— Я бы сказала, что самое последнее…
Прозрачные карие глаза Фиби блеснули: казалось, ее что-то осенило.
— В таком случае ты… — Ее всепонимающая улыбка завершила невысказанное.
— Если бы не его профессия, — ответила Эбби, открыто смотря в лицо Фиби, — я бы не так боялась.
Фиби очень хотелось помочь смятенной, уставшей от сомнений и колебаний Эбби. Она заботливо наклонилась к ней: одна женщина, любящая полицейского, его жена, к другой, влюбленной в полисмена.
— Не могу сказать, что быть спутницей жизни полицейского — легко с самого начала, — призналась она. — Но этому надо учиться. Ты можешь себе представить, чтобы Майкл занимался чем-то другим?
Эбби покачала головой и с облегчением улыбнулась, отгоняя глупые мысли о бухгалтерах.
Радуясь, что Эбби понимает ее, Фиби вдохновилась:
— Нет
Эбби поняла, что в этот момент ей лучше отвести взгляд в сторону. Попробуй отважиться, подумала она, оцени свои силы. Не лукавь! Ты ведь знаешь, что она права.
Фиби снова заговорила, стараясь вселить уверенность в свою собеседницу:
— Даже после того, что случилось в день ограбления, ты ведь по-прежнему остаешься в «неотложной помощи», док?
— Это единственная отрасль медицины, которая мне нравится.
— Прекрасно. Если вдуматься, ты была в большей опасности, чем Майкл. Он вооружен и натренирован для такого рода ситуаций. Но кто-нибудь из нас, возможно, еще столкнется с подобными опасными случаями. А поскольку мы не подготовлены к этому, у нас и более опасная работа.
Настроение у Эбби улучшилось от сознания, что она всегда может в трудный момент обратиться к Фиби за поддержкой.
Вдруг обе женщины увидели, как к ним с подносом направляется Бет Соммерс. Молодая сестра села рядом с ними и сказала:
— К вашему другу сержанту вернулась память. Пресса хочет знать, слышали ли вы то же самое, что и он. Разве у него была потеря памяти? Я этого не помню.
— Слышала ли я то же, что и он? — В груди Эбби что-то оборвалось. Видимо, ситуация снова изменилась, но она не могла знать, что же именно произошло.
— Не могу понять. Говорят, этот парень, которого застрелили, сказал что-то перед смертью, — продолжала медсестра.
Бет пыталась спросить еще что-то о потере памяти у сержанта, но Эбби уже бросилась к телефону.
— Свэнн, что происходит? — потребовала она немедленного ответа.
— Док?
— Ты угадал, лейтенант, это док. — Она стояла у телефона в комнате отдыха и вся дрожала от гнева и волнения. — Поскольку никто не позаботился поставить меня в известность о последней главе этой темной истории, может быть, ты все-таки сообщишь мне, что я должна была слышать во время ограбления? Единственное, что я припоминаю, это неопределенные угрозы и требования дать машину.
— Ничего не могу добавить к тому, что ты сказала сама, — раздалось в трубке.
— Тогда почему разнесся слух, что Майкл должен был слышать что-то новое?
Наступила пауза, потом Свэнн сказал:
— Мой совет: если кто-нибудь будет расспрашивать тебя, скажи, что ты вообще не помнишь никаких слов, произнесенных налетчиком.
Почему, недоумевал лейтенант, это так испугало ее?
— Я хочу поговорить с Майклом, Свэнн.
— Хорошо, поговори с ним, я не возражаю.
— Он не отвечает на мои звонки. Ты можешь мне сказать почему?
Снова пауза. Эбби ждала.
— Я попрошу его, чтобы он позвонил тебе, довольна?
Майкл позвонил к концу вечера, когда Эбби уже собиралась уходить домой. Она подошла к телефону, находившемуся в комнате отдыха. К счастью, гам никого в это время не было.
— С тобой все в порядке? — прямо спросила она.
— Шрамы заживают прекрасно, — спокойно ответил он. Эбби поняла, что ничего серьезного она от Майкла не услышит.
— Тогда что произошло с нашими грандиозными планами на субботу?
— Я бессилен. Департамент отменил мой выходной.
— Скажись больным. Так все делают, когда играют «Медвежата».
Настала длинная пауза, Эбби почувствовала, что ничего большего он не скажет. Нервы ее были на пределе.
— Я не могу.
— Ты будешь занят всю неделю?
Снова пауза. У Эбби было достаточно времени, чтобы представить себе Майкла, разговаривающего с ней по телефону: униформа облегает его ладное, стройное тело, складки тщательно отутюжены, фуражка низко надвинута на глаза. Она содрогнулась: такую боль вызвал в ней его образ. Эбби ощутила незримое прикосновение его рук…
— Боюсь, что неопределенное время я еще буду очень занят.
Она не могла видеть, как Майкл, напрягшись, стоял у телефона и стирал дрожащими пальцами пот со лба. Не видела она и Свэнна, стоящего у Майкла за спиной и готового в любой момент поддержать приятеля.
— Потерпишь?
— Нет! — сорвалось у нее. — Майкл, что происходит? Ты избегаешь меня, и я хочу знать почему?
— Потому что ты та женщина, которая не хочет связываться с полицейскими.
— Не говори со мной так! — Можно ли шутить, зная, как она переживает? Майкл заставляет ее страдать. Но он же не из тех, кто способен причинить кому-либо боль. — Скажи мне правду, ради Бога!
— А правда — сурова, — ответил он устало после очередной паузы: — Я вынужден перерабатывать свое время из-за столкновения банд — «Кровавых» с «Партизанами»; когда все стихнет немного, я позвоню тебе.
— А что это за признание Перси на смертном ложе, в которое ты был посвящен?
— Ах, это… — Он постарался, чтобы голос его выражал полное пренебрежение. — Не беспокойся из- за пустяков. Эту сплетню сочинили детективы от скуки.
— Но в этом нет никакого смысла.
— Когда-нибудь смысл появится. Да не беспокойся, Эбби все под контролем.
Но почему все-таки она по-прежнему так боится за него? Эбби верила в свою женскую интуицию.
— Я снова видела этого парня сегодня.
— Я знаю, — спокойно ответил он. — Твой эскорт тоже видел его. Поэтому, повторяю, оставайся спокойной, не терзай себя.
Эбби была разочарована до слез. Она никуда не пойдет с ним! Черт бы побрал всех полицейских с их вечными секретами! Когда она снова заговорила, ее голос звучал смиренно.
— Хорошо. Надеюсь скоро услышать тебя.
— Ты этого хочешь?
— Да. Неужели ты еще сомневаешься?
— Тогда, до скорого. Ведь все в порядке, о'кей?
