выключив фонарик. Вдруг она полуночница? Сразу заметит из окна приближающийся луч, подпустит поближе и ахнет шрапнелью из своей двухстволки!.. Ноги увязали в песке, он быстро насыпался в башмаки и неприятно тер кожу.
В доме ЛТ темно, загадочно поблескивают от луны стекла.
Пригибаясь за оградой, они вышли напротив сарая. Перелезли, полюбовались на могучие дверные запоры.
— Хорошо, что у нее кобеля нет, — тревожно заметил Юрка.
— Она сама как кобель, — ответил Витька.
Он принялся тихонько вытаскивать гвозди из широкой доски в задней стене сарая.
— А зачем же я лопату тащил? — заныл Юрка.
— Червей копать, — усмехнулся Коршун. — Утром знаешь какой клев!
Через полчаса — с гвоздями пришлось повозиться! — проход был проделан, и ребята наконец протиснулись в сарай. Витька включил фонарик.
Вот она, поленница из «хлебных» чурок, накрытая рядниной!
В сумке у Витьки, кроме клещей, была такая же чурка, наподобие теткиных. Он заранее выдолбил ее, насыпал пороху, наглухо отшлифовал с торца, чтобы незаметней получились зазоры.
— Вот она удивится, — предвкушал Витька, — когда начнет выпекать свой хлебушек и запечет наш гостинец с начинкой! — Он заменил в верхнем ряду одну из чурок на свою.
— Угробим же ее! — запоздало спохватился Юрка.
— БУСПИН. Забыл? Уничтожать! — подчеркнул Коршун.
— Но не совсем же… — пролепетал Юрка.
— Ладно. Не трухай. Следить за ней станем по очереди. Как только начнет выпекать, сразу же на огород за луком полезем, она тут же выскочит! Сказку помнишь: «Как выпрыгну, как выскочу…»
— Ага, — поддакнул Юрка, — «пойдут клочки по закоулочкам!»
— Вот и хорошо. Эту подпольную пекарню надо ликвидировать!
Они выбрались наружу. Снова посвечивая фонариком, приставили доску в точности к дырках, оставшимся от гвоздей. Гвозди вначале всовывали руками, затем вжимали по самую шляпку совком лопаты.
— Вот и лопата пригодилась, — торжествовал Витька, посмеиваясь над Юркой. — Ты что ж, молотком хотел?
На прощанье, нарвав у Лысой Тетки вишен полную сумку, друзья, отплевываясь косточками, вернулись к мосту. Собрали всякий древесный хлам, разожгли костерчик и сели у донок. Река от пламени костра погрузилась в еще большую тьму. Они молчали, поглядывая на прутья с натянутыми течением снастями. Вода булькала в подмоях, и от этого ритмичного всхлипа хотелось спать.
Они проснулись, когда уже начало светать. По воде змеился пар, траву гнула к земле роса, мокрые кузнечики выбирались на все еще теплый песок обсушиться.
На донки сели два больших окуня и заморыш-ерш, меньше червя длиной.
Часам к пяти утра, когда через мост погнали на тот берег мычащих коров, ребята, поймав десяток окуней и золотистых плотных язьков, сложили их в Витькиной сумке.
— Гляди! — встрепенулся Коршун.
Мимо них бодро прошагала к лестнице Лысая Тетка с корзиной овощей, — день был базарный.
— До обеда все свободны, она не скоро вернется.
— А вдруг нам целый месяц дежурить придется, пока она еще хлеб печь вздумает? — обеспокоился Юрка.
— Месяц так месяц, — беззаботно отозвался Витька. — Искусство требует жертв.
Под жертвою он, очевидно, имел в виду Лысую Тетку.
В воде отражался косогор с огрызком фабричной трубы. Всяких подвалов, подземелий и подземных этажей в городе после войны было множество. Пацаны не раз лазили туда и просто шныряли по подземельям из любопытства. Однажды они заблудились под разрушенной фабрикой — паутина ходов на разных уровнях, — заглянули в один проем: далеко уходил круглый кирпичный лаз, с железными скобами в стене. Неужели мы так глубоко забрались? — ужаснулись они и полезли вверх, где виднелось небо. Велико же было их изумление, когда они очутились на макушке этого огрызка фабричной трубы, — город лежал под ними!
Клевать перестало. Друзья смотали снасти, поднялись по лестнице на косогор и… остановились. На огромном валуне — если его столкнуть, он мог с ходу снести всю лестницу и напоследок потопить понтон моста — сидели, покуривая, Пожарин и Рыба-лоцман.
— Брату Митьке ухи захотелось, — улыбнулся Пожарин, переврав известную фразу из фильма «Чапаев».
— Иди сам налови! — спрятал сумку за спину Витька, они даже не успели поделить пойманное.
— Половину мне, — отрезал Пожарин и протянул руку. Рыба-лоцман захихикал.
Коршун увернулся и помчался к дому. Пожарин догнал и сбил его с ног.
Санька и Юрка стояли онемевшие, смотрели, как он, вытряхнув сумку, отбирает себе рыбу покрупней.
— До чего жадны, — бубнил он, складывая оставшуюся мелочь обратно. — На.
Коршун выгреб и бросил эту рыбу ему под ноги:
— Бери всю! — закричал он.
— Жила, — ухмылялся Пожарин.
Витька внезапно подбежал к Юрке и, вырвав у него лопату, направился к грабителю. Ребята не видели Витькиного лица, но, вероятно, оно было такое, что Пожарин струхнул и тоже бросил отобранную рыбу ему под ноги:
— Псих! Я ж для понта, шучу, — повернувшись, он засунул руки в карманы и зашагал к притихшему Рыбе-лоцману. Проходя мимо ребят, Пожарин неожиданно пнул Саньку сапогом.
— Рыболовы… — процедил он.
Юрка и прихрамывающий Санька подошли к Витьке, собиравшему рыбу.
— Друзья называются, — ворчал он, не поднимая головы. — На ваших глазах убить могут, вы не пикнете.
— А ты за меня заступился? — вспылил Санька.
— Правильно он тебя двинул, — сказал Коршун. — В следующий раз будешь знать, что своих надо выручать.
— Санька! — окликнул Пожарин. — Бинокль верни!
— А ты — духовушку!
— Отдал уже твоей бабке, пульки кончились! А ты, — показал он кулак Витьке, — лучше не попадайся!
— Я теперь всегда с лопатой ходить буду!
— Надорвешься!!
— А у меня саперная лопатка есть! Ею ловчее! — засмеялся Витька.
Пожарин тоже деланно засмеялся, не нашелся что сказать.
В тот же день Санька вернул бинокль. Пожарин придирчиво осмотрел, но не нашел к чему придраться.
— Если б ты его… — многообещающе начал он.
В конце длинного коридора появился Витька Коршун. Он тогда не шутил, даже издали было видно, что у него в руке саперная лопатка. Он шел, поигрывая ею как тростью.
Пожарин не спеша повернул было к себе.
— Куда ты, муй вруг? — гулко захохотал Витька. — Мой враг, на польском. Против лома нет приема? Боишься?
Пожарин остановился. Витька подошел к ним.
— Отцовская саперная. — Блестел остроотточенный край стальной лопатки, с рукоятью, окрашенной в зеленый защитный цвет. — Гляди! — Он царапнул ногтем по лезвию. — Целый час мне точильщик на круге точил. Шапку на лету разрубает!
