроза свободе генерала ордена отступила. Тем временем Мендоза был назначен в Перу (стал епископом Куско) и больше не вмешивался в планы генерала Общества Иисуса Клавдия Аквавивы. Это произошло чуть больше, чем за полгода до Порохового заговора.
Леди Милдмэйн, если это была она, прибыв в Рим осенью, убеждала главу иезуитов, что для максимальной эффективности заговора необходимы финансовые вливания, ведь заговоры – вещь дорогая, нужны люди и т. д. Думать о привлечении к заговору новых людей приходилось уже хотя бы потому, что приготовления требовали больших средств, которые до сих пор покрывались за счет Кейтсби, а его ресурсы стали иссякать. Возможно, орден иезуитов не желал быть открыто связанным с заговорщиками. Аквавива не дал денег, но подал идею. Мысль иезуитов заключалась в следующем: если заговор требует новых людей, то пусть эти люди сами платят за участие в столь благородном и святом начинании (похожая мысль в свое время пришла в голову Тому Сойеру: «Только самым достойным мальчикам разрешают красить заборы»). Таинственная леди получила секретные инструкции и вновь отбыла в Англию.
Кейтсби и Перси получили право принимать в число заговорщиков новых людей и начали вербовать
