знала, как ему помочь. И Майкл и Эбби оказались в тупике, куда сами себя и загнали.
Он ответил ей горькой улыбкой:
— Ты собираешься заниматься только благородными делами и отстраниться от грязных, не так ли?
— Майкл! — Она ласково дотронулась до него. — Я не Мария. Если тебя мучит боль, я хочу разделить ее. Позволь мне помочь тебе, пожалуйста!
Майклу потребовалось какое-то время, чтобы ответить не лукавя.
— Эбби, я не думаю, что ты все способна понять и сердцем и разумом. Мою профессию нельзя сравнить с работой бухгалтера или розничного торговца. Когда у меня тяжелый день, это не потому, что была ревизия или вяло шла торговля. Я имею дела с двенадцатилетними торговцами наркотиков (по сути — детьми) и кровавыми столкновениями гангстеров. Почему я должен взваливать этот кошмар и на твои плечи?
Эбби улыбнулась, потому что теперь знала ответ.
— Потому что я люблю тебя. И потому что я понимаю, что такое по-настоящему плохой или тяжелый день. — Майкл попытался возразить, но она приложила ладонь к его рту. — Как ты думаешь, почему я встречаю так много полицейских за работой? Это же не потому, что мы продаем им пирожки. Когда какой-то двенадцатилетний мальчишка получает сверхдозу, то это
Он не знал, что ответить. Он привык быть стоиком, такое отношение к жизни слишком глубоко укоренилось в нем, вошло в его плоть и кровь. Отступить от своих жизненных принципов означало для Майкла — перестать быть самим собой.
Эбби затаила дыхание в надежде, что она хоть в чем-то убедила его, хотя понимала: шансов у нее не очень-то много.
— Нет! Я не могу, Эбби. Я не могу допустить, чтобы по моей вине ты оставила меня, неужели ты не понимаешь этого? Ты стала самой дорогой частью моей жизни. Без тебя я пропаду, я это знаю твердо —
Эбби чувствовала, что не в силах справиться с подступающими слезами.
— Майкл, но если ты отвергаешь мою помощь, я тем более не смогу оставаться в этой золоченой клетке. Я не знаю другого пути быть вместе, кроме полного доверия друг другу.
— Ты так уверена в своих силах, — возразил он, — но из этого при всем твоем желании ничего не получится.
Она подошла к нему совсем близко. Страх потерять Майкла заставил ее повысить голос:
— Я не Мария!
— Но ты и не полицейский! — отчаявшись убедить Эбби, закричал Майкл. — Почему ты полагаешь, что способна понять все?
— Но предоставь мне такую возможность, Майкл! Это единственное, о чем я прошу тебя! Пожалуйста!
Они стояли, дрожа, друг перед другом. Майкл глядел на нее так, словно она предала его.
— Хорошо! Ты хочешь знать о том, что произошло вчера ночью? — Он придвинулся к ней вплотную, и ей стоило больших усилий сохранить самообладание. — Это действительно была жестокая, страшная ночь, Эбби. Ты помнишь тех двух полицейских, которые были твоими бебиситтерами? Они мертвы. Кто-то незаметно проник в «безопасный дом» и взорвал их. Ну как, теперь ты хочешь, чтобы я каждый день пополнял список убитых и рассказывал тебе подробности их гибели?!
Глава 10
В тот же момент, когда Майкл в запале произнес эти слова, он пожалел об этом.
— Эбби, прости…
Она так побелела, что Майкл подумал: Эбби теряет сознание. Он кинулся к ней, но она вздрогнула, как от острой боли, и это инстинктивное движение пронзило его, словно ножом. Он был прав, она не должна сталкиваться с неправдоподобно страшной изнанкой жизни. Господи, Эбби вообще не должна была быть вовлечена в это смертельно опасное дело. Ведь не укради он ее — она погибла бы вместе со своими телохранителями!
Воцарилась гнетущая тишина, только из окна доносился монотонный шум города. Эбби, подавленная услышанным, отвернулась, перед ее глазами возникла мирная картина: двое мужчин, играющих с ней в карты и обменивающихся впечатлениями о рок-оркестрах.
Они мертвы. В это трудно было поверить, тем более что это произошло из-за нее! Чувство вины обрушилось на Эбби со всей неотвратимостью.
Пряча лицо, она спросила Майкла безжизненным потухшим голосом:
— Расскажи подробнее, как это произошло.
Майклу было больно видеть страдающую Эбби: она выглядела такой несчастной, потерянной.
— Еще ведется расследование, — сказал он с тоской в голосе. — Когда мы забрали тебя оттуда, то попросили ребят из отдела наркотиков пока оставаться на месте, как в засаде. И прошлой ночью дом просто взлетел на воздух. Они не успели даже испугаться, как все было кончено.
Эбби с горечью вспомнила, как часто она сама произносила эти расхожие слова? Смерть можно принять легче, если она настигает внезапно. Но правда ли это? Смерть есть смерть…
Она повернулась к Майклу:
— Ты знал их?
Он покачал головой.
— Не очень. Ребята из этого подразделения держатся в стороне.
— Этот взрыв предназначался мне, верно, Майкл?
— Следователи пытаются решить это сейчас, — солгал он во спасение. — Возможно, роковой взрыв как-то связан с другими делами, над которыми работали эти ребята, не исключена и месть…
— Майкл, перестань! — Она резко повернулась к нему, сверкнув глазами. — Твоя ложь мне не поможет. Я должна знать всю правду!
Майкл нежно взял ее за руки, словно это могло смягчить его рассказ о гибели молодых людей, — не для нее, а для него самого. Он должен был заботиться о слишком многом, происходящем на грани жизни и смерти, и непрестанно думать о безопасности Эбби. «Это цена, которую ты платишь за то, что оказался впутанным в это темное дело» — звучали в ушах слова лейтенанта. Пророческие слова, думал он, чувствуя, как разрывается его сердце при виде искаженного страданием лица Эбби.
Она старалась нарушить его жизненное credo. Но если ты не обладаешь какими-то твердыми, устоявшимися убеждениями, то как ты должен поступать, чем руководствоваться?
— Ну, хорошо, — сдался он, глядя ей прямо в глаза и пытаясь предвосхитить ее поведение. Он пытался смягчить удар, хотя и знал — эффект будет ничтожный. — Они думают, что это Марлоу пытался таким образом обезопасить себя. Или через тебя добраться до меня. — Он грустно улыбнулся. — Наши отношения, видимо, перестали быть тайной. Я раскаиваюсь, Эбби, мне не следовало рассказывать тебе об этой трагедии. Я не прощу себе малодушия: не устоял перед твоей настойчивостью и боязнью потерять тебя.
Он видел, как его собственные муки отражаются в ее глазах. Она приблизилась к нему, согревая своим любящим взглядом.
— Я понимаю, — проникновенно сказала она.
Эбби не собиралась наказывать его за то, что он подверг ее такому испытанию. В выражении ее глаз было только беспокойство. Она легкими прикосновениями пыталась разгладить видимые морщинки — следы его мучительного душевного напряжения.
— Я бы хотела любой ценой добиться того, чтобы тебе стало легче.
Он обнял ее, его мощное тело прильнуло к Эбби. Она, пожалуй, права — вдвоем легче переносить любые невзгоды. Майкл вздрогнул от одной гвоздем застрявшей в его сознании мысли: это
